Война «невидимок» - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк". Страница 9

Он вопросительно умолк, глядя на дочь.

Девушка рассмеялась.

– Это значит только то, папа, что ты стал хуже видеть, – сказала она и ласково коснулась рукава его кителя.

– Я тебя не понял. – Старик с досадой обернулся к дочери.

– Ты его не видишь, а я отлично вижу. Вот, смотри, – и она протянула к светлому небу обтянутую перчаткой руку.

Бураго стукнул палкой, круто повернулся и пошел прочь. Валя догнала его и взяла под руку.

– Подлая штука старость, детка, – грустно сказал он и, чтобы переменить тему разговора, спросил: – Мы не опаздываем? Уже одиннадцать.

Они повернули к широким воротам своего дома. Завидев Бураго, дворник распахнул калитку. С заискивающей поспешностью сдернул шапку и поклонился.

– Противный он… Всегда так подобострастно кланяется, – сказала Валя отцу.

– Человек как человек, – равнодушно ответил Бураго.

Тайна стаканчика

Проспект был безлюден. Двое моряков шли не спеша, оживленно разговаривая. Судя по нарукавным знакам, один из них был капитан-лейтенантом; на другом была форма майора морской авиации.

Трудно было узнать в этих командирах двух когда-то неразлучных друзей – Саньку Найденова и Пашку Житкова. На верхней губе Житкова, голубоглазого блондина, виднелись небольшие, подстриженные аккуратной щеточкой усы. От них по щекам и по носу золотистой рябью разбегались веснушки. Смуглый, черноволосый Найденов казался более хрупким и нервным, чем его спокойный, жизнерадостный товарищ.

– Замечательно хорошо, Паша, что мы встретились именно теперь, – говорил Найденов. – Еще бы немного – и не застал бы ты меня.

– Не делай таинственного лица, – усмехнулся Житков. – Я знаю о твоей работе. По долгу службы я должен был ознакомиться с ней. Она близка к концу… А вот знаешь ли ты, Саша: за два года, что мы не виделись, я стал твоим противником? – По гладкому говору заметно было, что от прежнего мальчишеского заикания не осталось и следа.

– Противником? Ты? – удивленно воскликнул Найденов.

– Представь себе, – Житков взял друга под руку. – Ты добиваешься возможности определять местонахождение самолета или судна, недоступных ни зрению, ни слуху. А я, кажется, близок к тому, чтобы свести на нет все твои усилия.

Найденов испытующе посмотрел на Житкова.

– И если я добьюсь того, что ищу, – никакие твои искусственные «уши» не смогут найти мою подлодку, – уверенно добавил Житков.

– Даже в надводном положении? – живо спросил Найденов.

– И самолета в воздухе ты тоже не найдешь, если, конечно, не услышишь.

– Вот тут-то мы тебя и поймаем! – воскликнул Найденов. – Процесс превращения звуковых колебаний в световые мною уже почти изучен.

– Почти. А ты уверен в успехе?

– Ни малейших сомнений: я решу эту задачу! – с горячностью сказал Найденов. – И тогда…

– Тогда? – переспросил Житков.

Глядя на друга сияющими глазами, Найденов с расстановкой произнес:

– Тогда я… женюсь.

Житков остановился как вкопанный.

– Что ты сказал?!

– Да, да, – весело воскликнул Найденов. – Женюсь! Я, убежденный холостяк, враг мирного семейного очага в жизни командира, и вот: женюсь! Честное слово, Павлушка, кажется, еще никогда в жизни я не был так счастлив, как именно теперь!

Житков покачал головой.

– Нет, это не для меня, – решительно заявил он. – Либо – либо. Подводное, да и вообще морское дело нельзя ради чего-то постороннего, ради личного отрывать от себя, от своего существа, от мыслей, желаний, чувств.

– Как был загибщиком, так и остался, – сказал Найденов.

– А на тебе я просто ставлю крест как на командире. Да. И как на ученом – тоже, – решительно резюмировал Житков. – Забыл наш завет – и баста. Да будет тебе пухом брачная плита!

Житков стал с подчеркнутым вниманием разглядывать номера домов.

– Однако я с тобой забрел невесть куда. Хорошо еще, хоть улица – та самая, что мне нужна. Но теперь уж поздно. Небось, мой ученый спит, как сурок.

