Митьки - Шинкарев Владимир. Страница 9

Раздел краток. Вот он:

«Митьки не сексуальны».

После этих справедливых слов, А.Филиппов, видимо, устыдившись, откладывает перо, даже не поставив точки. Попробую расшифровать эту фразу, связанную с тезисом, объявленным в начале труда.

Многие люди, но особенно митьки, стремятся к экстремальности в отношениях друг с другом. Экстремальные отношения мужчины и женщины почти неизбежно проходят сексуальную фазу и тем самым кончаются женитьбами, трагедиями и Т. д. Если бы митёк относился к своим сестрёнкам, как к сексуальным объектам, то это неизбежно похоронило бы все движения митьков лавиной женитьб, трагедий, мордобоев…

Поэтому-то экстремальность в отношениях с «любимой» сестрёнкой знаменуется тем, что митёк объявляет её «братушкой», а свое либидо переносит на что-нибудь другое – хотя бы на «бисерные кошелечки».

Часть V. Этика митьков

Вон оно как получается! Массовое молодёжное движение, и вдруг: «Митьки не сексуальны!» Да на хрена нам нужно такое массовое молодёжное движение, кто в него пойдет?

Прошлой зимой по телевидению с закономерным успехом демонстрировался телефильм «Милый друг» по Мопассану. Фильм абсолютно не митьковский, ни одной цитаты из него не выжать и даже в пример неловко приводить.

Мне довелось (или, лучше посчастливилось смотреть его с Дмитрием Шагиным. Не буду скрывать: Митька смотрел телефильм без напускного равнодушия, не хулил его за полное отсутствие митьковых данных и проявлял скорее восторженность и радостное изумление. Комментарии его были даже оживлённее, чем при просмотре митьковской классики.

– Во! Ещё одна лялька! Сейчас он её покроет! Гляди, гляди… Ты гляди! Гляди… ну, точно! Покрыл!

Это веселье резко контрастировало с холодностью и плохо замаскированной завистью остальной аудитории, которая не могла отнестись к персонажам столь отстраненно. Митька воспринимал любовные похождения героев телефильма, как забавное поведение экзотических зверушек (характерно всвязи с этим использование животноводческого термина «покрыл»).

Покрыть (кого-либо) – …

С таким же любопытством и восторгом Митька наблюдал бы, например, за необыкновенной способностью слона съесть за раз несколько цертнеров капусты.

– Во! Ещё один кочан берёт! Сейчас он его съест! Ты гляди, гляди… Ну точно! Съел!

Да и у кого эта способность слона-отттяжника не вызовет весёлого интереса! Но и при большой любви к капусте я лично зависти к этому слону не испытываю. Не станет человек от хорошей жизни сосредотачивать все свои помыслы ни на капусте, ни на бабах. Тут, собственно, и этика не при чем.

– Да, лихо это у «милого друга» выходит. А жалко его… Бедный какой! Скучно ему, ничего-то ему не интересно…

Митёк делается свободен от греха не истерическим отворачиванием, не с пеной тоски – а со смехом и жалостью. И пусть это отпугнет колеблющихся неофитов движения, но не даром глава Фила «Митьки и секс» так кратка: «Митьки не сексуальны» – без всяких проклятий, а просто есть вещи поинтереснее.

Это что же поинтереснее? Пить бормотуху, вырывая друг у друга бутылку?

Да, читатель, конечно, я раскрыл митька до самой жестокой критики – на, ешь его с говном! – и это одна из самых обаятельных черт движения: грех митька – нараспашку!

Где-то я слышал замечательное рассуждение об этике советских панков: есть мораль, а есть нравственность. Мораль – это не ругаться матом, а нравственность – не предавать друзей. У панков нет морали, а есть нравственность. Если бы это было действительно так – митьки готовы брататься с панками (хотя, если принимать это положение буквально, получится, что митьки обладают не только нравственностью, но и моралью – они никогда не ругаются матом. Зачем? При таком мощном арсенале выразительных средств мат бледен и убог.

Мораль – это нечто искусственное, это шлагбаум, который предупреждает о некоторых возможных непрятностях. Но карлики лего проскальзывают под ним, а великаны перешагивают, не замечая; да и нужен ли такой шлагбаум, который всегда закрыт? Мораль нужна тем, для кого всё должно быть тип-топ, шито-крыто, чистые глаза, приятные разговоры и каждый день – нож в спину.

