Выбор Наместницы - Школьникова Вера. Страница 87

— Вся эта империя держится на традициях.

— Тем более неразумно вынимать камень из фундамента.

— Не спорю, не спорю… чем старше становишься, тем меньше жаждешь потрясений.

Илана сжимала в пальцах тонкую ножку опустевшего бокала. Проклятый маг взял их за горло. Сейчас попугает еще немного, и начнется торг. И на этот раз придется купить все, что предложат, по любой цене. Будет трудно объяснить такую уступчивость старшим сестрам. В свое время Илане пришлось приложить немало усилий, чтобы прорваться на самую вершину, не хотелось даже и вспоминать. Молодость до сих пор выходила ей боком. Хотя и говорят, что это быстро проходящий недостаток, но, пока Илана взрослела, прочие влиятельные сестры старели, и разрыв не сокращался.

— Я рада, что мы сошлись во мнении. Но, предполагаю, у вас есть и конкретные предложения?

Ир кашлянул, пряча смешок: выдержки магистру Илане по-прежнему недоставало. С коллегой Арниумом Ир мог бы вести любезную беседу ни о чем на протяжении часов, терпеливо ожидая, кто сдастся первым, а белая ведьма предпочитала идти напролом.

— Моя дорогая госпожа, вы же знаете, как изменчив этот мир, вопреки нашим наилучшим устремлениям. Сегодня может понадобиться одно, завтра — другое, я могу лишь надеяться, что после нашей милой беседы между орденом Дейкар и орденом Алеон не останется никаких разногласий, — последние слова он выделил особо.

— И как долго между нами не будет разногласий?

— Надеюсь, что навсегда. Вы ведь не собираетесь отказываться от служения жизни?

— Если окажется, что наши разногласия сглаживаются слишком стремительно — сестры могут избрать другого магистра.

— О, мне доставляет несказанное удовольствие иметь дело именно с вами, дорогая Илана, но право же, не думаю, что новый магистр что-либо изменит.

Илана поднесла к губам пустой бокал: при таком раскладе Иру все равно, кто будет магистром белых ведьм. Удавка подойдет на любую шею.

— И все же, какие именно разногласия нужно уладить в первую очередь?

— Не торопите события, Илана, еще не время. — Маг потянулся в кресле, — разговаривать с вами — подлинное удовольствие, но мне пора идти. Меня ждет одно неотложное дело. До следующей встречи, дорогая. Ах да, у вас не найдется часом еще бутылочка того урожая?

Проводив мага, Илана заперлась в кабинете — в таком настроении ей лучше было оставаться в одиночестве, иначе попавшиеся под горячую руку магистра сестры смогут с полным основанием жаловаться на несправедливые взыскания. Проклятье! Столько лет все шло по плану, Анра, золотая девочка, сумела подобраться к Иру и став его ученицей — сохранила верность ордену. Что толку теперь от всех ее донесений… единственный путь сохранить орден — подчиниться. Но кто же знал, что девушки, попавшие в орден Дейкар, и в самом деле способны овладеть их магией. «Бедная Анра», — Илана вздохнула, она ничем не могла помочь девушке. Скорее всего, ее уже нет в живых. Если повезло.

Ир не солгал — у него была причина поторопиться с возвращением домой, причем весьма приятная. Обряд подчинения требовал огромных усилий, но она того стоила — его Анра. Он слишком привык к ней за эти годы, чтобы вот так просто расстаться. О, ее предательство могло бы стать для магистра серьезным ударом, но все обернулось к лучшему. Теперь у него в руках идеальное средство убеждения для белых ведьм и идеальная любовница. Преданная, боготворящая своего господина, знающая все его привычки и предпочтения. На обучение другой девушки ушло бы слишком много времени и сил, и ни одна из них не смогла бы сравниться с Анрой. Да и для девушки так только лучше — потеряв магические способности, она приобрела взамен безмятежное спокойствие. Отныне единственное, что ее может встревожить — недовольство во взгляде господина.

