Судный день Орбитсвиля - Шоу Боб. Страница 30

Хепворт замолчал и обвел своих слушателей блестящими глазами.

— Вам это ничего не напоминает? Из школьного курса физики?

Никлин, стремясь блеснуть познаниями и тем самым уличить Монтейна в невежественности, порылся в своей памяти.

— Это не тот ли знаменитый эксперимент с кобальтом-60, что провели на Земле… лет триста или четыреста назад.

— Именно! — торжествующе воскликнул Хепворт. — Тот самый эксперимент, который доказал асимметричность Вселенной. Может быть, вы теперь поймете, что я почувствовал, когда на прошлой неделе вытащил свой датчик из шкафа, где он томился в безделье долгие месяцы, и обнаружил, что слабенький поток электронов направлен в противоположную сторону?!

Никлин почувствовал, как голова его пошла кругом. Мозг словно замер, отказываясь принять услышанное.

— Но, может быть, это ошибка? Вдруг вы попросту неправильно собрали свою установку?

— Вот именно это и начал мне твердить профессор Фэйер. — Хепворт улыбнулся. — И твердил до тех пор, пока я его слегка не ударил.

Монтейн что-то неодобрительно пробурчал.

— Я все-таки не понимаю, — сказал Джим, — ведь если все во Вселенной перевернулось, в том числе и ход времени, то все процессы и связи внутри нее не изменятся. Вы не сможете ничего обнаружить. Если ваш электронный пучок барабанил в дверь лаборатории до Большого Скачка, то же самое он будет делать и после.

Хепворт улыбнулся еще шире.

— Вы забыли, что четность в слабых ядерных взаимодействиях не сохраняется.

— Разве?

— Разумеется. У вас есть степень в области ядерной физики?

— У меня есть лишь немалая степень дискомфорта, — откликнулся Джим, — от сидения на этих дурацких ступенях.

— Понятно.

Никлин смотрел на широкое лицо Хепворта, и его одолевало неприятное чувство, что он упустил что-то существенное. Тут он заметил на носу Хепворта прыщ. Мысли его смешались. Прыщ располагался там, где нос переходил в щеку, и был довольно приличных размеров. «Как он может разгуливать с такой штукой на лице, — удивился Никлин, как обычно отвлекшись на совершенно посторонние мысли. — Почему, о Господи, он не удалит его?»

— Вас что-то еще беспокоит, Джим? — поинтересовался Хепворт.

— Я никак не пойму, что произошло со временем. — Никлин отвел взгляд от лица Хепворта.

Он решил воздержаться от замечания по поводу болячки физика. Остановила его вовсе не щепетильность — она больше не была свойственна Джиму, особенно после того, как за какие-нибудь десять секунд он разнес в клочья трех человек. Он попросту не хотел отталкивать того, кто вполне мог оказаться интересным собеседником. Среди членов общины редко попадались люди, с которыми можно было бы поговорить. И даже те немногие, кто стоил внимания, не желали общаться с Никлином.

— Время — это одна из самых великих непредсказуемостей, — величественно отчеканил Хепворт с видом провинциального актера, потерявшего всякую надежду получить работу.

Он осушил свой стакан. Его взгляд тут же прилепился к стакану Джима. Никлин свой напиток даже не пригубил и сейчас с готовностью протянул его Хепворту.

— Непредсказуемость, — задумчиво повторил Джим, — да, это очень точное слово. Но откуда вы взяли свои сорок миллиардов лет?

— Уверяю вас, отнюдь не с потолка. — Хепворт, решив подготовить свое горло к пространному монологу, проглотил половину содержимого стакана Никлина. — Теория Ричарда Готта предполагает, что в результате Большого Взрыва образовались две Вселенные. В одной мы и обитали раньше, она движется во времени вперед, а в другой мы находимся сейчас, она движется назад. Вселенная Первой Области, как окрестил ее Готт, имеет возраст порядка двадцати миллиардов лет. Разумно предположить, что Вселенная Второй Области насчитывает такое же количество лет. Так что нас отбросило приблизительно на сорок миллиардов лет. В этой гипотезе симметрия имеет определенное отношение к…

— Все это, безусловно, очень интересно, — оборвал Хепворта Монтейн. Сделал он это тоном, неопровержимо свидетельствовавшим, что этот разговор ему порядком наскучил. — Но, боюсь, от вас нам потребуются отнюдь не ваши профессиональные знания и практические навыки… Позвольте поинтересоваться — вы верующий? Разделяете ли вы мою теорию, что Орбитсвиль — это западня, в которую дьявол загнал детей Божьих? Верите ли вы в Бога?