Нет, у митька грех – нараспашку. Не сдал белье в прачечную, пропил два рубля, поздно пришел домой; но, зато: это и все его грехи, видные всему миру, все ругают митька, и первым ругает себя сам митёк.

Пошел бы ты, читатель, с митьком в разведку? Он не предаст тебя, но явится в эту разведку с ласковой поддатой улыбкой, вот беда. Нет, не всем же ходить в разведчиках, разведка – это совсем не в духе митька.

Знаем, знаем, в духе митька – вырывать друг у друга бутылку боромотухи!

Да, читатель, у друга иной раз можно вырвать бутылку бормотухи, иной раз это обязательно нужно сделать. Да что говорить! Разведка разведкой, а бцтылка бутылкой, но если мне придется обороняться от всего света, я хотел бы прислониться спиной к грязной тельняшке митька…

Да, митьковская культура пока не идёт семимильными шагами, но страшный образ бутылки, вырванной у друга, не исчерпывает сложный образ митька.

Есть такой праздник – День Митьковского Равнодействия (это непонятное название сложилось исторически). Праздник не отмечается по определенным датам, он может отмечаться и раз в месяц, и раз в неделю, и каждый день. Часто он совпадает с показом по телевидению митьковской телеклассики (правда, на эти дни есть свои отдельные праздники, например, «Адъютант его превосходительства сухой» – просмотр телефильма без выпивки, или «Адъютант его превосходительства мокрый» – с выпивкой.)

Представим себе съезд троих известных нам митьков: А, В и С, собравшихся, чтобы отметить День Митьковского Равнодействия.

А: Сейчас я для начала почитаю вам Пушкина.

В: Подожди, дорогой. Ведь сегодня День Митьковского Равнодействия. Давайте я сначала сбегаю в магазин. У меня деньги есть.

С: Что ты! Ты каждый раз больше всех приносишь! Давайте я сбегаю!

А: Нет! Хоть на куски меня режьте – не могу больше за ваш счет пить! Я пойду!

(А убегает в магазин. В и С в это время украшают помещение транспарантами и плакатами с лозунгами типа: «Митьки никого не хотят победить», «Митьки всегда будут в говнище» и «Митьки завоюют мир»)

А возвращается и ставит бутылки на стол. Обычно тут следует короткая разминка, во время которой митьки ходят вокруг стола, как кот вокруг сметаны.)

А: Дядя Захар, а бывает она, настоящая-то любовь?

В: Бывает, Натаха… Лучше уж я в клифту лагерном на лесосеке, чем в костюмчике у Фокса на пере. А это что, Абдулла, твои люди подпалить чего хотят?

С: Да вот забрался тут один приятель и не выходит! Как быть-то, Иван Петрович? Сам в КГБ позвонишь или мне звонить?

А: Складно звонишь, но одного не учел: не стала бы Аня на Петровке колоться!

В: Не стала бы, говоришь? Со мной и не такие бобры сидели, а все кололись! Джабдед убил моего отца, меня хотел заколоть!

С: Встань, хряк! Володя! Открывай, волчина, позорный! (Разминка закончена, митьки открывают бутылки и садятся за стол).

А: Ну, сейчас для начала я почитаю вам Пушкина!

В: Нет, дорогой, для начала ты выпей.

А: Выпей ты первый!

В: Нет, братки дорогие! Хватит мне вас обжирать! Пейте спокойно, с душой – а я посмотрю на вас и порадуюсь.

С: Ну зачем ты так? За что ты так? Ты всегда меньше всех пьёшь и сейчас не хочешь? Не обижай, выпей!

В: А вы от души мне предлагаете?

А и С (хором): Пей, пей, дорогой!

В (со слезами умиления пьет).

А и С: Ещё, ещё пей!

В (со слезами протягивая бутылку): Сердце у меня рвётся глядеть, как ты и глоточка как следует сделать не можешь! Допивай всю бутылку до конца»

С (чуть глотнув, поспешно протягивает бутылку А): Пей, браток, ты. Образ божий я чуть в себе не затоптал, вас обжираючи! Пей, сколько есть в тебе силы!