Таинственное путешествие Томека - Шклярский Альфред Alfred Szklarski. Страница 15

– Действительно, у Беневского была голова на плечах. Он здорово надул своих преследователей, – сказал боцман. – Это верно, что такие истории укрепляют мужество человека.

– В Англии я читал записки Беневского, но очень хотел бы еще раз услышать от вас подробности его побега, – попросил Томек. – Я очень люблю такие рассказы...

– Я поддерживаю просьбу Томека, – горячо сказал боцман. – Прополосните-ка горло, а мы слушаем!

Боцман наполнил ромом рюмку Некрасова. Капитана не надо было долго упрашивать; он закурил трубку и начал рассказ:

– Попав в плен, Беневский сразу же задумал побег. Как только его привезли в Казань, он связался с местными татарами и находившимися там польскими ссыльными, с помощью которых хотел вызвать вооруженное восстание и облегчить себе побег. Но кто-то выдал заговор. К счастью, Беневский вовремя уехал в Петербург. Там он разработал новый план побега, на этот раз на голландском корабле. И опять ему это не удалось из-за предательства капитана корабля. Обер-полицмейстер Чичерин арестовал Беневского. Его посадили в крепость и отдали под суд. В качестве опасного политического преступника его приговорили к ссылке в Усть-Большерецк на Камчатке.

Прибыв на место ссылки, Беневский очутился под строгим надзором. Несмотря на это, он не оставил планов побега. Вскоре ему удалось завоевать доверие губернатора Нилова. Его перевели в Петропавловск, где он стал преподавать языки дочери губернатора, Афанасии. Воспользовавшись этим, он сумел завязать знакомство с влиятельными жителями полуострова, которые предложили ему основать школу. Но Беневский об этом и не помышлял. Он знакомился с офицерами и чиновниками, и при помощи удачной игры в шахматы сумел даже скопить немного денег.

В беспокойном уме Беневсекого возник новый план побега. Он привлек к этому делу некоего Хрустеева и находившегося в ссылке уже больше пятнадцати лет Казимежа Бельского, бывшего чиновника польского короля. С их помощью он организовал заговор, который охватил широкие круги ссыльных. Деятельность Беневского была облегчена его близким знакомством с семьей губернатора. Дело в том, что молодая Афанасия влюбилась в него без памяти. Вынужденный необходимостью, Беневский некоторое время скрывал от нее, что уже был женат. Возможная опала губернатора свела бы на нет все его планы. Он намеревался ни больше, ни меньше, как захватить в порту корабль и бежать на нем с Камчатки. Однако заговор был раскрыт. Несмотря на это, Беневский отнюдь не растерялся! Он вступил в открытую борьбу. Губернатор Нилов погиб. Во главе доверенных людей Беневский окружил церковь, в которой в то время находились семьи русских чиновников, и пригрозил, что сожжет их, если солдаты не сложат оружие. Таким образом Беневский овладел городом.

Захватив корабль, стоявший в порту, Беневский погрузил на него запасы продовольствия, вывесил польский флаг и, дав салют из двадцати пушек, отчалил вместе со своими друзьями. С Беневским бежала также и Афанасия, которая даже после того как она узнала, что Беневский не может на ней жениться, пожелала сопутствовать ему в качестве приемной дочери [36].

– А что случилось потом с этой несчастной девчонкой? – спросил боцман.

– Она умерла во время путешествия по морю, – ответил Некрасов, набивая табаком трубку.

– Гм, мне ее очень жаль, – заметил боцман. – Но и наша Салли тоже полетела бы за Томеком на край света!

– Это что, ваша невеста? – заинтересовался Некрасов. – Если судить по имени, она, наверное, не полька!

– Мы не помолвлены, хотя... очень любим друг друга, – ответил Томек, краснея. – Это австралийка, которая учится в Англии. Но вы нам не рассказали, почему остались в Сибири...

– После того, что вы мне сказали, я уверен, вы меня хорошо поймете. – ответил Некрасов, улыбаясь Томеку. – Сначала, находясь в Каре, я мечтал, по примеру Беневского, захватить корабль и бежать из России. Но позже я оставил всякую мысль о бегстве. Я находился в обществе многих революционеров. Благодаря им я понял, что буду здесь нужен, когда настанет пора действий. После моего освобождения я женился на студентке из Киева, приговоренной к ссылке в Сибирь. Мы живем в Хабаровске. Жена с двумя детьми все время остается там, а я бываю в семье несколько зимних месяцев, когда на Амуре прекращается навигация.

– Для моряка жена то же самое, что якорь для корабля, – буркнул боцман, и громко добавил: – Не печальтесь, будет и на нашей улице праздник. Рабочие везде бунтуют, а моряки им помогают. Команда броненосца «Потемкин» в Одессе уже показала свои коготки.

– Во всяком случае, вы не оставили мысли завладеть судном. Ведь вы командуете «Сунгачом», – вмешался Вильмовский, желая изменить щекотливую тему беседы.

Капитан Некрасов улыбнулся и сказал:

– Может быть, вас заинтересует то, что этот буксир принадлежит нескольким полякам, проживающим в Маньчжурии, в Харбине [37]. Они принимали участие в изысканиях, начатых Россией перед постройкой нынешней Китайско-Восточной железной дороги, которая соединяет Читу с Владивостоком. Я тоже некоторое время работал на строительстве этой дороги, когда и познакомился с моими теперешними компаньонами.

– Это и в самом деле приятное для нас стечение обстоятельств, – признал Вильмовский. – Я был знаком с первым вице-председателем Китайско-Восточной железной дороги инженером Станиславом Кербедзем. Это очень способный инженер. Он, например, построил первый железный мост на Неве в Петербурге и на Висле в Варшаве, который так и называют мостом Кербедзя.

– Мне приходилось слышать о Кербедзе, но лично я с ним не знаком. Встречался я с инженером Адамом Шидловским, под руководством которого в 1898 году выбирали место под строительство Харбина. Теперь там уже довольно крупный город. Большинство поляков, осевших в Маньчжурии живет именно там.

– Из этого можно заключить, что поляки немало потрудились на строительстве этой дороги, – приятно удивился боцман.

– Кроме того, поляки принимали значительное участие в исследованиях многих недоступных уголков Сибири, – вмешался Томек. – Они оставили здесь о себе хорошую память!

В этот момент где-то в глубине судна раздались глухие удары и резкий крик.

– Что такое? Что там случилось? – встревожился Смуга.

– Черт возьми, кто-то зовет на помощь! – добавил боцман.

– Иван, Иван! Пойди сюда на минутку! – крикнул капитан, не вставая с места.

Матрос появился на пороге.

– Ты что сделал с этим выпившим господином? – небрежно спросил Некрасов.

– То, что вы приказали, – добродушно ответил Иван. – Я его запер, чтобы он выспался и не мешал. Видать отрезвел уже, потому что кричит...

– А куда ты его запер? – спокойно спросил Некрасов.

– В карцер, в других местах двери без замков.

Некрасов расхохотался.

– Выпусти его сейчас же! – приказал он. – Видимо, его разбудили крысы. Еще съедят его, и тогда мы хлопот не оберемся!

– Слушаюсь, господин капитан, сейчас освобожу, – ответил матрос.

Боцман повеселел и крикнул:

– Послушай, Иван, спешить особенно нечего. Двери в карцер, наверно, заело!

– Так точно, заело, – согласился Иван.

– Раз так, то выпей стаканчик рома, – предложил боцман.