И пришел Город - Ширли Джон. Страница 21
По левой щеке хрястнуло так, что боль прошла серебристым звоном, будто весь он был из стекла.
– Каким боком ты причастен к тем сраным голограммам и всей той ангстерской погани, которая на нас поналезла? – (Коул не ответил.)
По рту досталось с противным чмокающим звуком, отчего кровь из рассеченных губ обильно брызнула на перед рубашки.
– Зачем ты лез в грузовик? Хотел разведать, где мы собираемся?
– Нет, – пьяным голосом отозвался Коул, сплевывая кровь (губы все равно что залитый скользкой нефтью пляж при отливе). – Грузовик перепутал. У друга такой же. Запаниковал. – «Не прохиляет, ни за что не прохиляет», – шало мелькнуло в голове.
Опять удар по губам, отчего зуб явно зашатался, а перед глазами поплыли круги.
– Думаешь пропихнуть нам эту туфту? Не прохиляет.
– Ну же, паскуда! Зачем лез в грузовик? А?! – (Коул не ответил.)
«Тук-тук» – быстро, два раза, по солнечному сплетению. Напрочь лишенный дыхания, Коул согнулся пополам так резко, что стукнулся головой о собственное колено.
– Я еще раз спрашиваю: какого хера ты делал у нас в машине? – задало вопрос плоское рыло.
Ответить Коул не смог: нечем было дышать. Он сполз на колени. Комнату наполнял светящийся пурпурный снег. Коул зажмурился. Плотно зажмурился.
Какое-то время – возможно, несколько секунд – он словно кружился во вспыхивающей сполохами темноте. Из этого состояния его вырвал голос – голос пронзительно кричащей Кэтц. Он вскинул голову. Ее лупили.
Лупили бутылкой.
Женщина (ее комплекция проглядывала сквозь одежду: здоровенная баба, хотя, похоже, молодая) наматывала волосы Кэтц себе на кулак. А рослый мужик то и дело лягал Кэтц ботинком в ребра.
– Эй! – завопил Коул. – Че… Чего вы хотите узнать?!
– Я так и знал, что на это он отреагирует, – заметил мужик, оборачиваясь к Коулу.
И тут погас свет.
Впрочем, ненадолго: темноту почти тут же проредили снопы искр, дружно полыхнувшие из пустых розеток, а по багету вдоль стен начали взбегать языки пламени.
Заметались темные фигуры. Коул с грехом пополам поднялся на ноги. Наручники с негромким щелчком упали с рук. «Город…» – благодарно прошептал он кровоточащими губами.
Пока он на ощупь пробирался к Кэтц, вокруг раздавались разрозненные обрывки растерянных возгласов:
– Что за?…
– Кто это еще?…
– Бля, неужели это?…
– Это что, друганы этих?…
– Пожар, мать твою, надо срочно…
– Проводка, наверно, вспыхнула…
– Черт, надо их оставить тут…
– Не, возьмем их…
Коул попытался поднять Кэтц на руки; боль прострелила так, что в глазах окончательно померкло. Он уронил ее обратно на кушетку. От дыма темнота стала густой. Кто-то на бегу толкнул его – он упал на правый бок. Языки огня карабкались все выше, от жара пот на щеках испарился. Комната освещалась неверным, дрожащим светом, темень пронзали ярко-красные и синеватые пляшущие всполохи. Большинство рыл поисчезало – вон еще двое, надсадно кашляя, вынеслись через боковую дверь. «Кэтц… эй…» – он дергал ее за руку, задыхаясь от першащего в горле удушливого дыма. Она не шевелилась. «Кэтц, Город поджег это гребаное логово, чтобы мы могли скрыться, – давай же, ну! Иначе сгорим!» Слова во рту чуть булькали от крови.
Кэтц со стоном отпрянула. Распахнув глаза, зашлась кашлем; накрыла рот ладонью. Коул помог ей подняться на ноги. Глаза исходили слезами от дыма, огонь уже лизал подметки, пот капал и мгновенно испарялся. Они, пошатываясь, пробрались к двери – тошнотно-желтому прямоугольнику, зыбко колышущемуся в волнах жара. Кэтц высвободила свою руку (значит, уже может передвигаться самостоятельно), Коул рванулся вперед, и одновременно близость пламени привнесла обновленную энергию – энергию страха.
Надеюсь, Кэтц не отстает.
Через полутемную кухоньку он выбежал в распахнутую боковую дверь – в спасительное убежище дворовых кустов, взахлеб вдыхая чистый прохладный воздух. От площадки перед домом спешно отчаливали два грузовика. Кто-то с криком пронесся на дорогу.
