Транзитом до Скорпиона - Балмер Генри Кеннет. Страница 32

Название это было — Стромбор.

Я считаю теперь, что тогда, когда впервые услышал это название, оно прозвенело и прогремело у меня в ушах, как громкий призыв боевой трубы, — или я обманываю себя, и на меня повлияли все последующие годы? Не знаю, но название это, казалось, воспарило, раскатилось эхом и зазвучало у меня в голове.

Наконец я сумел отправиться отдохнуть, и меня препроводили в покои, где в углу уже храпел Глоаг. Я рухнул на постель и погрузился в сон, и последнее, о чем я думал, — это о Делии с Синих гор. Как и каждую ночь своей жизни.

Мы пробудились под вечер и утолили голод свежеиспеченным крегенским хлебом, батонами длиной со шпагу, тонкими ломтиками из спины вуска и под конец палинами с крегенским чаем, обладающим ароматом и остротой. Когда мы снова встретились с Ванеком, он приветливо поздоровался с нами. Я спросил о Делии.

— Я распоряжусь, чтобы она присоединилась к вам, — сказал Ванек и отправил раба.

Только для того, чтобы увидеть, как тот вернулся с известием что Делии в комнате нет и рабыня, с такой заботой и вниманием настаивавшая на уходе за ней, тоже пропала. Я выпрямился в кресле. Рука легла на эфес шпаги.

— Пожалуйста! — Ванек выглядел растерянно. Произвели поиски, но Делию так и не нашли. Я был в ярости, а Ванек — вне себя от оскорбления, которое ему пришлось из-за этого вынести — оскорбления, нанесенного ему тем, что он оскорбил почетную гостью.

Во время побега мы с Делией из Дельфонда обменялись лишь несколькими словами, так как рядом был Глоаг и, по крайней мере со своей стороны, я чувствовал себя скованно, уверенный, что она ненавидит и презирает меня. Она рассказала нечто, что меня до крайности озадачило. Когда мы оба исчезли из бассейна крещения в Афразое, она, открыв глаза, обнаружила себя на пологом песчаном берегу, а к ней неслись фрислы, и она ничуть не удивилась, увидев меня. После того как меня скинули с зорка , ее отвезли в город прямиком в Дом Эстеркари. Из-за судовладельческих интересов Эстеркари занимались процветающей торговлей невольниками. И тут Делия потрясла меня. Потому что, по ее словам, на следующий день она увидела меня в коридоре, одетым в дурацкий костюм, и разбила кувшин.

Также она рассказала мне, что при каждом из случаев — когда ее захватывали в плен или продавали в рабство, она видела высоко в небе белого голубя, а еще выше, над ним — ало-золотого орлана.

Объявили о прибытии посла. Вошел грубоватый усатый рослый мужчина, выглядевший до странности неуместно в зелено-синих цветах Эвардов, со шпагой на боку. Его лицо кипело гневом и тщетно подавляемой яростью. Он был, как я понял, Защитником Дома, то есть занимал такой же пост, как у Эстеркари — белолицый Гална с его злобными глазами.

— Ну, Энкар?

— Послание, мой вождь, — от Эстеркари. Рабыня, которой мы доверяли — как они насмехаются над нами из-за этого! — похитила госпожу Делию с Синих гор.

Я вскочил, дрожащей рукой до половины обнажив клинок, и знаю, что моя физиономия, должно быть, показалась окружающим просто дьявольской.

Это было правдой. Все устроила рабыня с ее льстивыми уговорами. Она служила шпионкой Натемы. Она, как стало известно, отправила сообщение хозяйке, и люди в проклятых изумрудных ливреях поджидали ее у крошечной потерны. Там-то они и схватили мою Делию, набросили ей на голову мешок, быстро отнесли в гондолу и уплыли к анклаву Эстеркари. Все это было правдой. Правдой, разбившей мне сердце.

Но было и еще кое-что.

— Если человек, именуемый Дрей Прескот, добровольно не сдастся кодифексу , — продолжал Энкар, и на его грубоватом честном лице отражалось отвращение к этим словам, — то госпожу Делию с Синих гор ждет участь, какая назначается непокорным рабыням, совершившим побег… — Он запнулся и посмотрел на меня.

— Продолжай.

— Ее разденут и выпустят на двор к рапам .

За спиной у меня кто-то ахнул. Я не знал, о чем идет речь, — но догадывался.

