Самозванец - Шхиян Сергей. Страница 5

Выздоравливал я быстро. Как только нормализовалась температура, дело резко пошло на поправку. Скоро я начал не только вставать и ходить, но и занялся восстановлением своих физических кондиций. Рана меня почти не беспокоила, разве что первые дни голос оставался сиплым, как во время сильной простуды.

Жили мы с Иваном на положении гостей в доме без хозяев. Местные слуги выполняли все мои просьбы и единственное, что я не мог ни от кого добиться, рассказать, куда исчезла моя постаревшая Аля. На все мои вопросы следовали уклончивые ответы или недоуменное разведение рук. Холопы клялись, что никаких пожилых женщин в имении нет и никогда не было. Заботиться обо мне им велел хозяин, воевода, который в данный момент находится в Москве. Что это за воевода, хотя бы как его зовут, местные обитатели тоже не говорили.

Ваня только смог рассказать, как мы с ним попали в это имение. После моего поединка, за которым он наблюдал, забравшись на дерево вблизи дороги, увидев, что мы с противником упали, парнишка попросил помощи у проезжавшего мимо знатного господина со свитой. Меня подобрали в поле с кинжалом в горле, рядом лежал убитый пистолетной пулей карлик, проезжий, которого все называли воеводой, приказал отвезти меня в свое имение, после чего сам уехал в столицу.

Вот, собственно, и все, что удалось выяснить о событиях, последовавших после моего ранения. Что сейчас делается в Москве, никто из местных холопов не знал, хотя до столицы отсюда было всего полдня пути. Здешние жители занимались своими делами, и большая политика их нимало не интересовала.

Я по учебникам истории знал примерное развитие событий и представлял, что сейчас там происходит: в столице все готовились к встрече с новым царем. Меня все это не очень волновало, повлиять на что-либо отдельному человеку было совершенно нереально, оставалось восстанавливать физическую форму, наслаждаться нежданным отдыхом.

Здесь в замкнутом мирке имения жизнь текла тихо, мирно от утра до вечера; слуги расслаблялись без хозяйского глаза, занимаясь своими, не интересными мне делами. Ко мне никто не лез с общением, и все, казалось, было незыблемым и спокойным, когда совершенно неожиданно события вышли из-под контроля, к сожалению, не в государственном масштабе, а в сугубо личном.

Как-то ранним утром в имение приехало несколько стрельцов. Я в это время бегал по лесу подальше от удивленных таким странным времяпровождением зрителей, и их приезда не видел. Когда после разминки вернулся в дом воеводы, то меня встретил смущенный управляющий и, почему-то не глядя в глаза, сказал, что приехали какие-то люди и ждут меня в господской избе. Меня уже так расслабила сельская идиллия, что вместо того, чтобы, по меньшей мере, поинтересоваться, кто они, эти нежданные гости, как последний лох сразу же отправился в покои воеводы.

Ну и влетел по полной программе.

Не успел я войти в горницу, как на меня, безоружного, навалились сразу четверо стрельцов. Будь я хотя бы настороже, мне может быть, и удалось бы сгруппироваться, оказать сопротивление или хотя бы сбежать. Но я только смог удивиться. Все произошло так быстро и неожиданно, что, не успев, как говорится, и глазом моргнуть, я оказался связанным по рукам и ногам. После чего меня грубо бросили на пол. После всего этого мне только и осталось возмущенно воскликнуть:

– Кто вы такие, и что вам от меня нужно?

Ответить на вопрос никто не посчитал нужным.

– Тащи его во двор, ребята! – приказал стрелецкий командир, судя по замашкам, десятник. – Глядите в оба, чтобы не сбежал!

Ребята, чтобы не рисковать, предприняли превентивные меры и потащили меня как мешок с картошкой, заодно охаживая кулаками. После недавнего ранения это было совершенно лишним, и я потерял сознание. Очнулся уже во дворе, лицом в навозной земле. Я немного повернул голову и разглядел вокруг себя несколько пар стоптанных сапог.

– Никак помер? – послышался надо мной удивленный голос.

– Живой, шевелится, – откликнулся другой презрительно-равнодушный, – прикидывается!

– Как повезем? – задумчиво сказал десятник, голос которого запомнился. – Надо бы на телеге, а то на верховой, вперекид, не равен час, окочурится.

– Ну и что? Дел-то!

– Велели живым доставить, разбойный дьяк наказал...

Мне сразу стало понятно, что происходит. С Разбойным приказом, правоохранительным органом царской Руси у меня сложились не самые шоколадные отношения, и это вполне могло послужить причиной ареста. Виной нашего взаимного недовольства послужил инцидент, произошедший в канун моего ранения.

Когда я начал охоту на маленького маньяка-убийцу, мой «оппонент» уже был широко известен в бандитских кругах, но почему-то обойден вниманием должностных лиц, тех, кому по должности надлежало следить за порядком в стране и безопасностью граждан. Как почти любое государственное учреждение, Разбойный приказ работал исключительно на самого себя и какими-то там бандитами не интересовался.

После нашей с отцом Алексием неудачной засады, кончившейся гибелью священника, маньяк бежал. Я предположил, что он попытается скрыться из города, и только поэтому обратился к «заместителю министра внутренних дел», если пользоваться современными понятиями, приказному дьяку Прозорову с просьбой проконтролировать городские ворота. В то время я считался приятелем молодого царя Федора Борисовича, потому меня не послали туда, куда на святой Руси обычно посылают докучливых просителей, а начали вежливо динамить. Пришлось припугнуть дьяка, что желтый карлик числит его своей очередной жертвой. Однако даже угроза собственной жизни не заставила российского чиновника работать. Дело он перепоручил помощнику, тот все перепутал, заставы не предупредили, в результате чего карлик-убийца зарезал на Калужской заставе восемь стрельцов и спокойно ушел из Москвы.

Об этой глупой трагедии, спровоцированной ленью и нерадивостью дьяка Прозорова и его помощников, я узнал, находясь непосредственно в Разбойном приказе. Эмоции возобладали над привычным уважением к представителям государственной власти, я не совладал с нервами и устроил господам чиновникам жестокую трепку. Теперь же, судя по явлению стрельцов, этот, честно говоря, приятный, но необдуманный поступок выходил мне боком. Если стрельцам удастся привезти меня в Москву и состоится наша встреча с представителями правоохранительных органов, то можно было не сомневаться, мало мне не покажется. Однако о такой «приятной перспективе» можно было только мечтать. Пока же я валялся посередине двора и не мог пошевелиться.