Всадник рассвета - Шигин Владимир Виленович. Страница 88
– Что связывает Посейдона с этой рыбой?
– Кто ж его знает! – почесал дед свою загоревшую лысину. – Любит ее, наверное!
– Разве можно любить холодную и скользкую рыбу? – вздохнул Вакула.
– Кто-то влюбляется в ветреных богинь, а кто-то в склизких рыб! – назидательно пояснил Вакуле Вышата.
– Опять эта тина подкильная на нашем пути! – невольно вырвалось у меня.
– Вы о ком? – поднял брови старик.
– Да о Посейдоне! – с раздражением бросил я.
Хозяин с ужасом посмотрел на меня. Такого неуважительного отношения к всемогущему богу он еще не встречал.
– Ну а кто ныне висит на вашей скале? – поинтересовался Вакула, демонстративно отодвинувшись от сидевшего рядом воеводы.
– Дочь царицы Андромеда!
“Андромеда! Туманность Андромеды! Еще одно созвездие и старый фильм из далекого детства об отважных покорителях Вселенной и непознанных инопланетянах”.
Слушая плешивого старика, я никак не мог отделаться от мысли, что все это невероятно напоминает мне многочисленные сказки о храбрых принцах, спасающих прекрасных принцесс, отданных на съедение страшным чудищам. С принцессой, кажется, все было ясно. Но кто из нас претендовал на звание храброго принца? Я? Вышата? Геракл?
– А красива ли эта девушка? – вновь проявил любопытство Вакула.
– Еще как! – поднял вверх палец старик и для убедительности причмокнул языком.
– Тогда чего же все мы здесь сидим? – вскочил на ноги Вакула. – Надо немедленно спасти эту несчастную!
“Ну вот теперь, кажется, все на самом деле, как в сказке. Принц, по крайней мере, уже объявился!” – не без улыбки сказал я сам себе.
Взяв оружие, мы дружно поспешили к морю. Я шел и размышлял над тем, почему известие о девушке так подействовало на Вакулу. Может быть, это попытка окончательно забыть будоражившую его сердце Афродиту, а может быть, наоборот, сердце нашего друга уже вполне свободно от прошлых переживаний и он мечтает о новой большой любви. Сам Вакула, торопясь, почти бежал впереди всех нас.
– Ишь, как наяривает! – ухмылялся Вышата, глядя на этакую прыть. – Небось, если бы бабка какая-нибудь на цепях висела, не скакал бы козликом, а за девицей так просто на крыльях летит!
На берегу мы увидели царицу Кассиопею. Она стояла над обрывом и горячо молилась, глядя в даль моря. Мы подошли к ней.
– Почему ты сразу не сказала нам о своей беде, царица? – обратился к ней Геракл.
Кассиопея повернула к нам заплаканное лицо:
– Здесь уже было немало героев, пытавшихся помочь нам, и судьба всех их была одинаковой!
– Это какой же? – протиснулся вперед Вакула, явно озабоченный проблемой.
– Все они стали пищей для подводного страшилища!
– И не таких лупливали! – выпятил грудь колесом не в меру расхрабрившийся Вакула.
– Незавидная судьба для героя кончить свои дни в рыбьем желудке! – усмехнулся я. – Но мы все равно попробуем вам помочь, тем более что здесь сразу четыре героя и, может быть, рыба нами подавится!
– Вы и вправду хотите помочь нам? – с недоверием прошептала Кассиопея.
– А почему бы и нет! – вновь возвысил свой голос Вакула.
– Тогда поспешим вниз к моей несчастной дочери! – заторопилась Кассиопея. – У нас очень мало времени! Рыба должна приплыть за жертвой именно сегодня! Наверное, это боги услышали мои молитвы и послали вас к нам на помощь! Я верю, что удача будет на вашей стороне, вы обязательно одолеете чудовище! Что касается меня, то я не пожалею за спасение дочери половины своего царства!
– Твоими устами бы, мать, да мед пить! – покачал головой Вакула. – Я обещаю вам, что постараюсь избавить от смерти вашу дочь без всякого царства!
“Пока все развивается в точном соответствии с законами сказочного жанра о принцессах и принцах! – подумалось мне. – Поглядим, как пойдет дело дальше! Ведь если мы победим, то Вакула почти обязан будет влюбиться в спасенную девицу!”
