Томек среди охотников за человеческими головами - Шклярский Альфред Alfred Szklarski. Страница 47

А вождь, не обращая внимания на Смугу, подошел к шаману. Мрачно взглянул на него. Несколько мгновений стоял без движения, как бы продолжая внутреннюю борьбу, но быстро справился с собой и сказал громко, так чтобы слышали все:

– Ты обманул нас, ты, сын таракана! Уходи из нашей деревни вместе со своими помощниками!

Белые путешественники стояли в полном недоумении. Они знали уже немало слов на языке таваде. Знали также, что назвать кого-нибудь в этой стране сыном таракана значит нанести ему тягчайшее оскорбление. Кроме того, жест вождя, показавшего шаману дорогу из деревни в болота был и без того красноречив и понятен. Вождь изгнал хитрого мошенника из деревни таваде.

Шаман отступил и вскоре исчез среди болот. Элеле Когхе бросил на землю лук и стрелы. Взглянул на Томека, продолжавшего держать Салли в объятиях, потом перевел взгляд на лицо девушки. Медленно направился к ней. Мягким движением руки отстранил Смугу, пытавшегося преградить ему путь. Никем не задержанный, Элеле подошел к Салли. Долго, в молчании смотрел на нее. Казалось, что выражение дикости постепенно сходит с его лица, раскрашенного в военные цвета.

Элеле Когхе повернулся к Смуге. Широким жестом руки он дал ему понять, что перед белыми путешественниками открыты все пути. Они могут вернуться в долину, могут уйти совсем из страны таваде. Потом он сломал зазубренную стрелу и куски положил к ногам Салли.

В толпе таваде раздались пронзительные крики. Воины сняли стрелы с тетив и опустили луки вниз. Расступились в стороны. Дорога на восток и запад была свободна.

– Опустить ружья! – дал команду Смуга.

И вдруг произошло событие, за которым присутствующие следили затаив дыхание. Храбрый вождь таваде снял с головы великолепный пурпурный султан и положил его к ногам Салли. С его точки зрения это был неслыханный по ценности дар, так как по верованиям таваде султан хранил Элеле Когхе от гибели в бою.

Салли инстинктивно поняла важность момента. Она почувствовала что должна показать воину, как она благодарна за столь ценный дар. Дрожащими от волнения руками, она вынула из мочки уха серьгу и подала ее Элеле Когхе. Вождь принял подарок. Не отрывая взора от Салли, он вбил острие серьги себе в ухо, так что по его шее и груди потекла струйка крови. Низко поклонился белой женщине и отступил в чащу джунглей. За ним исчезли и воины таваде.

XVIII

Охотники за человеческими головами

Полтора дня караван брел через обширные, коварные топи, в которых кишели всякого рода земноводные, пресмыкающиеся и среди них пиявки. Четверо мафулу несли Салли в наскоро изготовленном паланкине, со всех сторон закрытом противомоскитной сеткой. Томек и Наташа ни на шаг не отходили от Салли.

Опечаленный болезнью Салли, Томек старался отгадать и предупредить все ее желания. Он подавал ей воду, когда она хотела пить, вытирал лицо и руки, кормил во время постоев. Салли благодарила слабой улыбкой, и ежеминутно впадала в тревожный сон.

Караван остановился на отдых. Мафулу осторожно поставили паланкин на пригорок, поросший сухой травой. Салли спала. Ее грудь поднималась и опускалась в неровном, тяжелом дыхании. Томек удостоверился, что под москитьеру не пробралось ни одно насекомое, способное потревожить больную, потом отозвал друзей в сторону.

– Салли нисколько не лучше, – тихо, с тревогой сказал он. – Она даже говорить уже не может...

– Не пугай меня, браток, – сказал Новицкий. – Я очень глубоко вырезал укушенное место, тщательно выжал кровь из раны. Совсем не много яда могло попасть в кровь.

– Капитан прав, не теряй надежды, Томек, – вмешался Смуга. – После такой операции на ее месте всякий бы плохо себя чувствовал. Это естественно. Подстрели-ка попугая. Дадим ей бульону для подкрепления сил.

Томек взял малокалибровку, свистнул Динго и исчез в кустах. Как только он удалился, Смуга тяжело вздохнул и сказал:

– Я не хотел беспокоить Томека, но мне тоже не нравится состояние Салли.

