Судный день Орбитсвиля - Шоу Боб. Страница 16

За пятнадцать минут до полудня, несмотря на свои страхи, Никлин самым чудесным образом разделался со всеми делами. Он в последний раз окинул взглядом свое жилище, библиотеку, мастерскую, затем вышел из дома и аккуратно запер все двери. Опустив ключи в карман, где лежали документы для мистера Фигга, Джим подхватил единственный чемодан и направился прочь. Он перешел мостик, остановился, опустил чемодан на землю и принялся ждать Дани. Зинди нигде не было видно, а ведь она должна догадываться, что Джим вот-вот уедет. Хмурые тучи уронили первые капли дождя, Никлин перешел под дерево.

Мгновение спустя вдали показался голубой автомобиль. Никлин поднял было чемодан, но тут же опустил его — через заросли высокой травы к нему со всех ног мчалась Зинди. Он наклонился и подхватил бросившуюся к нему на шею девочку.

— Спасибо, Зинди, — прошептал Джим, — спасибо, что все-таки пришла.

— Тебя не будет на моем дне рождения! — со слезами в голосе прошептала она. — Ведь это уже послезавтра.

— Этот я пропущу. Поверь, мне очень жаль, что все так выходит. Но ведь впереди еще много дней рождения.

— Они так нескоро.

— Я обещаю тебе, что обязательно вернусь, чтобы повидать тебя.

Заслышав шум приближающегося автомобиля, Никлин сунул руку в карман и вытащил оттуда сувенир, найденный им сегодня в ящике стола. Он вложил в руку Зинди бронзовую древнеримскую монету.

— Смотри, не истрать за один раз.

Зинди невольно рассмеялась, потерлась мокрой от слез щекой об его подбородок и высвободилась из объятий Джима.

Никлин распрямился, отряхивая колени.

— Постой, Зинди, попрощайся с Дани, — попросил он.

Зинди, вздернув свой крошечный подбородок, бросила злобный взгляд на голубой автомобиль, затем повернулась и быстро побежала к своему дому. Капли дождя оставляли на ее светло-оранжевой майке яркие расплывающиеся пятна. Никлин грустно смотрел вслед ее удаляющейся фигурке, пока машина не затормозила совсем рядом с ним. Он обернулся. Дани подняла верх машины, и сейчас улыбалась ему из темноты кабины.

— Не стой под дождем, — весело крикнула она, — не то корни пустишь.

Новое жилище Никлина представляло собой передвижной домик, внутреннее пространство которого почти полностью занимали восемь коек. В первый момент эта комната, слегка напоминавшая каюту подводной лодки, привела Джима в полное замешательство. И лишь мысли о Дани вернули ему присутствие духа. Никлин твердо пообещал себе, что вынесет все трудности ради Дани и ее любви к нему. Но он также понял, что в эту ночь ему вряд ли удастся уснуть, слишком взвинчен и возбужден он был, слишком много мыслей теснилось в его черепной коробке. Поэтому Джим очень обрадовался, когда ему предложили сесть за руль и подежурить в смену, называемую «мертвой» — с полуночи до четырех часов утра. Он рассчитывал, не имея, правда никаких на то оснований, что первые дни будет предоставлен сам себе. Никлин был доволен, что проведет несколько часов в полном одиночестве да еще за работой, которая, скорее всего, вымотает его.

Сидя за рулевым колесом, он пребывал в том отрешенном философском состоянии духа, когда любые идеи можно было принять или отвергнуть, не подвергая их разрушительному анализу. Перед глазами вставали события последних трех дней. Сейчас они вызывали у Джима лишь не отличающиеся особой глубиной комментарии типа: «Что за странная штука жизнь!», или «Никогда не знаешь, чего ожидать, не так ли?», или «Неплохо бы вернуться в Оринджфилд и взглянуть на их дурацкие лица!», или, наконец, попросту: «Кто бы мог подумать!»

Сверху и снизу, слева и справа его окружала сплошная тьма. Где-то там, вблизи оболочки Орбитсвиля, протянулись таинственные светящиеся линии цвета индиго и сапфира, сливавшиеся у полюсов в единую призму призрачного света. А дальше простирался океан космической черноты. Никлин же видел только огни идущей впереди машины.