LXVIII

Не иначе, как промозглая погода принесла с собой невнятную тревогу, охватившую замок — все валилось из рук. На кухне постоянно ругались: то сметана закисла, то тесто не поднялось, то поваренок задремал и подпалил окорок. Не лучше обстояло дело и на конюшне: лошади нервничали, кусались, а драгоценный кавндиец, которого герцог привез с войны, и раньше донимавший конюхов своими капризами, теперь и вовсе захворал, воротил морду от самого лучшего ячменя и только жадно пил холодную воду. Слуги клялись всеми богами, что в старой башне опять появился призрак Молчаливой Ильды, несчастной сестры Маэркона Темного. Дескать, бродит она с мертвым младенцем на руках и вздыхает тяжко-претяжко. Каким образом призрак бедной женщины умудрился вернуться в родные края из обители в Суреме, где Ильда умерла и была похоронена, никто не задумывался. Мало ли что привидению в голову взбредет. Но заходить в старую башню служанки отказывались наотрез — было поверье, что если какая женщина Ильду с младенцем увидит — только мертвых рожать будет. Герцогская семья не избежала всеобщего поветрия: герцог и раньше-то редко захаживал в спальню к супруге, а теперь и вовсе перестал. Горничная герцогини под большим секретом рассказала своей младшей сестре, работавшей в прачечной, что госпожа Соэнна никак не может забыть столичного чиновника, а герцогу это ох как не по нраву. Прачка поделилась тайной, опять-таки, по секрету, с напарницей, та рассказала своей тетушке-ткачихе, и уже через три дня вся прислуга только и обсуждала, кто прав, кто виноват. Женщины сочувствовали герцогине: от такого мужа к кому угодно за ласковое слово побежишь. Мужчины, разумеется, были на стороне Иннуона: мало ли, каких там слов хочется, вышла замуж — так честь блюди. И вообще, добрый у них герцог, другой бы сразу научил жену уму разуму. И тут же с удовольствием расписывали, как баб уму разуму учат. Даже дети притихли, перестали бегать по замку сломя голову. Всех шалостей — Элло ночью в старую башню пробрался, хотел привидение увидеть, но постыдно заснул на сторожевом посту, там его под утро и нашел факельщик. А в остальном — просто душа радуется, исправно занимаются, младший старшему помогает с грамотой, старший младшему показывает, как правильно меч держать. Элло читать выучился, теперь вместе над книгами сидят, пальцы и нос в чернилах. Одно плохо — по-прежнему наследника страшные сны мучают, уже и лекаря поменяли, и жреца приводили — все без толку, как кричал ночами — так и кричит. Но герцогине сейчас не до старшего сына, Соэнна отдалилась от детей, она целыми днями просиживает в своих покоях, забросила все дела, и Марион с тревогой замечает, что все чаще и чаще с кухни приносят для госпожи горячее вино с пряностями. Марион вздыхает — уже сорок лет в замке живет, а такой осени не припомнит. Вроде бы все как обычно — дожди да серое небо, а вот давит на плечи что-то невидимое, отравляет дыхание, застилает взгляд. И нашептывает кто-то в глубине души: бежать отсюда надо, бежать, не к добру оно, ох не к добру.

Герцог же, наоборот, проводил с детьми все больше и больше времени, хотя раньше предпочитал общаться с младшим, предоставляя наследника заботам няни и наставников. Он водил их по замку, рассказывал легенды, показывал витражи, пристально вглядывался в детские лица, с удовлетворением отмечая, что от матери сыновья унаследовали только безупречный овал лица. Порой Иннуон подумывал о разводе, но для этого было бы слишком трудно найти повод: брак совершился, достаточно посмотреть на близнецов, чтобы не усомниться в отцовстве, доказать, что Соэнна изменила ему с этим столичным хлыщом — невозможно, раз уж не поймал на месте преступления. Все, что оставалось — завести любовницу из дворянского сословия, и подождать, пока герцогиня сама потребует развода. Денежное возмещение Иннуона не пугало — он мог позволить себе откупиться хоть от десяти жен, но по закону за Соэнной в таком случае оставалось право на равное участие в воспитании детей. Стоит ли за большие деньги покупать себе свободу, если бывшая жена по-прежнему будет действовать на нервы? Он еще не чувствовал в себе готовности к женоубийству, но чем дальше, тем выразительнее поглядывал на узенькое окошко сторожевой башни, в которой его далекие предки заточали надоевших жен. Ах, если бы прекрасная Соэнна была сиротой! Иннуон, привыкший к одиночеству, самодостаточный во всем, впервые в жизни сожалел, что ему не с кем поговорить, поделиться тревожными чувствами, да и просто пожаловаться на несправедливость судьбы. Как он жалел теперь, что поддался гордыне и выдал Ивенну замуж. Немного терпения, один шаг навстречу — и сестра была бы сейчас с ним. Но ничего не изменить — разбитый витраж не склеишь заново. А ведь Ивенна так и не знает, почему Квейг сделал ей предложение. Глупо цепляться за прошлое. Надо приказать освободить ее покои, выкинуть вещи, переделать там все, чтобы и следа не осталось. И тут еще эта книга… Иннуон получил второе письмо от наместницы. Аред с ней, подарит он ей эту драгоценную книгу, только прочитает напоследок, вдруг там что-нибудь интересное, и стоит скопировать текст.