Люди кучно грузились в седан. На тротуаре стояла стайка чернокожих, бесстрастно взирая на происходящее.
Коул с отчаяньем обернулся – Кэтц нигде не было. «Кэтц!» – сипло проорал он, механическим движением развернувшись обратно к дому.
Из передних дверей появились двое, волоча кого-то под руки. Укрывшись в тени у гаража, Коул всмотрелся. Судя по очертаниям тела – вяло, но сопротивляющегося, – это и была Кэтц. Когда они затаскивали ее в гараж, он нырнул в тень.
Коул закашлялся, обалдело шаря глазами в поисках какого-нибудь оружия. В это время из створок гаража стрельнули светом фары, затем взревел мотор. На площадку, а с нее на проезжую часть вырулил синий седан, повернул – и унес Кэтц с собой.
– Ты уверен, а? – Коул чуть не за грудки тряс морщинистого мулата, управляющего мотеля.
– Уверен, что уверен. Работает телевизор, работает, – отвечал тот. – Чего тебе вдруг телевизор-то приспичило? Тебе, сынок, доктора, а не телевизор надо, скажу я. Лицо у тебя, боже ты мой, как будто по нему трактор проехался. Может, тебе бинт дать или…
– Нет! – выкрикнул Коул. Мулат взглянул удивленно и испуганно; пришлось сделать над собой усилие. – Не надо: тороплюсь. Друга должны показать в ночных новостях. Обещал, что обязательно посмотрю. Потом уже приведу себя в порядок. Влетел со всего маху об фонарный столб.
Мулат пожал плечами.
– Не положено, чтобы просто телевизор смотреть. Надо за номер заплатить, неважно, сколько ты там думаешь находиться.
– Да, да, конечно…
Старик принял карточку Коула и ткнул ее в автомат. Посмотрел, что появится на экранчике, и лишь после этого коротко кивнул и вернул карточку.
Коул нетерпеливо ерзал, переминаясь с ноги на ногу, пока медлительный старик не принес наконец ключ. Седьмой номер.
Сграбастав ключ, Коул бегом выбежал из администраторской. Чувствуя ноющую боль в боку (ребра, что ли, покорежили – и губа вон снова кровоточит), он торопливо сверялся с номерами дверей, пока не нашел табличку «7», и поспешно повернул ключ в замке. Дверь открылась с первой попытки; толкая ее, Коул облегченно вздохнул. В обветшалый номер заскочил, так и оставив ключ болтаться в замке. Как одержимый подскочил к телевизору, нервно сунул в прорезь интерфондовскую карточку, и экран моргнул.
– Город! – рявкнул в него Коул. – Выходи на связь, скорее!
В ответ – рябь пустого экрана.
– Я знаю, что ты слушаешь! Черт возьми, ну давай же!
Голубоватый прямоугольник дразняще мигнул, и… опять ничего.
– Город! Показывайся и разговаривай, иначе я вообще уезжаю! Уеду и разглашу все на хрен в центральную прессу!
Коул подождал. Ничего.
Один за другим начал переключать каналы. Новости, порнуха, ток-шоу, «Обзор громких преступлений», «Детский час», «Бондиана» – и никакого тебе Города.
Он вернулся к пустому каналу.
Кэтц…
Коул ждал, стиснув кулаки. Куда они могли ее забрать? Где-то вдалеке гудели пожарные сирены, приближаясь к горящему дому в трех кварталах к северу.
Коул стоял, нетерпеливо покачиваясь, напряженный, словно антенна на сильном ветру.
– Город! – не сказал, а сипло провыл Коул.
И тут на экране прорисовался двухмерный бюст – черты величаво-угрюмые, неподвижные.
– Город… Почему ты отдал ее им? Почему не остановил машину?
– Я решил больше не прибегать к услугам этой женщины.
– Что? Почему?
– Она со мной неискренна.
– Ты… Ты что?! Это она уговорила меня, чтобы я сегодня пошел туда! Она сделала все, что ты от нее хотел…
– Нет… Я чувствую ее изнутри. Ее склад мыслей. Она не доверяет мне. Она идет только из-за тебя. Думает, что оберегает тебя. Я не хочу, чтобы она была с тобой. Защиту тебе могу дать я.
– Она? Оберегает? От чего?
Город не ответил.
– Ну, тогда спаси ее, выведи из игры, – произнес Коул, сжав кулаки.
– Нет.
У Коула невольно открылся рот. Он вперился в экран, не веря глазам.