Война «невидимок» - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк". Страница 82

– Есть! – радостно крикнул акустик, поднял руку, требуя тишины, и приник ухом к полу. Его молодое лицо расплылось в радостной улыбке.

– Товарищ подполковник, – сказал он Найденову, – нельзя ли сюда «ухо»?

Найденов поставил прибор и включил экран. Зигзаг, указывающий на близость часов, загорелся ярче прежнего. Линия сделала несколько резких скачков. Снова и снова. Изгибы кривой были причудливы. Глядя на них, акустик полушепотом, словно боясь спугнуть воцарившуюся тишину, читал выстукиваемые кем-то буквы Морзе: «Вода выше пояса…»

Экран погас. Это значило, что стук прекратился.

Сибирка сердито посмотрел на акустика:

– Какое там: «выше пояса»? Я ушел с головой…

Найденов знаком заставил его замолчать: экран опять засветился, и на нем задрожал яркий зигзаг. Акустик прочел:

– «Выше пояса… открыть боковую…»

Найденов и Сибирка переглянулись. Сибирка стал было снова надевать маску, но Найденов решительно сказал.

– Нет, если мы и найдем боковую дверь, то не сможем ее вскрыть, не затопив помещения.

– Значит?..

– Нужно откачать воду из подвала.

Через два часа спустившиеся в подвал Найденов и Сибирка обнаружили в стене дверь, обитую войлоком и железом.

…Житков сделал несколько глотков кислорода и с загоревшимися, как от вина, глазами – принялся рассказывать о том, как ему удалось освободиться от пут, как он проник из подполья в подземную радиостанцию, как подал оттуда сигналы на «ОН-1» и на «Пургу» и как у него не хватило электроэнергии. Потом рассказал про борьбу с водой, проникавшей в чулан из затопленного подвала.

– Опять рука Витемы, – со слабой улыбкой проговорил Житков. – Так оно и должно было быть. Одно меня удивляет: как он мог оставить то, из-за чего весь сыр-бор загорелся? – с этими словами Житков вытащил из-за пазухи лоскут грязной робы. – Как пить дать – их работа. Но ясно: Витема работал не сам – он бы не бросил. Даже впопыхах. Роба! Ошибки быть не может. И номер и буквы – «РУ». Приятно поглядеть! А то я там, в темноте, просто измучился от любопытства.

– Роба-то роба… – задумчиво проговорил Найденов, – и по всем данным именно та, которую мы искали, но погляди: на ней нет следов лака.

Житков с испугом расправил спецовку: на ней действительно не было «невидимых» пятен, лишь зияли большие дыры.

Глава четырнадцатая. Сигнал бедствия

Вынужденный отдых

Работы по оборудованию «ОН-1» подвигались не слишком быстро, так как оказались сложнее, чем можно было думать. Оставался открытым и вопрос, удалось ли вражеской разведке по похищенным кусочкам робы разгадать, хотя бы частично, тайну лака Бураго – Житкова?

Командование решило все же довести до конца работы на лодке и осуществить на ней второе плавание, уже в боевых условиях.

Как известно, в первую операцию Житков выходил на поверхность с рубкой, обтянутой чехлом. При подогревании электрическим током чехол становился, в известных условиях освещения, почти невидимым. Но опыт показал, что практическое значение такого способа маскировки невелико, не говоря уже о том, что надевание и снимание чехла было сопряжено в боевых условиях со значительными трудностями, а подчас и вовсе невозможно. Да и подогревание ткани требовало большого расхода энергии.

В полупогруженном состоянии, когда приходится беречь каждый ватт электроэнергии, или в условиях позиции, требующей тишины, когда тоже нельзя пользоваться главными машинами, применение чехла было возможно лишь за счет радиуса подводного хода лодки.

Новый лак, приготовленный Валей и Житковым, не требовал подогрева, но его было пока так мало, что едва удалось покрыть перископ и верхнюю часть боевой рубки. Корабль мог лишь, что называется, высунуть нос из воды – не больше. Но, по мнению Житкова, и это могло уже в корне изменить тактику подводного корабля, – особенно в борьбе с конвоями и при форсировании минных полей.

В ближайшем будущем Житкову предстояло доказать свое предположение на деле, а Вале – продолжать работу над лаком, чтобы упростить рецепт и сделать возможным производство лака в промышленном масштабе.

Теперь Житков и Найденов виделись только на лодке. Командир «ОН-1» переселился поближе к кораблю, в порт, и редко бывал в городе. Найденов иногда появлялся на лодке для наблюдения за монтажом нового типа его локатора – прибора, более совершенного, нежели первый образец «уха».

В самый разгар этих работ, задолго до их предполагаемого окончания, Житков и Найденов вдруг получили удивившее их телефонное распоряжение: отправиться в один из пригородных санаториев и отдыхать там две недели, забыв обо всех работах и заданиях.

И вот уже десять дней, как они живут в тихом, уединенном санатории: едят, спят, читают.

Дни стояли на редкость ясные и мягкие, и друзья с особенным удовольствием занимались лыжами. Хрустящий снег легко продавливался. Лыжня была глубокой и гладкой. Молчаливые ели ласково протягивали со всех сторон лапы в толстых снежных рукавицах. Лес по сторонам сливался в зелено-белую стену.

Но сегодня Найденов не получал удовольствия от прогулки. Он шел следом за Житковым с нахмуренными бровями. И эти прогулки, и ежедневный сон вволю, и по-мирному вкусная и обильная еда – все, все представилось ему вдруг недопустимым бегством от войны, от долга офицера. Душа отказывалась мириться с этим отдыхом. Пусть отпуск был предписан командованием; пусть ему и самому вначале показалось, что нет ничего предосудительного в том, чтобы немного отдохнуть, набраться сил, восстановить порядком неизрасходованную нервную энергию. Но достаточно! Хватит! Сегодня же нужно вернуться в город.

Задумавшись, он едва не налетел на Житкова, внезапно затормозившего у крутого обрыва, с которого они обычно прыгали.

– Кто первый? – весело крикнул Житков.

Найденов решительно воткнул палки в снег.

– Довольно!

– Заслаб, старик?

– Пора, Паша, кончать.

– Что?

– Наотдыхались! Сегодня же складываю чемодан.

– Послушай, Саша… – Житков тоже воткнул палки, сбросил варежки и полез за трубкой. – Где твоя хваленая дисциплинированность? Приказано: отдыхать две недели. Так?

Найденов не ответил.

Вернувшись с прогулки в санаторий, друзья с аппетитом пообедали и завалились спать.

Сон их был так крепок, что никто не услышал осторожного стука в дверь. Так и не дождавшись ответа, стучавший вошел в комнату. С минуту он глядел на спящих, потом шагнул к Житкову, тронул его за плечо. Житков поднялся и удивленно посмотрел на незнакомца.

– Вас просят прибыть, – сказал тот и, склонившись над самой кроватью, что-то прошептал.

– Меня одного?

– И подполковника тоже. Машина у подъезда.

Смеркалось. Большая легковая машина с опущенными шторами промчалась по лесной дороге, вылетела на шоссе и понеслась к городу. Темный силуэт ее, как видение, мелькал мимо обгоняемых машин.