Волчья сыть - Шхиян Сергей. Страница 27

– Видите ли, – начал задумчиво говорить я, – у меня здесь нет настолько близких знакомых, чтобы я мог просить их стать моими секундантами…

– Вашим секундантом может быть один из батальонных офицеров, – перебил меня поручик, – надеюсь, вы не сомневаетесь в нашем благородстве?!

– Отнюдь, – кратко ответил я, пресекая новый повод для дуэли. – Тем не менее, условия картеля я буду обсуждать сам.

Идея поручику не понравилась, но он не нашел, что по этому поводу можно возразить.

– Стреляться с десяти шагов, первый выстрел по жребию, – предложил он.

Я обдумал ситуацию. Ребята хотят подставить меня под пулю, смухлевав с жеребьевкой. Обычно стрелялись, сходясь к барьеру, а не по жребию. Хотя, бывали и такие случаи. Очень своевременно я вспомнил, что право выбора оружия принадлежит вызываемому.

– Господин поручик, – начал я холодным официальным тоном, – из ваших слов я понял, что капитан Инзов…

– Инзоров, – поправил меня секундант.

– Виноват, Инзоров считает себя оскорбленным мною?

– Точно так-с.

– Он с вами прислал мне формальный вызов?

Поручик кивнул.

– И он же выбирает оружие?

Прохоров опять кинул и только после этого понял, что попал в ловушку. Глаза его метнулись по сторонам, но он взял себя в руки и с показным презрением посмотрел на меня. Ребята явно считали меня законченным лохом и хотели раскрутить на дешевых покупках.

– Это только предложение, если вы настаиваете, можно стреляться и на восьми шагах или через платок!

– А с чего вы решили, что я буду с Инзоровым стреляться? – наивно глядя на поручика, спросил я.

– А как же-с? – секундант явно не мог понять, куда я клоню, и начал волноваться. – Вы не принимаете картель?!

– Почему же, – успокоил я секунданта, – только, как помнится по правилам, как вызываемая сторона, оружие выбираю я?

– Вы, – недовольно буркнул секундант, забыв добавить вежливое «-с» в конце слова. – Однако я думаю…

– Можете не думать, ваше дело телячье.

Поручик понял, что я его как-то оскорбил, но не нашел, на что обидеться.

– Тогда, что вы, милостивый государь, имеете предложить?

– Рубиться на саблях до смерти, – свирепо выпучив глаза, прошипел я свистящим шепотом и скосил глаза на висевшую на стене трофейную антикварную саблю.

– Но позвольте… – начал говорить секундант и замолчал. Ситуация выходила из-под его контроля, и он, с провинциальной неповоротливостью, мучительно искал выход.

– Я думаю, что на пистолетах будет благородней, – наконец, нашелся он.

– А я думаю, не вам судить о благородстве, – ласковым голосом парировал я.

Смысл оскорбления не сразу дошел до офицера, а когда он понял, что я отказываю ему в «благородстве», вспыхнул до корней волос.

– Я, я требую…– начал говорить он, но смешался, не зная, чего от меня потребовать: извинения или сатисфакцию.

Я, по его же методе, смотрел него с нескрываемым презрением, брезгливо выпятив губу, ожидая, чем он, наконец, разродится. Поручик вряд ли был трусом, но проглотил обиду и вызова мне не сделал.

– Тогда – завтра на рассвете, на Коровьем яру, – сумев взять себя в руки, вежливо сказал он.

– Сегодня, в два часа у замка, – сухо потребовал я из чистого упрямства. – У меня нет времени заниматься глупостями. Покончим, и с плеч долой.

Поручик открыл рот возразить, но, встретившись со мной взглядом, поджал губы и молча поклонился.

Провожать я его не пошел. Меня начала душить холодная ярость. Если такое качество рассматривать с точки зрения христианских добродетелей, то это один из моих крупных недостатков.

Во время приступов «праведного» гнева я делаюсь злым, безжалостным и теряю инстинкт самосохранения. В такие моменты лучше не попадаться мне под горячую руку.

Понимая, что ничем хорошим такая вспышка не кончится, я попытался расслабиться и выпил большую рюмку водки. Тем более, что после вчерашних возлияний это было просто необходимо. Легкая подзарядка перед большими событиями никогда не помешает. Главное – не перебрать и вовремя остановиться. Не прошло и пяти минут после ухода Прохорова, как комнату стремительно вошла Аля.

– Я все знаю, у тебя был плохой человек, – объявила она, – что случилось?

«Если знаешь, зачем спрашиваешь», – не отвечая, подумал я. У меня была основательная надежда, что ни о каких картелях и сатисфакциях она не имеет ни малейшего представления, и обмануть ее будет несложно.

– Этот человек желает тебе зла и хочет погубить, – продолжила менторским тоном допрос моя забитая крепостная крестьянка. – Ты сегодня останешься дома. Я сейчас его догоню и объясню, что ты ни в чем не виноват.

«Есть женщины в русских селеньях», – кстати вспомнил я стихотворение Алексея Некрасова. Вмешательство жен в мужские дела мне никогда не нравилось. Аля это поняла, но не смирилась:

– Ты думаешь, что сможешь кого-то победить, но это, это… – она не смогла подобрать слово «жестоко», сказала проще, по-женски, – плохо. Лучше просто никуда не ходи.

– Алечка, – сказал я как можно мягче, – в жизни бывают случаи, когда нужно делать не «как лучше», а «как необходимо», даже если делать этого не хочется. Я сейчас схожу на дуэль за сатисфакцией, а потом ее принесу, и мы вместе ее рассмотрим. Это совсем не опасно.

– Правда, принесешь? – спросила, пытливо глядя на меня, жена. – А как же давешний плохой человек? Он на тебя не нападет?

– Упаси боже. Он живет на другом конце города.

– Правда? Ты меня не обманываешь? – подозрительно спросила она, запутавшись в зрительных образах, которые я начал вызывать в воображении.

– Век свободы не видать, – поклялся я. – Ты лучше позанимайся азбукой, пока я не вернусь. Я быстро, одна нога здесь, другая там.

Кажется, мне удалось обмануть эту невинную душу. Во всяком случае, Аля перестала спорить и села за чтение. Я отчетливо подумал о том, что мне нужно отнести саблю Ивану, чтобы он ее почистил. Поэтому, когда я снял со стены оружие, Аля на это никак не отреагировала. Я поцеловал ее в шею и отправился в сарай к «камердинеру».

Иван почти безвылазно сидел в своем убежище, стараясь зря не светиться. Он отдохнул, отмылся, отоспался и уже вполне походил на сытого, ленивого лакея.