Вечер в Византии - Шоу Ирвин. Страница 28

Взявшись за руки, Бреннеры сошли со сцены. Крейг только сейчас заметил, что на чулке Сьюзен низко спустилась петля.

Элис Пейн ждала его в полупустом баре. Он удивился, когда она позвонила ему и, сказав, что находится поблизости от его конторы, спросила, есть ли у него время выпить с ней. Прежде они никогда не встречались в отсутствие ее мужа, разве только случайно. Кроме того, он ни разу не видел, чтоб она выпивала больше рюмки спиртного за вечер. Она была не из тех женщин, которых можно встретить в баре в три часа дня.

Когда он подходил к ее столику, она допивала «мартини». Он наклонился и поцеловал ее с щеку. Элис подняла на него глаза и улыбнулась. Крейгу показалось, что она немного волнуется. Он сел рядом с ней на диванчик и подозвал официанта.

– Виски с содовой, пожалуйста. А вам, Элис?

– Пожалуйста, еще «мартини».

Крейгу вдруг пришла мысль, что Элис что-то скрывала все эти годы от него и от остальных своих друзей. В руках у нее были перчатки, ее сильные, без маникюра пальцы беспокойно теребили их.

– Надеюсь, я не отвлекла вас от какого-нибудь важного дела, – сказала она.

– Нет. Ничего важного в конторе сейчас не происходит.

Она положила руки на колени.

– Со дня моей свадьбы не было случая, чтоб я пила в дневное время.

– Жаль, что я не могу сказать этого же о себе.

Она быстро взглянула на него и спросила:

– Не слишком ли вы много пьете в последнее время, Джесс?

– Не больше обычного. А вообще – много.

– Смотрите, как бы вас кто не назвал алкоголиком. – В ее речи появилась какая-то торопливость, голос чуть задрожал.

– Почему? Вам кто-нибудь говорил, что я алкоголик?

– В сущности, нет, – ответила она. – Только вот Пенелопа… Она иногда говорит таким тоном, что…

– Жены есть жены.

Официант принес виски и «мартини». Они подняли стаканы.

– Ваше здоровье, – сказал Крейг. Элис отпила немного и поморщилась.

– Я, наверно, никогда не пойму, что люди в этом находят.

– Мужество. Успокоение, – сказал Крейг. Теперь уж он окончательно понял, что Элис вызвала его сюда неспроста. – Что случилось, Элис?

– Уф! – вздохнула она, вертя в руках стакан. – Не знаю даже, с чего начать.

Он был уверен, что и этот вздох – первый со дня ее свадьбы. Не такая она женщина. И не из тех, кто не знает, с чего начать.

– А вы начните с середины, – посоветовал он. – Потом разберемся. – Ее волнение передалось и ему.

– Вы верите, что мы ваши друзья? Мы с Робертом? – Конечно.

– Это важно, – сказала она. – Я не хочу, чтобы вы считали меня навязчивой или злой женщиной.

– Вы даже и при желании не могли бы быть навязчивой или злой. – Он уже жалел, что ее звонок застал его в конторе.

– Вчера мы ужинали в вашем доме, – резко сказала она. – Роберт и я.

– Надеюсь, вас хорошо покормили.

– Превосходно. Как обычно. Только вот вас там не было.

– В последнее время я нечасто бываю дома.

– Я так и поняла.

– Что за компания собралась?

– Не самая лучшая.

– Как обычно, – сказал Крейг.

– Был Берти Фолсом.

– Тоже как обычно.

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Люди разное начинают болтать, Джесс.

– Люди всегда болтают разное, – сказал он.

– Не знаю характера ваших отношений с Пенелопой, – сказала Элис, – но их всегда видят вместе.

– Я и сам не знаю характера наших отношений. Я думаю, вы можете считать, что у нас вообще нет никаких отношений. Вы это пришли мне сказать? Что видели Пенелопу и Берти вместе?

– Нет, – ответила она, – не только. Прежде всего я хочу сказать вам, что мы с Робертом больше в ваш дом не пойдем.

– Жаль. Почему?

– Это старая история. Точнее, ей уже четыре года.

– Четыре года? – Он нахмурился. – А что было четыре года назад?

– Можно мне еще «мартини»? – спросила она тоном девочки, которой захотелось еще порцию мороженого.