– Вот и отлично, – обрадовался Найденов, – идем со мной, познакомлю тебя с такой девушкой, какой ты в жизни не видывал.

– Поздно, – возразил Житков. – Ночь на дворе.

– Пустяки! Мы так и условились – на одиннадцать. Идем, идем! – И Найденов потащил приятеля к воротам, у которых стоял дворник. Тот услужливо распахнул калитку и низко поклонился Найденову.

Найденов быстро взбежал по лестнице и нажал пуговку звонка. Дверь отворила немолодая полная женщина в платье в черно-белую клеточку, в нарядном белом фартуке с оборками.

«Ого, „барский“ дом?» – неприязненно подумал Житков. И неохотно отдал женщине фуражку. При этом он заметил, что женщина нечисто говорит по-русски.

– Они что, – немцы, что ли, твои будущие родственники? – спросил он Найденова, идя за ним в гостиную.

– Немцы?.. Почему немцы? – удивился Найденов. – Ах, ты об Аделине Карловне! Она здесь экономкой лет сорок. Профессор в ней души не чает.

В комнату вошла Валя. Пришел и Бураго. Он снова был в теплой пижаме, в обрезанных валенках, с трубкой в зубах. У Житкова мелькнула мысль: его не ждали, он некстати. И он решил поскорее откланяться, сославшись на какое-нибудь неотложное дело.

– Помилуйте, батенька, какие же дела по ночам? – добродушно загудел Бураго. – Да еще неотложные!.. Разве только…

– Надо отыскать тут одного ученого червя… – смутился Житков.

– Э, батенька, все черви давно заползли в свои норы. Идемте-ка лучше чай пить.

– Право же… – отнекивался Житков. – Это где-то здесь, на вашей же улице.

– Он заглянул в книжечку: – Дом пять…

– Так это же в нашем доме! Может быть, я даже знаю этого вашего «червя»?.. Квартира?

– Квартира?.. Квартира… – Житков справился с записью: – Семнадцать.

– Ого! – Старик расхохотался. – Уж не ищете ли вы старого, выжившего из ума профессора Бураго?

– Совершенно верно! – обрадовался Житков. – Говорят, чудаковатый старикан. Но мне его рекомендовали, как…

– И совершенно зря рекомендовали, – решительно отрезал Бураго. – Старая перечница! Говорю вам с полной ответственностью: выжил из ума старый хрен. Окончательно выжил. Сегодня это установлено с полной точностью его собственной дочерью. Зря потеряете время у этого драбанта. Идемте, господа, чай пить. Валек, за чай, за чай!

Старик, посмеиваясь, пошел в столовую. На каждом шагу задники стоптанных валенок громко хлопали его по пяткам.

Житков растерянно посмотрел на Валю и Найденова, которые были явно смущены происшедшим недоразумением.

– Вы в самом деле ищете профессора Бураго? – спросила Валя.

– Конечно, – с легкой досадой отвечал Житков, чувствуя ужасную неловкость.

– Так ты уже нашел его! – весело сказал Найденов, стараясь разрядить обстановку.

Войдя следом за Валей и Найденовым в столовую, Житков решительно не знал, куда ему деваться от смущения.

Но старик, добродушно махнув рукой, сказал:

– Ничего, бывает! Садитесь. О делах после. Сначала чай. Это куда важнее. – И крикнул так, что зазвенели ложечки в стаканах: – Тузик! Чай на столе!

Послышался удар в дверь, и на пороге показался огромный сенбернар. Зевая, он степенно вошел в столовую, внимательно, со знанием дела обнюхал гостей, мимоходом вильнул хвостом Вале и, подойдя к Бураго, положил тяжелую голову на его колени.

Экономка в клетчатом платье принесла пыхтящий самовар. Валя принялась было хозяйничать, но Бураго хитро подмигнул ей:

– Не задать ли этим господам хорошую физическую загадку? – весело сказал он, потирая руки, и отправился в кабинет.

В ответ на удивленно-вопросительный взгляд Житкова Найденов только улыбнулся.

– Александр Иванович – великий фокусник. Держись! Если не найдешь отгадки, навсегда падешь в его глазах как физик!

– Папа – великий факир… – с важностью подтвердила и Валя.

Она не успела договорить, как из кабинета послышался громоподобный, встревоженный голос Бураго. Все вздрогнули.

– Аделина Карловна! Аделина Карловна!