Богач, бедняк... Том 1 - Шоу Ирвин. Страница 24

Тедди во всем был само совершенство. Он был скромен, никогда не выходил за рамки приличия, ему нравилось окружать свои поступки атмосферой таинственности, а для нее такая тайна была просто жизненной необходимостью. Никто не знал об их любовной связи. Человек опытный и практичный, он отвез ее к знакомому доктору в Нью-Йорке, и тот поставил ей противозачаточный резиновый колпачок, так что о беременности она не беспокоилась. Он купил ей, как и обещал, красное платье, во время той же поездки в Нью-Йорк. Теперь это красивое платье висело в его шкафу, среди гардероба Тедди. Когда-нибудь она его наденет. Такое время придет, придет непременно.

Хотя Тедди во всем был само совершенство, Гретхен не была к нему привязана и, конечно, совсем его не любила. Тело у него – дряблое и отнюдь не соблазнительное, и лишь когда на нем красовался дорогой элегантный костюм, Бойлана можно было назвать привлекательным. Тедди был человеком без вдохновения, самолюбивым и циничным, по его же словам, неудачником. Он не знал, что такое дружба, а его могущественная семья всячески его избегала, выпихивала его из своего клана вместе с этим обломком викторианской эпохи, старинным особняком, в котором большая часть комнат постоянно была заперта на ключ. Пустой человек в полупустом особняке. Разве трудно понять, почему эта красивая женщина, фотография которой в рамке до сих пор стояла на рояле внизу, сбежала с другим мужчиной и развелась с ним?

Тедди Бойлана нельзя было назвать ни привлекательным, ни вызывающим восхищение человеком, но у него были другие достоинства. Отказавшись от всех обычных видов деятельности представителей своего класса: работы, войны, спортивных или азартных игр, дружбы, он сосредоточил свою жизнь на одном – он страстно, прямо-таки с животной свирепостью совокуплялся, вкладывая в половой акт все свои силы и проявляя при этом особую сексуальную изощренность. От нее он ничего особенного не требовал, только одного: чтобы она лежала в кровати рядом, чтобы была податливым материалом для его сексуального искусства, как глина для скульптора. Он становился триумфатором в своем, разработанном им самим для себя, представлении. Он отказался от борьбы в этом мире, но он был победителем вот в этом, единственно важном для него бое, и отблески одерживаемой им победы отражались на лице женщины, лежащей перед ним на подушке. Гретхен же совсем не интересовали ни победы Бойлана, ни его поражения. Она пассивно лежала под ним, даже не обнимая его дряблое, вялое, абсолютно безразличное ей тело, а только принимала, принимала, принимала наносимые им яростные удары. Он был для нее никто, по существу, самцом, воплощением простого мужского начала, машиной любви, существом без имени, по которому она томилась всю свою жизнь, даже не сознавая этого. Он был ее слугой, исполнителем всех ее желаний, он открывал перед ней врата во дворец чудес.

Она даже не была ему за это благодарна.

Восемьсот долларов она засунула между страничками комедии Шекспира «Как вам это понравится», между вторым и третьим актами.

Где-то внизу пробили часы, и вдруг до нее донесся, словно вплыл в комнату его голос:

– Гретхен, принести тебе выпивку наверх или сама спустишься?

– Неси сюда! – крикнула она. Голос у нее стал низкий, хриплый, в нем появились новые, более резкие тона. Если бы уши матери более чутко воспринимали звуки и она не замкнулась, оглохнув из-за пережитой собственной жизненной катастрофы, то достаточно было бы ей прислушаться только к одной фразе Гретхен, чтобы сразу же понять, что ее дочь беспечно пустилась по опасным волнам по тому же бурному морю, в котором сама она потерпела чувствительное кораблекрушение.

В комнату вошел голый Бойлан с двумя стаканами виски. На его коже отражались блики от горевшего в камине огня. Гретхен, подперев рукой голову, взяла у него стакан. Он сел на край кровати, стряхнул пепел с сигареты в пепельницу на ночном столике.

Они выпили. Ей все больше и больше нравился вкус шотландского виски. Бойлан, наклонившись, поцеловал ее в левую грудь.