– Конечно. – Он помахал рукой официанту и заказал еще виски и «мартини».

– Вы были тогда в отъезде, – сказала Элис. – А мы с Робертом устраивали небольшой ужин. Ну и пригласили Пенелопу. Для стола не хватало одного мужчины, и этим мужчиной почему-то оказался Берти Фолсом. Как всегда.

– Что еще? – равнодушно спросил Крейг.

– Беда таких рослых людей, как вы, – сурово заметила Элис, – что они никогда не принимают маленьких людей всерьез.

– Это верно, – согласился Крейг. – Он действительно человек очень маленький. Итак, он сидел за столом рядом с Пенелопой.

– Потом проводил ее домой.

– Черт возьми! Он проводил ее домой.

– Вы считаете меня глупой сплетницей…

– Нет, Элис, – ласково возразил он. – Просто я…

– Тише, – прервала она его и кивнула на официанта, подходившего к ним с подносом в руках.

Они молчали до тех пор, пока тот не вернулся к себе за стойку.

– Ну хорошо, – сказала Элис. – Вот что произошло потом. На следующее утро я получила дюжину красных роз. Анонимно. Без визитной карточки.

– Это могло означать что угодно, – сказал Крейг, хотя теперь он был убежден, что это не могло означать что угодно.

– И с тех пор каждый год пятого октября я получаю дюжину красных роз. Анонимно. Разумеется, он знает, что я знаю, кто их шлет. Он хочет, чтобы я знала. Это так противно. Всякий раз, когда я прихожу в ваш дом и вижу, как он ест ваши закуски и пьет ваши вина, я чувствую себя запачканной, точно я его сообщница. Мне было стыдно своего малодушия: почему я ничего не сказала ему и не сказала вам? И вчера вечером, увидев, как он сидит во главе стола, наливает вино и вообще ведет себя по-хозяйски, как он проводил всех гостей, а сам остался, я поговорила с Робертом. И он со мной согласился: я не могу больше молчать.

– Приятно было увидеться с вами. – Он поцеловал ее в щеку и встал.

– Я не знаю, каким моральным кодексом мы сейчас руководствуемся, – сказала Элис. – Может, нам и не надо так уж серьезно относиться к адюльтеру – мы смеемся, когда узнаем, что кто-то из наших друзей завел любовную интрижку. Я и про вас кое-что слышала.

– Ну конечно, слышали, – согласился Крейг. – И разумеется, в этом много правды. Мой брак – давно уже не образец супружеского счастья.

– Но то, что делает она, ни с чем не сравнимо; – сказала она прерывающимся голосом. – Вы замечательный человек. Настоящий друг. А этого ужасного коротышку я терпеть не могу. Сказать по правде, мне и Пенелопа перестала нравиться. При всем ее очаровательном гостеприимстве есть в ней что-то фальшивое и грубое. Уж если говорить о каком-то моральном кодексе, то для меня, например, он состоит в том, чтобы прийти на помощь другу, если он незаслуженно страдает. Вы недовольны, Джесс, что я все это вам рассказала?

– Еще не знаю, – в раздумье сказал он. – Во всяком случае, теперь я позабочусь о том, чтобы розами вам больше не докучали.

На следующий день он известил жену письмом, что возбуждает дело о разводе.

Другой бар. На этот раз – в Париже. В отеле «Крийон», совсем рядом с посольством. Он усвоил привычку встречаться с Констанс в этом баре – после окончания ее рабочего дня. Здесь было его постоянное пристанище. Все остальное время от бродил по городу, осматривал картинные галереи, толкался на рынках и среди молодежи Латинского квартала, заходил в магазины попрактиковаться в языке, сидел в кафе, читая газеты, иногда обедал с кем-нибудь из тех, кто работал с ним над фильмом, снимавшимся во Франции, и проявлял достаточно такта, чтобы не спрашивать, чем он занимается теперь.

Он любил этот бар, где собирались у стойки оживленные, шумные группы английских и американских журналистов, любил наблюдать непрерывный поток сменяющих друг друга вежливых, элегантно одетых пожилых американцев, которые еще до войны останавливались в этом отеле. Нравились ему и восхищенные взгляды, которые бросали на Констанс другие посетители, когда она, войдя в бар, шла к нему торопливым шагом.