Ученик чародея - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк". Страница 77

На конференции юристов — сторонников мира — в Праге юристы стран народной демократии и прогрессивные представители юридической науки Италии, Франции, Австрии и Западной Германии выработали конкретный план того, что они могут сделать для укрепления мира. Внесли в это дело свой вклад и криминалисты. Среди них выступление Кручинина, представлявшего Советский Комитет защиты мира, привлекло к себе общее внимание. Его доклад на тему «Современный империализм — питательная среда преступности» оказался очень острым. Кручинин построил доклад так, что проблема «перемещённых лиц» — их юридический статус и судьба — переросла рамки частного вопроса и обрела общечеловеческий смысл. Собравшиеся на конференцию юристы лучше других понимали, что совесть человечества не имеет права на покой до тех пор, пока судьба сотен тысяч людей не перестанет быть игрушкой тёмных сил. Сам термин «перемещённые» под влиянием времени трансформировался в старый, привычный термин «эмигранты». А ведь когда-то это слово стало синонимом ненависти к собственной родине и существующему в ней правопорядку. «Перемещённые» стали субъектами полного личного бесправия, людьми без отечества, без подданства и, чаще всего, без практической возможности добыть себе средства существования. Если прибавить к этому, что «перемещённые» были живыми людьми, многими тысячами мужчин и женщин, обладающих всеми потребностями, страстями и инстинктами людей, то нетрудно себе представить, какое значение приобретал вопрос об их потомстве. Будущим поколениям эмигрантов угрожала участь потомственных ландскнехтов, продающих кровь свою и жизнь монополистическому капиталу. Дискуссия по выступлению Кручинина показала заинтересованность участников конференции в поставленной проблеме. Нил Платонович получил приглашение посетить ряд стран. Москва рекомендовала эти приглашения принять. Поэтому Кручинину пришлось хотя бы накоротке побывать в Париже, Риме, Вене. Последнее выступление Кручинина в Западной Европе состоялось уже на обратном пути домой. Официальная части этой встречи протекала в атмосфере дружеского внимания левой части общества и при неприкрытом недружелюбии реакционных элементов местной юридической среды.

Покончив с делами, Кручинин решил использовать своё пребывание в живописной стране — отдохнуть несколько дней в горах. С этой целью он облюбовал скромный пансион на юге страны. Прелесть отдыха у Кручинина удваивалась возможностью посидеть за этюдами среди своеобразной горной природы. Удовольствие могло быть особенно полным благодаря отличному качеству пастельных карандашей Шминке, которые он купил по дороге. Одним словом, Кручинин уже смаковал предстоящий ему отдых, когда произошло нечто, заставившее его бросить этюды, со всей доступной в данных обстоятельствах поспешностью покинуть тихий пансион в горах и перебраться в ближайший большой город. Этим обстоятельством было письмо, доставленное Кручинину неизвестным, скрывшимся тотчас, как он вручил конверт хозяину пансиона. Содержание письма казалось незначительным, не вязавшимся с формой пересылки, обычно подразумевавшей любовную интригу или шантаж. К сожалению, Кручинин не сохранил этого листка в доказательство того, что у него была причина прийти в замешательство. Не удивительно, что он решил ещё раз взглянуть на конверт со слабой надеждой на то, что посланный попросту ошибся и записка предназначается кому-либо другому. Адрес соответствовал именно тем координатам, какие определяли на тот момент положение Кручинина на земном шаре. И именно тут, внимательно оглядев конверт, Кручинин не мог не произнести по своему собственному адресу тех магических слов, какими русский человек любит выражать душевные эмоции. Дело в том, что при первом беглом взгляде на адрес, вскрывая конверт, Кручинин не заметил небольшого условного знака, вкраплённого в написанное. Знак этот указывал на то, что отправитель письма — участник подпольной организации заключённых, когда-то существовавшей в нацистском лагере уничтожения «702». Кручинин понял, что принятое им за ошибку или глупую мистификацию было не чем иным, как шифром, простым для знающих его и сложным для непосвящённых.

Когда Советская Армия отворила ворота гитлеровского лагеря уничтожения «№ 702», расположенного в болотах Восточной Пруссии, Кручинину пришлось провести расследование преступлений варваров, руководивших мрачной «работой» смерти. В числе других материалов он изучил деятельность подпольной организации сопротивления заключённых лагеря № 702. Вдохновляемая и возглавляемая советскими людьми, организация эта была подлинно интернациональной. Её структура и методы работы заинтересовали Кручинина. А кое-кого из участников движения Кручинин накрепко включил в список своих друзей. Одним из этих самоотверженных борцов была латышка по имени Эрна Клинт. Кручинин много видел на своём веку и привык анализировать всех и вся. Тем не менее, Эрна Клинт представлялась ему едва ли не идеалом женщины-борца. А когда Эрна, пробыв несколько месяцев в госпитале, вышла оттуда поправившейся, окрепшей физически и заново расцветшей, Кручинин поспешил сойти с её жизненного пути: ему было за пятьдесят, ей едва тридцать. Сделав усилие воли, он попытался вычеркнуть её физический облик из своей памяти. Этот образ он подменил тем «идеалом» патриотки и бойца в полосатой одежде заключённой, с космами неприбранных волос, худой и прозрачно-жёлтой, какою впервые увидел Эрну в лагере. С тех пор прошло десять лет. Мало-помалу Кручинин сумел освободиться от этого воспоминания, пока жизнь не вызвала его на поверхность в связи с делом Круминьша: упоминавшаяся там Вилма Клинт была младшей сестрой Эрны. Кручинин был уверен, что напоминание будет случайным и канет в прошлое с окончанием расследования. И вдруг вот — снова перед ним Эрна Клинт!..

Суть письма, полученного Кручининым, была так же проста, как и неожиданна: оно состояло из двух пунктов. Первый заключал обещание передать Кручинину документ, разоблачающий систему подготовки агентуры для шпионско-диверсионной работы, в первую очередь и главным образом направленной против лагеря мира, то есть против СССР и стран народной демократии. Вторым пунктом была просьба помочь выйти на свободу и вернуться в СССР человеку, не желающему выполнять преступное задание эмигрантской службы диверсий. Этого человека звали… Инга Селга. В заключение указывалось место и время предлагаемой встречи с автором письма — пивной зал на окраине города.