— Дрей Прескот… что ты можешь сделать? — спросил Глоаг. Он поднялся и встал рядом со мной — невероятно сильный и умный, друг, несмотря на перепончатые лапы и шерсть мышиного цвета.

Как я уже говорил, смеюсь я неохотно. Но я откинул голову — я, Дрей Прескот, — и рассмеялся, там, посреди Большого зала Дома Эвард.

— Я отправляюсь, — со смехом сказал я. — И если хоть волос упадет с ее головы, я сравняю Дом Эстеркари с землей и перебью их всех до единого.

Глава 15

В ЯМЕ С ЛИМАМИ

Глоаг выразил желание драться вместе со мной.

— Нет, — сказал я.

— Дай мне копье, — проворчал он громовым голосом.

— Это мое дело.

— Твое дело — мое дело. По крайней мере, копье.

— Тебя убьют.

— Я знаю там все ходы и выходы. Без меня убьют тебя.

— Знаю, — ответил я.

— Значит, убьют нас обоих. Дай мне копье…

Я повернулся к Ванеку.

— Дай моему другу копье.

— …а теперь — да осенит нас обоих свет Отца Мезта-Макку.

Я получил у Ванека отличную шпагу и кинжал, а в обмен рассказал, кто последний владел шпагой, висевшей у меня на боку.

Он пришел в неистовый восторг от мысли об обладании трофеем, вырванным у заклятого врага.

— Ты говорил, что рукоять у нее ценная, — сказал я. — Послушай, не сохранишь ли для меня эти камни? — Я протянул Ванеку завернутые в тряпку драгоценности. Глоаг настоял, чтобы и его долю тоже взяли на хранение. Он говорил об этом крайне серьезно. С таким богатством Глоаг мог сколотить небольшое дело в свободном квартале и жить припеваючи до конца своих дней, пользуясь всеобщим уважением.

Когда я сказал Ванеку, что мне еще требуется, он рассмеялся, хлопнул себя по бедру и крикнул Энкару, чтобы тот приготовил ялик и подвез в нем одного из своих воинов, замаскированного так, чтобы его можно было принять за меня. Затем мы поднялись на крышу, и я не без трепета устроился в аэроботе. Я впервые оказался на подобном судне.

Это было чудом. Аэробот имел форму лепестка, с прозрачным лобовым стеклом спереди, ремнями для удержания пассажиров, шкурами и шелками для того, чтобы они могли укрыться. Мы с Глоагом пристегнули ремни. Возничий — слова «пилот» я тогда не знал, кроме как в значении «лоцман» — заставил наше суденышко прыгнуть в воздух, в потоки закатного света алого солнца. Скоро за ним последует и зеленое. С течением времени, после затмения солнц, зеленое солнце станет предшествовать красному при восходе и заходе. Крегенский календарь в большой степени основывался на относительном вращении солнц. Я напрягся, когда мы понеслись вперед в красноватом меркнущем свете.

Я планировал опуститься в сад на крыше прежде, чем везущий моего двойника ялик доберется до пристани Эстеркари. Аэробот пошел по наклонной вниз, и я с радостью увидел, что сад под нами пуст. Мы с Глоагом спрыгнули, и аэробот отлетел на безопасное расстояние. Мы помчались по уже знакомой лестнице в жилье рабов. Даже если бы мы надели рабские набедренные повязки грязно-серого цвета, мы все равно привлекли бы внимание оружием, поэтому я предпочел оставаться в алой набедренной повязке и алом плаще, и Глоаг последовал моему примеру.

Мы нашли рабыню, которая под угрозой копья Глоага более чем охотно сообщила нам, что пленницу, которую она столь хорошо помнила, заперли в клетке над ямой с лимами . Я содрогнулся. Войти опять в опаловый дворец уже само по себе было плохо, но куда хуже спуститься в его подземелья, ниже уровня воды, где бегали вдоль влажных стен мохнатые, гибкие, злобные лимы . Там гнило уже много человеческих костей. Лим — восьминогий хищник, гибкий, как хорек или ласка, но размером с леопарда, с клинообразной головой и клыками, способными пробить насквозь дубовую дверь. На Великих равнинах мы убивали лимов без пощады. Они нападали на стада чункр , отдавая предпочтение детенышам, ибо взрослый чункра без труда мог насадить лима на рога, а потом отбросить на сотню ярдов.