– Хочу попробовать ее вкус, когда на ней виски, – объяснил он. Потом поцеловал правую грудь.

Гретхен с удовольствием сделала еще один глоток виски.

– Мне кажется, ты мне не принадлежишь до конца, я уверен в этом, – сказал он. – Я чувствую, что ты моя, только когда я глубоко проникаю в тебя и ты испытываешь оргазм. Все остальное время, даже когда ты лежишь со мной рядом, а моя рука ласкает твое тело, ты мне не принадлежишь, ты где-то далеко от меня. Или я не прав? Ты мне принадлежишь?

– Нет, – резко ответила Гретхен.

– Боже мой, – вздохнул Тедди. – Тебе только девятнадцать. Что же будет, когда тебе исполнится тридцать?!

Гретхен улыбнулась. К тому времени она давно о нем забудет. Может, даже раньше. Значительно раньше.

– О чем ты думала, когда я спустился вниз за выпивкой?

– О блуде.

– Почему ты говоришь такие непристойные слова? – Он, как это ни странно, всегда выражался прилично, даже в подобной обстановке, но это скорее объяснялось въевшимся в душу страхом перед его грозной властной бабушкой, которая, услыхав от него непристойное слово, тут же могла больно ударить по губам.

– Я никогда так не говорила до встречи с тобой, – сказала она, сделав большой глоток виски.

– Я никогда так не выражался, – напомнил он ей.

– Ты – просто лицемер, – бросила она. – То, чем я занимаюсь, я просто называю своими именами.

– Да, есть чем похвалиться, – съязвил он.

– Я ведь бедная, молоденькая, неопытная девушка из небольшого городка, – сказала она. – Если бы однажды мне не встретился по дороге один привлекательный мужчина на «бьюике» и если бы он не напоил меня, а потом не воспользовался моей слабостью, то, вполне вероятно, я дожила бы до глубокой старости и осталась высохшей старой непорочной девой.

– Ты наверняка занялась бы этим же с теми двумя неграми в доме старика, – возразил он. – Могу побиться об заклад!

Гретхен многозначительно улыбнулась:

– Теперь мы этого никогда так и не узнаем, как ты думаешь?

Бойлан бросил на нее задумчивый взгляд.

– Тебе нужно кое-чему поучиться. Думаю, не помешает, – сказал он. Он резким жестом загасил сигарету, словно ему в голову внезапно пришло важное решение. – Прости, – сказал он, вставая с кровати. – Мне нужно позвонить. – Накинув халат, он спустился по лестнице вниз.

Гретхен лежала все в той же позе, подперев голову, медленно попивая из стакана виски. Вот она и отплатила ему. Нужно было бы, правда, сделать это чуть раньше, до того, как она самозабвенно отдавалась ему в постели. Но теперь она будет это делать постоянно, не даст ему спуску. Пусть знает!

Вскоре Тедди вернулся.

– Одевайся!

Гретхен очень удивилась. Обычно они были вместе до полуночи. Но ничего не сказала. Вылезла из кровати, начала одеваться.

– Мы куда-то едем? Как я должна выглядеть?

– Как хочешь, – отрезал он. Одетый в свой элегантный костюм, он казался, как обычно, важной персоной, человеком, который привык повелевать, человеком, которому повинуются другие. Она же, напротив, в одежде казалась незначительной, незаметной и словно уменьшившейся в размерах. Он подвергал суровой критике все ее наряды, правда, не в очень грубой форме, а со знанием дела, но с присущей ему самоуверенностью. Если бы она только не опасалась нудных расспросов матери, она давно вытащила бы припрятанные между страницами второго и третьего актов шекспировской комедии «Как вам это понравится» восемьсот долларов и на эти деньги обновила бы свой гардероб. Но, увы, пока это – несбыточная мечта.

Молча они прошли через пустой дом, вышли на лужайку и сели в машину. Гретхен не задавала ему никаких вопросов. Молча проехали через весь Порт-Филип и помчались дальше на юг. Нет, она ни за что не доставит ему удовольствия и не станет расспрашивать, куда они едут. Казалось, в голове у нее находится счетчик, спортивный протокол по учету очков, и мысленно в него она заносила очки в свою или в его, Тедди, пользу.