Воспоминания - Шпеер Альберт. Страница 128

В начале ноября 1943 г. раздался звонок начальника Генерального штаба Цейтцлера. Очень взволнованно он сообщил мне, что у него только что был очень острый спор с Гитлером — тот настаивал на сосредоточении под Никополем всех находящихся на том отрезке фронта дивизий. Без марганца, очень возбужденно доказывал Гитлер, война будет в самое ближайшее время проиграна! Шпееру не позднее, чем через три месяца придется остановить производство, потому что у него нет запасов (13). Цейтцлер настоятельно просил о помощи. Вместо концентрации войск уместнее было бы начинать их отвод, если мы не хотим получить новый Сталинград.

Немедленно после этого разговора я связался со своими специалистами по металлургии, Рехлингом и Роландом, для выяснения положения вещей с марганцем. Спору нет, марганец — одна из важнейших добавок при варке стали, но после звонка Цейтцлера уже было вполне ясно, что «так или эдак» марганцевые шахты на юге России для нас потеряны. Мои консультации со специалистами дали потрясающе положительный результат. 11 ноября я направил телеграммы Гитлеру и Цейтцлеру: «При сохранении теперешней технологии запасов марганца в пределах Рейха хватит на двенадцать месяцев. Имперское объединение металлургических заводов гарантирует, что в случае утраты Никополя и при соответствующих изменениях технологического процесса запасов марганца достаточно на восемнадцать месяцев, при этом не наступит критического исчерпания резервов других легирующих добавок» (14). Тогда же я установил, что и при оставлении расположенного поблизости Кривого Рога, который Гитлер намеревался удержать ценой крупного оборонительного сражения, производство стали в Германии не понесет какого-либо урона.

Когда через два дня я прибыл в ставку, Гитлер, находившийся в отвратительном состоянии духа, набросился на меня с дотоле непривычной резкостью: «Как Вам могло прийти в голову направить записку о положении с марганцем начальнику Генерального штаба?» Я-то рассчитывал застать Гитлера успокоенным и от растерянности только выдавил: «Но, мой фюрер, это же отличный результат!» Гитлер, однако, не стал вдаваться в суть дела. «Вы не должны направлять начальнику Генерального штаба каких-либо бумаг! Если Вам что-либо нужно, то потрудитесь обращаться ко мне! По Вашей милости я попал в невыносимое положение. Я только что приказал сосредоточить для обороны Никополя все наличные силы. Наконец-то у меня был повод, который заставил бы группу армий действительно воевать! И тут появляется Цейтйлер с Вашей докладной. И я оказываюсь лжецом! Если мы потеряем Никополь, то по Вашей вине. Я запрещаю Вам раз и навсегда, — уже просто орал он, — направлять какие бы то ни было записки любым другим лицам. Понятно? Я запрещаю!»

И все же моя памятная записка возымела действие. Гитлер вскоре перестал настаивать на битве из-за марганцевых шахт. А так как советский нажим на этом участке фронта ослаб, то Никополь мы потеряли только 18 февраля 1944 г.

Во второй памятной записке, переданной мной в тот же день Гитлеру, содержались результаты подсчета наших запасов всех легирующих материалов. Формулировкой, что «здесь не учитываются поставки с Балкан, из Турции, из Никополя, Финляндии и Северной Норвегии», я хотел осторожно намекнуть, что потеря этих источников представляется мне вероятной. Результаты исследования были сведены в таблице:

Марганец Никель Хром Вольфрам Молибден Кремний

Запасы в Рейхе 140000т 6000т 21000т 1330т 425т 17900т Внутренние поставки 8100т 190т — — 15,5т 4200т Расход 15500т 750т 160т 69,5т 7000т Обеспеченность на… месяцев 19 10 5,6 10,6 7,8 6,4

Памятная записка обобщала эту таблицу следующим комментарием: «Наименьшие запасы мы имеем по хрому. Особенно отрицательно то обстоятельство, что без хрома высокоразвитая военная промышленность не может функционировать. Если отпадут Балканы и Турция, то потребности в хроме могут быть удовлетворены только на протяжении 5,6 месяцев. Это означает после израсходования его запасов в отливках, могущих продлить производство еще на два месяца, постепенную остановку производства важнейших видов вооружений, т.е. всех видов самолетов, танков, автомашин, противотанковых снарядов, подводных лодок, почти всех артиллерийских орудий, еще примерно через три месяца сверх сказанного срока, так как к этому времени будут полностью исчерпаны резервы, скрытые в системе доставки» (15).

Это означало ни мало, ни много, что через десять месяцев после потери Балкан война будет закончена. Гитлер, не проронив ни слова, выслушал мой доклад, из которого вытекало, что не Никополь, а Балканы предрешат исход войны. Затем он, расстроенный, просто отвернулся. Он переключился на моего сотрудника Заура, чтобы обсудить с ним новую программу выпуска танков.

До лета 1943 г. Гитлер в начале каждого месяца звонил мне, чтобы по телефону получить самые свежие данные о выпуске военной продукции, которые он тут же вносил в заготовленные списки. Я называл цифры в заранее согласованном порядке, и Гитлер по обыкновению поощрял меня восклицаниями: «Отлично! Просто чудесно! В самом деле 110 „тигров“? Это больше, чем Вы обещали… А сколько „тигров“ Вы думаете осилить в следующем месяце? Сейчас важен важдый танк». Нередко в заключение разговора он сообщал коротко о положении на фронте: «Сегодня мы взяли Харьков. И дальше пошло хорошо. Благодарю за информацию. Поклон Вашей супруге. Она в Оберзальцберге? Еще раз кланяюсь». В ответ на мою благодарность и приветственную формулу: «Хайль, майн фюрер!» он иногда отвечал: «Хайль, Шпеер». Эта формула означала своего рода награду, которую он очень редко использовал и только в общении с Герингом, Геббельсом или другими ветеранами и в которой можно было услышать легкую иорнию над официально установленным приветствием «Хайль, майн фюрер». В такие минуты я чувствовал себя вознагражденным за свою работу. Я совершенно не замечал привкус несколько снисходительной фамильярности. Хотя упоение прошлых лет, доверительность в частных отношениях уже остались далеко позади, хотя я давно уже не занимал своеобразное и особое положение Архитектора, хотя я был теперь всего лишь одним из многих в аппарате, слово Гитлера нисколько не утратило для меня своей магической силы. Если смотреть в суть, то ведь все интриги и все баталии за власть имели своей целью такое вот слово Гитлера или то, что стояло за ним. От него зависело положение любого из нас.