– Ее укусила очень ядовитая и опасная змея, но капитан прекрасно справился с задачей, словно всю жизнь провел у нас в буше, – сказал Бентли. – Любой австралийский поселенец должен знать, как поступать в таких случаях. Мне приходилось видеть не мало людей укушенных ядовитой змеей. По-моему нет никакого повода к тревоге. Салли выздоровеет!

– Спасибо вам, Бентли, за добрые слова! Вы будто бальзам пролили на мою кровоточащую рану! – растроганно воскликнул Новицкий. – Я предпочитаю погибнуть сам, чем видеть несчастье этой милой голубки! Что Томек сделает без нее?!

Все растроганно умолкли; Новицкий сам выглядел больным. Лицо мрачное, глаза подпухли и покраснели.

– Приободрись, Тадек! – прервал воцарившееся было молчание Вильмовский. – Салли молода, сил ей не занимать, она выдержит кризис. Не будем ей показывать, что мы встревожены.

– Поверьте мне, Бентли знает, что говорит, – добавил Смуга. – Уже возвращается Томек, свари бульон, капитан!

Поев бульона, поданного ей Томеком, Салли почувствовала себя лучше. Караван продолжал путь. Смуга стремился по возможности быстрее пройти болота и выйти на плоскогорье. Горный воздух помог бы Салли выздороветь.

На следующий день вечером экспедиция остановилась на ночлег среди каменных осыпей горного склона. На рассвете, однако, путешественники снова начали спускаться по тропе вниз. Смуга то и дело опережал караван и просматривал местность в бинокль.

– Впереди опять болото, Ян? – с тревогой спросил Смугу Вильмовский, который теперь заменял Томека в авангарде каравана.

– Нет, кажется на плоскогорье сухо, – ответил Смуга. – Видна травянистая степь и буш. Я высмотрел на двух горных склонах столбы дыма. Туземцы не жили бы в болотах.

– Прекрасно! – обрадовался Вильмовский. – Надо поскорее устроить стоянку. Салли необходим покой и длительный отдых.

Еще до того, как солнце оказалось в зените, караван вышел на равнину, покрытую высокой травой кунаи. Смуга повел караван прямо к горным склонам, на которых раньше видел дым от костров. По всей вероятности там находятся туземные деревушки. Смуга и Новицкий шли впереди каравана. Они внимательно осматривали местность. Трава доходила им до пояса, ветер дул сзади, поэтому нельзя было полагаться на чутье Динго.

Как вдруг откуда-то со стороны, но довольно близко, раздался пронзительный крик. В высокой траве, как из-под земли показались темно-коричневые фигуры воинов. Из-за продолговатых щитов послышался опять крик, от которого леденела кровь в жилах: «Га-га-га-ааа!» На караван посыпались стрелы, что привело к некоторому замешательству. Белые путешественники немедленно ответили выстрелами из винтовок. К счастью, на этот раз носильщики мафулу не поддались панике. За эти несколько недель пребывания в обществе белых, мафулу убедились в том, что белые – друзья канаков. Поэтому они, перед лицом опасности взяли сразу сторону белых. В одно мгновение мафулу соорудили вокруг паланкина баррикаду из тюков и сами хватились за оружие. Винтовочный огонь охладил пыл нападающих. Словно злые духи, они исчезли в высокой траве, унося с поля боя своих мертвых и раненых.

Взяв с собой Динго, Смуга отправился в разведку. Вильмовский и Новицкий занялись перевязкой раненых. Мафулу прекрасно переносили боль и не испугались полученных ран. Правда, большинство стрел попало в тюки с багажом, но четыре из них ранили людей. Мафулу сами отважно вырвали стрелы из ран, прежде чем Вильмовский приступил к перевязке.

Смуга скоро вернулся с хорошими вестями. Видимо, напавшие на караван туземцы впервые встретились с огнестрельным оружием, потому что потерпев неудачу, бежали в недалекие горы. Пока что опасность миновала, но надо было найти место' под разбивку лагеря, где естественные условия позволяли бы организовать оборону против возможного нападения туземцев. Осторожный Смуга стремился избежать встречи с враждебно настроенными племенами, поэтому повел караван на северо-запад.