Хепворт фыркнул.

— Не больше, чем в существование другой великой троицы — Златовласки, Золушки и Красной Шапочки.

«Отлично сказано, Скотт, — с некоторым сожалением подумал Никлин, — но твой способ вести вступительное собеседование никуда не годится».

— В таком случае, думаю, нам не стоит терять время, — сухо сказал Монтейн. — Разве что какие-то иные обстоятельства…

— Обстоятельства?

— Кори жаждет узнать, есть ли у вас деньги, — помог Никлин.

— Ни гроша! — радостно объявил Хепворт. Он, казалось, гордился своей нищетой, так же как и увольнением с работы. — Ни цента! Ни фартинга! Ни су! — Физик озадаченно глянул на Никлина. — Разве я произвожу впечатление человека, имеющего деньги?

Монтейн оперся ладонями о колени и поднялся, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

— Я сожалею, что вы зря проделали этот путь, Скотт.

Хепворт и не подумал двинуться с места.

— Я имею большой опыт работы с ракетными двигателями как раз того типа, что установлены на этом звездолете. Я мог бы взяться за их ремонт и обслуживание. Кроме того, если потребуется, я мог бы сесть в кресло пилота.

Поднимаясь по склону, Никлин разглядел среда толпы жаждущих заглянуть внутрь «Лискарда» Скотта Хепворта. Физик потратил большую часть своего жалования на покупку пуховика. В этом одеянии ярко-желтого цвета он здорово выделялся в серой толпе. Там же находились Монтейн, Кингсли, Нибз Аффлек и множество людей, чьих имен Никлин не знал, но среди них не было той, которую он действительно хотел увидеть.

Отсутствие Дани Фартинг являлось следствием улучшения благосостояния организации. Финансовые дела общины Монтейна шли в гору. Немало денег приносила реклама. Информационные агентства и телевизионные компании готовы были платить немалые суммы за интервью и съемку.

Всеобщая известность привела к моральной и финансовой поддержке. Затем газетные страницы вновь запестрели сообщениями о загадочных зеленых линиях, на этот раз в связи с обнаружением их на внешней стороне оболочки Орбитсвиля. Интерес к проекту Монтейна многократно возрос, возросла и поддержка этого проекта.

Никлин не очень понимал, почему эти сообщения вызвали такой взрыв общественного беспокойства. Возможно, причина заключалась в том, что зеленое свечение охватило Орбитсвиль с внешней стороны непосредственно перед Большим Скачком. А может быть, пристальное внимание к этому явлению объяснялось тем, что силовое поле ассоциировалось у людей с эффектом ослабления связей в веществе. Если силовое поле способно разрезать здания, то же самое может произойти и с самим Орбитсвилем!

Многие, похоже, забыли, что идем — материал, из которого состояла оболочка, в течение двух веков сопротивлялся самым отчаянным попыткам нанести на его поверхности хотя бы крошечную царапину. Существует немало людей того самого типа, ярким представителем которого являлся Кори Монтейн, — они всегда подвержены паранойе и вселенскому пессимизму, всякое необычное событие является для них знамением грядущих катастроф.

Такие люди видят знаки судьбы в увеличении популяции майских жуков, в упавшей со стены картине, в зловещих сумерках, которые на самом деле предрешают всего лишь непогоду. Эти люда составляют меньшинство, действовать же способна лишь малая доля этого меньшинства. Но по сравнению с прежними масштабами деятельности общины Монтейна число таких людей напоминало теперь лавину. Монтейн внезапно оказался заваленным деньгами и многочисленными новыми обязанностями. Он счел необходимым открыть в Бичхеде офис как для обработки потока запросов, связанных с полетом к Новому Эдему, так и для юридического оформления поступающих даров.