То и дело соскальзывая с узкой козьей тропы, мы спустились к подножию скалы. У самой воды к ней была прикована цепью совсем молодая девушка, показавшаяся мне весьма симпатичной, хотя и очень изнуренной. Дочь царицы, видимо, висела на цепи уже достаточно давно, так как сильно обгорела на солнце и пребывала в полуобморочном состоянии. Увидев это, я невольно повернулся к Кассиопее:
– Могли бы хоть напоить ее водой и прикрыть от солнца!
– Пусть она лучше попадет в зубы чудища уже полумертвой, чем живой! – ответила мне ее мать. – Может быть, так смерть покажется ей менее страшной!
Спорить о гуманизме было не время и не место.
– Как тебе девушка? – спросил Вакулу Вышата, когда они оба начали мечами разбивать цепи.
– Не понимаю, как можно есть такую красавицу! – воскликнул тот, в бешенстве перерубая звено длинной цепи.
– У всех разные вкусы! – со знанием дела ответил ему воевода. – Кому свиной хрящик, а кому и краса-девица!
– Забирайте свою дочку и ступайте наверх! – велел я Кассиопее.
– А как же рыба и повеление Посейдона? – спросила та с испугом.
– С вашей рыбой мы как-нибудь сообща управимся, а со своим дядей я договорюсь обо всем после! – ответил ей Геракл. – После горгон и великанов мы с этой селедкой разделаемся в два счета! – похлопал он меня по плечу рукой.
– Не скажи, – покачал я головой. – Селедки бывают разные. Посмотрим, какую приготовил для нас твой добрый дядюшка! А пока приготовимся к возможному нападению!
Мое предостережение оказалось как раз вовремя. Вдалеке появился мощный белый бурун, быстро приближающийся к берегу. Молча обнажив мечи, мы стояли на берегу и ждали. За нашими спинами в ужасе прижались друг к другу мать и дочь, так и не успевшие подняться на скалу.
И вот из воды показалась огромная голова. Открылась пасть, сплошь усеянная огромными зубами. Черные, ничего не выражающие глаза окинули нас тусклым взглядом. Я всмотрелся в лик морского чудовища и чуть не вскрикнул: передо мной была самая настоящая акула! Но какая! Создатели знаменитых голливудских “Челюстей” умерли бы от зависти, увидев этот экземпляр! Наша любительница человечины скорее всего являлась одной из последних представительниц древнего рода гигантских акул, чьими окаменевшими полуметровыми зубами будут через много веков восхищаться криптозоологи. Факт, что эта страхолюдина пользовалась особым покровительством Посейдона, говорил о том, что в распоряжении бога подводного мира остался, возможно, вообще последний экземпляр этого уникального вида, который он и пытался сберечь и прокормить всеми доступными ему способами, не останавливаясь и перед самыми безнравственными. За всю свою жизнь я еще никогда не браконьерничал, тем более не уничтожал животных из Красной книги. Я вообще люблю животных и даже когда-то в детстве имел дома кота по кличке Канарис и любил читать книжки о поисках реликтовой кистеперой рыбы. Но здесь был особый случай.
Пошарив в заплечном мешке, я извлек оттуда голову убиенной нами горгоны Медузы и представил ее лик на обозрение обитательницы подводного мира. Акула по-прежнему пялила на нас свои ничего не выражающие черные плошки, при этом пасть ее раскрылась еще шире. Наверное, она была не прочь сожрать и голову Медузы. Ни о какой окаменелости, естественно, речи не шло. С большим сожалением я сунул голову Медузы обратно в мешок. Теперь нам однозначно предстоял бой по всем правилам военного искусства.
Пока я рассматривал акулу глазами просвещенного интеллигента, мои менее просвещенные в вопросах зоологии друзья уже осыпали подводную обитательницу целым градом стрел, которые не причинили ей никакого вреда. Было похоже, что привыкшая к более приветливому (по ее разумению) поведению людей акула просто не понимала, что сейчас происходит. Наконец одна из стрел залетела к ней пасть и вонзилась в черное небо. Акула сомкнула челюсти и в гневе хлестанула по воде своим огромным хвостом, подняв целый водопад брызг и большую волну, залившую нас едва ли не до пояса. Силища в ней была невообразимая. Судя по всему, наши действия возмутили подводную обитательницу и она была готова к сражению с нами. Вообще сам бой не представлялся мне слишком сложным. Нам предстояло лишь выманить акулий реликт на мелководье, где и разделаться с ней мечами, соблюдая при этом предельную осторожность, ибо чтобы сплющить всех нас в лепешку, акуле достаточного было одного удара хвостом, не говоря уже о страшной и огромной пасти, в которой мы могли бы поместиться всей компанией.