Распутник - Шмитт Эрик-Эмманюэль. Страница 18

Анжелика, Дидро.

Дидро. Малышка моя, Анжелика, по-моему, тут какое-то недоразумение.

Анжелика (спокойно). Вовсе нет. Никакого недоразумения.

Дидро. Ты полагаешь?

Анжелика. Разумеется. Я действую в полном соответствии с тем, что всегда слышала от тебя. Наша единственная задача — быть счастливыми, не вредя другим, верно? Ну так я буду счастлива родить ребенка от Дансени, но не желаю вносить смятение в его жизнь.

Дидро (медленно). Анжелика, тебе надо прежде выйти замуж.

Анжелика. За Дансени?

Дидро. Нет. Ты должна выйти замуж за человека, который станет отцом твоих детей.

Анжелика. Но ведь Дансени уже женат!

Дидро (взрываясь, гневно). Да отцепись ты с этим Дансени! Я не желаю, чтобы ты спала с этим чурбаном, который любит только лошадей и в жизни не прочел ни одной философской строчки без риска вывихнуть челюсти от зевоты!

Анжелика. Я думала, он твой друг.

Дидро. Он, может, и мой друг, но никогда не будет любовником моей дочери, а уж тем более отцом моего внука! У меня нет ни малейшего желания качать на коленях маленького Дансени!

Анжелика. Ну а у меня такое желание есть, и этого довольно! (Решительно встает и направляется к выходу.)

Дидро догоняет ее. Она мягко высвобождается и поворачивается к нему, готовая противостоять со всей твердостью характера.

Анжелика. Слишком поздно, папа, ты не можешь отказаться от собственных суждений. Ты мне всегда говорил, что я буду строить свою жизнь так, как сама сочту нужным. Я бы хотела, чтобы мы поняли друг друга, ну а нет так нет, тем хуже. Я свободна, и мой выбор сделан.

Дидро. Ну что ты, Анжелика, почему бы тебе не подождать, пока ты не полюбишь мужчину твоих лет, выйдешь за него замуж? Ты ведь еще так молода!

Анжелика. Папа, ты что, шутишь? Я всю жизнь слышу, как ты поносишь брак.

Дидро. Я хочу, чтобы ты вышла замуж. Коль скоро тебе захотелось иметь детей, ты должна выйти замуж. Брак… брак необходим человеческому роду!

Анжелика (недоверчиво). Ты что, издеваешься?

Дидро. Вовсе нет. Если тебе приспичило создавать семью, я хочу, чтобы ты вышла замуж.

Анжелика (с издевкой). За мужчину?

Дидро. Предпочтительно.

Анжелика (тем же тоном). За одного?

Дидро (в отчаянии). Ты не можешь выйти замуж за целый полк! (Обхватывает голову руками.) Да что же у нее такое в голове, Боже милостивый, что у нее в голове? Кто это тебя так воспитал?

Анжелика (весело). Ты сам прекрасно знаешь! (Пауза; серьезным тоном.) Я тебя совершенно не понимаю.

Дидро. Анжелика, наш разговор, представь себе, случился очень вовремя. Я как раз пишу статью «Мораль» для «Энциклопедии». И в этой статье я разбираю тему нашего с тобою спора (Берет лист и зачеркивает все, что написал до этого.) Я говорил о союзе двух человек.

Она смотрит на него, ожидая продолжения. Он принимается писать, продолжая разговор с дочерью.

Дидро. «С точки зрения индивидуума, брак, очевидно, есть лишь обязательство, лишенное смысла…»

Анжелика…И противное естеству!

Дидро (ворчливо). …и противное естеству, если тебе так хочется… Впрочем, не стоит преувеличивать… (Спохватывается; назидательно.) «Однако, с точки зрения общества, брак остается установлением необходимым. Муж и жена не обязаны хранить верность друг другу, но они обязаны хранить верность детям, и наличие детей воспрещает им расстаться друг с другом».

Шум в прихожей.

Анжелика. Что это?

Дидро. Кошка. (Продолжает.) «…наличие детей воспрещает родителям расставаться друг с другом».

Анжелика. И это ты пишешь такое? Ты?!

Дидро (резко). Разве я бросил твою мать?

Анжелика. Надеюсь, ты остался с мамой не из-за меня. А если только из-за меня, то совершенно напрасно.

Дидро. Я никогда не собирался уходить, во-первых, потому, что я очень люблю твою мать, а во-вторых, и главным образом, из чувства долга! Да, из чувства Долга! Потому что есть ты! Брак — это юридическая гарантия будущности детей. Я был бы всего-навсего мерзавцем, если бы бросил мать моего ребенка.

Анжелика. О!

Дидро (тоном, не терпящим возражений). Существования ребенка достаточно, чтобы сделать священной и оправданной нерасторжимость брака. Муж и жена обречены терпеть друг друга, если они стали отцом и матерью.

Анжелика. Да, я понимаю… (Размышляет в поисках ответа.) Но при этом ты мне всегда внушал, что женщины так же свободны, как мужчины, и вправе располагать своим телом, как пожелают. Значит, если я хочу выносить в своем чреве ребенка, я…

Дидро. У этого ребенка должен быть отец. Отец, который будет его растить, воспитывать и обучать всему, что знает сам.

Анжелика. Да чему же Дансени может научить ребенка? Ты сам говоришь, что он глуп. Нет, я выбрала Дансени из-за его внешних данных, а со всем остальным я отлично справлюсь сама. А если через несколько лет окажется, что я…

Дидро. «Я, я, я…» Что это значит? Неужели перед тобой существующий миропорядок должен отступить? Неужели ради тебя следует упразднить законы, управляющие мужчинами и женщинами? «Я»!… Твое «я» застит тебе глаза, ты уже ничего вокруг не видишь. Ребенку необходимы оба родителя, ему нужно и женское, и мужское воспитание.

Анжелика. Что ж, мужское воспитание он получит от своего деда!

Дидро. Но я не желаю быть ему дедом!

Анжелика. Ты будешь ему отцом. Я тебя знаю: ты растаешь при первой же его улыбке.

Дидро (в панике). Но у меня никогда не было сына!

Анжелика. Ты будешь лучшим отцом на свете, я уверена.

Дидро. Да погляди же на меня, Анжелика! Ты забываешь, что я старею. Одной ногой я уже в могиле, и другая, тоже теряет опору.

Анжелика. Ты вспоминаешь о своем возрасте только для того, чтобы оправдать свою лень. То же самое ты говорил маме, когда она попросила тебя передвинуть клавесин. Я хочу, чтобы мой сын…

Дидро. «Я»! «Мой»! Прекрати ставить себя в начало, в центр и в конец своих фраз. У этого ребенка должна быть семья, даже если ты не хочешь пока ею обзаводиться. Интересы вида должны возобладать над интересами индивида. Забудь на мгновение точку, которую ты занимаешь в пространстве и во времени, подумай о грядущих веках, о самых отдаленных регионах и о народах, которым предстоит еще родиться, подумай о роде человеческом, о нашем виде. Если бы наши предки ничего не сделали для нас и если мы ничего не сделаем для наших потомков, стремление природы к совершенствованию человека окажется практически тщетным. После нас хоть потоп! Эта поговорка придумана мелочными душонками на потребу себялюбцам. Самой презренной и ничтожной оказалась бы нация, где каждый взял бы себе эту поговорку за жизненный принцип! «Я, я»! Индивидуум смертен, но род человеческий — бесконечен. Вот что оправдывает жертву, вот что оправдывает человека, который соглашается на добровольное всесожжение собственного «я», закланного на алтарях потомства.