Емельян Пугачев. Книга 2 - Шишков Вячеслав Яковлевич. Страница 118

Было три часа дня. Ядра по городу били чаще и чаще. Во дворец губернатора ударило второе ядро, в здании казначейства расщепило дверь; еще ядра попали в судейскую камеру, в архив, в купол собора, во двор Рычкова, едва не убив здесь протоколиста. В городе несколько человек было ранено, были и побитые насмерть. На перекрестке, возле казарм, лежал, разметавшись, мертвый бухарец. Те, кто потрусливей, прятались в ямах, в подполье, залезали в русские печи.

Пугачёвцы метко стреляли от Егорьевской церкви, их батарею не удавалось сбить огнем из крепости. Одно орудие они поставили на паперть, а малую пушчонку даже затащили на колокольню, она-то и доставила городу хлопот.

— Глядите, глядите… — загалдели на валу мальчишки.

Из глубокой балки, что за Маячной горой, вырвалось несколько сот Пугачёвской конницы. В галоп доскакав к Егорьевской церкви, всадники спешились и, не обращая внимания на грохот крепостной артиллерии, двинулись пешей толпой по подгорью и вдоль реки Яика. Их намереньем было пробежать сотню сажен лощиною, затем выбраться на высоту и оттуда через вал ворваться в город.

— Дету-ушки, не трусь! — громким голосом подбадривал Емельян Иваныч свою толпу. — В городе богатство несметное! Купечество перешерстим, губернатору чалпан долой, казной завладеем! — Он все в том же бедном одеянии бежал в средине наступавших.

Казаки и башкирцы понимали: батюшка нарочно так оделся, чтоб враг не мог узнать его и погубить. Они глаз не спускали со своего царя и, подражая ему в мужестве, прытко передвигались лощиною.

Рядом с Пугачёвым бежал, пыхтя, огромный Пустобаев. В его голове крутятся обрывки мыслей. Он вспомнил, как пьяный губернатор целовал его в прихожей, вспомнил капитаншу Крылову с мальчуганом, сержанта Николаева, невесту сержанта — барышню Дарью Кузьминишну. Он косился на бегущего справа от него чернобородого детину и думал: «Оказия, вот те Христос…

Ха, царь, голодранец… Эвон бежит как… А ежели не вор, не шатун, то поистине он внучек Петра Великого, поистине есть он государь».

— Не отставай, старик, не отставай от государя.

— Стараюсь, твое величество! — раскатистым басом гудел Пустобаев.

— О, да ты мастак! Ты, я вижу, старого леса кочерга, — похвалил его Емельян Иваныч.

Начали быстро подыматься в гору. Тут, по команде Пугачёва, враз приостановились и открыли частую ружейную пальбу, а башкирцы, гудя ременными тугими тетивами, принялись пускать стрелы из сайдаков.

С валу, заметив подступавших, стали стрелять залпами из ружей. Вот один Пугачёвец упал, другой бросил ружье и, схватившись за ногу, похромал прочь, вот кувырнулся третий…

— Ложись! — раздалась команда Пугачёва, и все повалились по откосу в снег. — Бей не торопясь. Цель вернее…

Пули защитников летели теперь над головами Пугачёвцев безвредно: спасал откос горы.

Отряд егерей легкой полевой команды, сбежав с валу, отважился перейти реку Яик по неокрепшему льду, чтобы, выйдя залегшим Пугачёвцам во фланг, открыть по ним ружейную стрельбу.

Чумаков, расположившись возле Егорьевской церкви, старался повернуть пушки на врага и никак не мог этого сделать быстро, да и ядра у него были на исходе. Только одна маленькая пушчонка, та, что била по городу с колокольни, принялась обстреливать отважных егерей. Падуров, залегший поблизости Пугачёва, заметил, как от Маячной горы несется к Пугачёвцам всадник.

— Ваше величество! — закричал он. — От атамана Овчинникова гонец…

Пикой маячит.

— Пускай себе маячит, — равнодушно ответил Пугачёв и пустил из ружья меткий жеребий по стрелявшему с колена егерю. Тот перекувырнулся и по-мертвому вытянул ноги.

Пробив лед и усевшись в лодки, на помощь егерям уже спешила из крепости новая ватага смельчаков. Теперь выстрелы со стороны егерей стали часты и метки. Среди Пугачёвцев началось замешательство. Первыми вскочили башкирцы и, крича тонкими голосами, побежали назад к церкви.

Бывшие на валу солдаты, видя это, с криком «ура», «ура», кинулись через ров, через рогатки, чтоб перерезать отступавшим путь. Тут подскакал гонец.

— Батюшка государь, втикайте! — заорал он, приметив Пугачёва. — Из Бердских ворот большущий отряд прет.

— На-конь! — вскочив, подал команду Пугачёв, и все припустились бежать к оставленным у церкви лошадям.

Башкирцы и татары бегали плохо, они скоро отстали от казаков, их настигли солдаты с подоспевшими егерями. Было тут порублено человек тридцать, часть сробевших башкирцев бросилась спасаться на Яик, но лед проломился, и они все потонули.

Солдаты в пылу битвы не заметили, как на них кинулись успевшие сесть на-конь Пугачёвцы. Со всех сторон они кинулись на солдат, кололи их пиками, рубили. Но с валу загрохотали пушки, а вслед раздались ружейные залпы. Пугачёвская конница, осыпаемая картечью, повернула обратно.

Бой продолжался.

Батальон пехоты при четырех пушках вывел из крепости сам Валленштерн.

Конный отряд яицких и оренбургских казаков вел Мартемьян Бородин.

Был в исходе пятый час, солнце садилось. Губернатор Рейнсдорп — на валу, Пугачёв — на Маячной горе, оба, затаив дыхание, наблюдали, как войско той и другой стороны, сближаясь, готовилось к бою.

Пугачёв стоял в окружении ближних. Под ним рослый приплясывал конь.

Горнист Ермилка, с трубой у бедра, глаз не спускал со строгого лица государя. С боку Ермилкиной лошаденки, такой же губастой, как и её хозяин, приторочено четыре солдатских ружья со штыками, две пары новых валенок и шесть овчинных шапок. Все это добро Ермилка спроворил подобрать во время сшибки с солдатами. Валеные сапоги с красненьким горошком на задниках он непременно подарит Нениле.

— Эх, чего-то жрать хочется, ну, прямо силы нет…

Он вытащил из-за пазухи крупитчатый пирог с печенкой и уже аппетитно разинул рот, как батюшка не то строго, не то милостиво покосился на него, и оробевшая рука горниста сама собой снова засунула пирог за пазуху.

Ермилка только облизнулся. Тьфу ты!

— Полковник, — проговорил зычно Пугачёв стоявшему рядом с ним Падурову. — Сигай попрытче в балку, пущай Овчинников шлет по две сотни неприятелю во фланги. Да не шибко чтоб ехали, а самой тихой бежью. Для заману!