Эта картина успокаивала Никлина, одновременно умиротворяя и напоминая, что счастье его никогда не будет полным, если рядом нет Дани. Как прекрасна была бы эта ночь, если бы здесь, в тесной водительской кабине, прислонившись к нему, сидела Дани. К немалому огорчению Никлин почти не видел ее в течение прошедшего дня. А сейчас Дани мирно спала в своем прицепе вместе с шестью другими женщинами. Никлин осознавал, что Дани не хочет выставлять свои чувства напоказ. Он способен был понять подобную сдержанность, особенно если женщина скрывала что-то очень личное и дорогое. «Мы так похожи», — умильно подумал Никлин. Впереди их ждало будущее, таинственное и непредсказуемое, но Джим твердо знал — в конце концов они обретут друг друга. От Никлина требовалось лишь немного терпения. Вскоре у них появится свой собственный домик, а потом и…

Тут Никлин нахмурился. По какой-то странной прихоти память вытолкнула на поверхность разговор с Монтейном. Разговор, словно заноза засевший в подсознании Никлина. «Одно из основных правил нашей жизни, — нравоучительно заметил Монтейн, — состоит в полном равенстве жилищных условий». Никлин не заметил ни одной машины, предназначенной для семейных пар. Значит ли это, что они с Дани станут первыми, кто будет жить как муж и жена?

— Почему бы и нет?

Джим задал этот вопрос вслух, громко и решительно, словно напоминая себе — для Кори и его приверженцев наступило время катаклизмов. Он, Джим Никлин, очень благодарен этим изменениям во Вселенной, поскольку именно они позволили ему вступить в общину и начать совсем иную жизнь, жизнь… бродяги. Откопав в глубинах своей памяти это слово, Джим вновь и вновь повторял его вслух, наслаждаясь ароматом исходящей от него архаичной романтики.

Ему вдруг пришло в голову, что значительная часть населения Орбитсвиля — это именно бродяги. Люди, среди которых он жил, уже давно прекратили странствовать и осели на одном месте, но кто знает, сколько еще людей продолжают свой путь, уходя все дальше и дальше от тройного кольца порталов на зеленые просторы Большого О. За два столетия эти люди могли проделать огромный путь, разделяясь на все более непохожие племена, провозглашая свои автономии и двигаясь дальше и дальше вглубь Орбитсвиля вследствие причин, все менее и менее понятных прочим обитателям этого мира.

Размышления Джима внезапно прервало неожиданное событие. Перед ним ехало шесть машин, и все время, пока Никлин сидел за рулем, порядок движения оставался неизменным; лишь на поворотах и спусках Джим видел огни сразу нескольких идущих впереди машин. Но теперь все грузовики сбились в беспорядочную кучу и замерцали в темноте красными огоньками стоп-сигналов. Никлин затормозил. Он провел за рулем почти три часа, так что скоро его должны сменить. Джим вылез из кабины. Наверное, с какой-нибудь из машин случилась небольшая авария.

Но что его догадка неверна, Никлин понял еще до того, как подошел к водителям, столпившимся у головной машины. Поперек дороги лежала зеленая светящаяся лента, уходившая в таинственную темноту травяных полей по обе стороны от шоссе. Когда Никлин подошел поближе, он понял — это вовсе не лента. Зеленое сияние исходило непосредственно от поверхности дороги, а причиной свечения была отнюдь не специальная краска или что-либо подобное. Скорее, казалось, что люминесцирует сама почва.

— Это не дорожная разметка, — убежденно сказал мужчина, имени которого Никлин еще не успел запомнить.

— Особенно, если учесть, что полоса выходит далеко за пределы дороги,

— добавила высокая женщина. Остальные, как по команде, повернули головы сначала в одну сторону, затем в другую, провожая взглядами исчезающую вдали полосу.

— А может быть, это граница… Ну что-то вроде границы округа, — нерешительно сказал Нибз Аффлек.

Аффлек не сидел за рулем в эти часы, он был одним из немногих проснувшихся и вышел, взглянуть, что происходит. Никлин поймал себя на том, что вглядывается в неясные во тьме фигуры людей, надеясь увидеть среди них Дани.

— Не слишком-то правдоподобно, Нибз, — заметил первый говоривший, — границы исчезли в незапамятные времена.