Льды и крылья - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк". Страница 2

Но вот грозовую тучу перегнали. Дирижабль снова нырнул в массу облаков и стал спускаться. Молочный туман на несколько секунд окутал стеклянные стены кабины. Мгновенье… и гигант опять понёсся над волнами океана…

Взоры пассажиров оторвались от стеклянных стен. На передней стенке кабины находился экран, который передавал депеши, получаемые радио-станцией, находящейся на корабле, видимыми буквами. Прозвучал сигнал. На экране стали всплывать буквы…

— Вот здорово, как вы думаете, товарищ Красных? — сказал Морозов. — Скоро наши корабли будут конкурировать с английскими и американскими. Вы помните в Ленинграде спуск на воду нашего парохода «Красная Звезда», который утрёт нос всем иностранным. Он в полтора раза больше «Титаника» и «Лузитании» и может нести колоссальный груз.

— Да, я слышал, что его предполагали пустить в Америку с очень ценным грузом…

Совсем иное впечатление произвела телеграмма на двух людей, сидевших недалеко от советских представителей. Два совершенно заплывшие жиром американца переглянулись.

— Как вы думаете, Хирк, скоро мы кончим нянчиться и якшаться с этими проклятыми коммунистами? До чего дошла наглость этих молодцов. Они решили послать нам миссию — это оскорбление всему американскому фашизму, а теперь они же учреждают этот «Ллойд», куда потекут американские денежки. — Так реагировал на сообщение один из американцев, делясь со своим соседом негромкими впечатлениями.

— Сенаторы — дурачьё, вернее, прохвосты. В сенаторы попали члены рабочей партии. Вот они и придумали эту штуку. Ну, да это не надолго. Наш Ку-Клукс-Клан живо приведёт всех к одному знаменателю, — бросил негромко другой.

К американцам подошёл третий, и они продолжали негромкий разговор.

Обрывки их фраз долетали до слуха Морозова и заставили его нахмуриться…

— Ого, — подумал он, — мы сразу попадаем в группу неприятелей. Будем осторожней. За этими молодчиками надо будет присматривать, — пробормотал про себя Морозов. Но самое неприятное, что они дальше Лондона не поедут. А то бы мы их в Ленинграде… — Он не докончил мысленно фразу.

А на экране в это время выплывало одно сообщение за другим.

Появлялись новости со всех концов мира.

Вдруг Морозов заметил, что к американцам подошёл мальчик рассыльный и подал какую-то депешу, только что полученную радиоприёмником дирижабля.

Один из американцев пробежал депешу и, сделав радостное лицо, показал её соседям. И сразу все три американца выразили на лицах полнейшее удовлетворение.

От Морозова не ускользнуло ничего.

— Неужели действительно они уже подложили нам свинью, — пронеслось у него в голове.

Он прошёл на станцию радио-телеграфа. Там, как ему казалось, он мог узнать побольше новостей, чем на экране, тем более, что радио-телеграфиста он знал ещё по Канаде. Но когда Морозов вошёл в аппаратную, он сразу обратил внимание на бледное лицо радио-телеграфиста. Не говоря ни слова радио-телеграфист снял прибор и подал его Морозову. Морозов услыхал ужасный сигнал, понятный ему, как моряку. Эти три буквы — SOS… служат международным сигналом морской катастрофы, сигналом гибели судна.

Прибор, сжимавший голову, назойливо и напряжённо пел в уши Морозова:

— В чём дело, Александр Петрович? — спросил побелевшими губами Морозов.

— Да, вот в чём. Настроился я сейчас, — ответил поспешно радио-телеграфист, — на морскую длину волны, нет ли чего? Ан вот и слышу такую вещь. Я уж и так хотел за вами послать.

А прибор всё подвывал тревожно и неотступно:

— Погоди, сказал Морозов, ты можешь определить, откуда это? Почему они места своего не указывают, если они гибнут? Куда же помощь посылать?

Александр Петрович ответил:

— На это Моррисонов прибор надо. У нас нет.

Но Морозов не растерялся.

— Вызови аэродром нашего Общества и сообщи ему об этом сигнале. У них-то Моррисонов прибор есть? — спросил Морозов.

— Есть, конечно.

Морозов вышел.

Подойдя к товарищу Красных, Морозов, наклонившись к самому уху полпреда, рассказал ему о сигнале, который подаёт «Красная Звезда».

Одно лишь странно, товарищ Красных, — сказал Морозов, — почему они местонахождения своего не указывают. Я сказал, чтобы наша станция, с дирижабля, телеграфировала Лондону. Там смогут точно определить, откуда идут эти сигналы.

Красных вдруг в свою очередь пригнул ухо Морозова и прошептал что-то.

Морозов вышел в аппаратную подать вторую депешу на аэродром Англо-Советского воздушного общества.

На всех аэродромах этого Общества весь служебный персонал был русский, за исключением некоторых инженеров, да в правлении заседали представители английских акционеров. Поэтому Морозов знал, что депеша полпреда СССР будет выполнена Лондонским аэродромом моментально и беспрекословно.

Смущение советской миссии не прошло незаметным для американцев, получивших радио-телеграмму, возбуждавшую подозрение Морозова.

— Теперь акции «Советского Ллойда» не будут стоить ломаного гроша. Ни о каком соглашении с американскими судовладельцами не может быть и речи, по крайней мере теперь, а там посмотрим, — сказал тихо один.

— Да, это наш первый удар большевикам, — пробормотал другой.

III.

Страшная весть.

Начальник радио-станции Крюков слушал в трубку и не верил собственным ушам.

— Что за ерунда, почему это стала перебивать посыльная?

Крюков услышал, что его станция, находящаяся среди льдов на крайнем севере, стала подавать:

Крюков слушал и не верил своим ушам. Первой его мыслью было, что дежурный телеграфист от переутомления сошёл с ума.

Крюков соскочил, как от удара электрической искры и, накидывая на ходу меховую куртку, бросился в соседнее здание, где помещалась радио-станция. В том же здании помещалась и динамо-машина, приводящая в действие станцию.

Крюков так спешил, что не успел даже сообщить о случившемся остальным своим товарищам. Уже выходя он встретил одного из сотрудников, монтёра, который, увидав бледное лицо Крюкова, спросил, в чём дело.

— На станции кажется несчастье, идём со мной.

Начальник и его товарищ подбежали к корпусу, где помещалась радио-станция. Здесь их ждало новое открытие. Все окна здания были темны. Это поразило Крюкова. Динамо-машина работала. Свет был во всех корпусах, кроме аппаратной.

Они подбежали ко входу: дверь была заперта изнутри. Этого никогда прежде не бывало.

Все обитатели станции знали друг друга, и кроме них да приезжающих изредка самоедов, на сотни вёрст никого не было, поэтому запираться было бы глупо и бесцельно.

— Как же мы проникнем внутрь? — задумался на минуту Крюков. — Должно быть там происходит нечто совсем невероятное.

— Можно пройти через аккумуляторную. Придётся выдавить стекло и пробираться среди заряженных батарей и пущенных в действие аккумуляторов, но это, как вы знаете, очень рискованно — предупредил спутник Крюкова — монтёр Степанов.

Действительно пробираться в полной темноте, в неповоротливых неуклюжих меховых мешках, среди заряженных на несколько тысяч вольт батарей, было почти безрассудством, но Крюков не раздумывал. Каждая секунда была дорога.