Тусовка класса «Люкс» - Шрефер Элиот. Страница 3

льготное медицинское страхование – $61.30

аренда – $760

коммунальные услуги – $55

проезд на метро – $70

страхование здоровья – $375

стоматологическая страховка – $10

мобильный телефон – $45

(требует агентство – подумать о групповом тарифе)

стаффордовский заем 4 – $355.61

(если выплачивать в течение 20 лет)

заем Перкинса" – $301.50

заем «Американ-банка» -$600.72

Всего расходов: $3527.88

Ежемесячные сбережения: $ 172.23

Подумать: к черту страховку по здоровью. Получается плюс двести в месяц. Ура! К черту стоматолога. Найти еще работу?

Добавить в расходы: еда.

Когда Ной подписывал в Принстоне заемные бумаги, сумма его долгов представлялась до смешного маленькой, чуть ли не крохами в сравнении с тем, что жертвовал на его образование университет, так что учеба здесь выглядела чуть ли не бесплатной. Теперь уже эти цифры не казались ему незначительной частичкой огромного джек-пота. Это были его цифры, его долги. Перкинс, Стаффорд, «Американ-банк» – 25, 16 и 40 тысяч соответственно. Это были цифры из мира Тейеров, не из его мира. Ему пришлось немало потрудиться, чтобы компенсировать свое жалкое существование и пробить себе дорогу наверх.

Пятнадцатого числа каждого месяца с его банковского счета автоматически снимались деньги. Это было все равно как если бы у него завелся паразит, этакий глист, пожирающий все, что успел припасти Ной. Каждый месяц все, что он зарабатывал, бесследно исчезало. Решив прикупить что-нибудь из мебели, он поехал в «Икею». Там, в атмосфере светлого дерева, охлажденного воздуха и высоченных потолков (он примерно так представлял себе Швецию), Ной судорожно сжимал свою кредитную карточку, словно силясь защитить ее от еще одного паразита. Он все же решился пробить брешь в своем бюджете и сделал выбор между круглым красным чайником и обтекаемой формы алюминиевой моделью, но возле самой кассы улыбнулся, распрощался с чайником и ушел без покупок, сожалея, что шопинг в этой сказочной стране неизбежно заканчивается возвращением – и не в уединенный уголок где-нибудь в сказочном лесу, а на шестой этаж, где он снимал комнату. В Нью-Йорке все стоило денег. Отовсюду выглядывали ценники, и надо было платить и платить – или убираться прочь.

Ной мог себе представить, почему Дилану не понравилось в Филдстоне. Прежде всего, вероятно, потому, что, насколько он мог судить по своим ученикам, все учащиеся этой школы были сообразительны и артистичны. На следующий день у него было занятие со своей любимой ученицей из Филдстона, Кэмерон Лейнцлер. Кэмерон играла Одри в школьной постановке «Магазинчик ужасов», обожала поесть, обожала мальчиков и во время занятий то и дело смотрелась в зеркало. И хотя она на удивление хорошо сдала пробный экзамен, не было ничего странного в том, что ей взяли репетитора. Репетиторы были у большинства учеников из Верхнего Ист-Сайда и Вест-Сайда. Ной начал понимать, что для манхэттенских подростков репетитор был тем же, чем пони для десятилетних.

– Дилан?! – взвизгнула Кэмерон. – Вы учите Дилана Тейера?

Ной кивнул.

– Он классненький, но по-олный придурок. У меня все подруги были в него влюблены, но мне он не нравился.

– А почему он тебе не нравился?

– Ну, он со всеми перетрахался, и буквально, знаете, так, походя. Днем одну, вечером другую.

Тут они оставили опасный предмет и перешли к более невинному занятию – чтению. Посередине трактата Грегора Менделя Кэмерон вскинула голову.

– Знаете, он ведь сидит на наркотиках, – сказала она.

Ной и сам так подумал.

– Он такой, какими люди считают всех нас.

– То есть?

– С тараканами. Совершенно ненормальный.

– А почему ты его не любишь?

– Я же говорила.

– Ты говорила, почему его не любят твои подруги.

– Ну да. Дилан считает, что я зануда. Он всегда был груб со мной. Наверное, поэтому. Ну… потому что «можно предугадать, какие особенности будут унаследованы последующими поколениями».

– Молодец.

– Знаете, – сказала Кэмерон и улыбнулась, избегая смотреть Ною в глаза: она сплетничала про своего школьного товарища. И очень гордилась, что все ему выложила. Ной обратил внимание, что ее щеки зарделись от удовольствия. Может быть, она в него влюблена. – Его выгнали за то, что сочинение за него писала мамочка.

Чтобы добраться до дома, где жил Дилан, Ной ехал на метро от Гарлема до Семьдесят девятой улицы, а потом из помпезного Верхнего Вест-Сайда отправился на автобусе в предпочитающий не афишировать свою роскошь Верхний Ист-Сайд. Консьержи на этот раз встретили его с большей приязнью, тот, что открыл дверь, даже улыбнулся слегка. Возможно, теперь, когда Ной пришел во второй раз и снова не в качестве рассыльного из химчистки, он несколько прибавил в их глазах.

Доктор Тейер открыла ему дверь в одеянии, которое могло быть и вечерним платьем, и банным халатом. Придерживавшая декольте загорелая рука сверкала золотом и серебром.

– Здравствуйте, Ной, – вымолвила она, – ну, как первое занятие?

По голосу доктора Тейер Ной уловил, что она жаждет разговора по душам, и решил ей подыграть.

– Что ж, конечно, предстоит большая работа.

– У вас остался месяц, чтобы набрать шестьсот пятьдесят баллов! – Она сказала это чересчур громко, словно специально, чтобы он не подумал, что это она так шутит. Впрочем, она тут же засмеялась – так, что ее руки-палочки затряслись. Вне всякого сомнения, она понимала, что 650 – это несбыточная мечта. 500 баллов будут уже большим достижением.

– Постараемся! – многозначительно ответил Ной. Ха-ха, какая смешная шутка! И, добавив своей походке капельку развязности, стал подниматься наверх. Они с Диланом друзья, Ной так решил, и он станет для него классным репетитором – из тех, про кого детки шепчутся на вечеринках. Иерархия репетиторов как бы отражает иерархию школы – ранжир основывается на ученических предпочтениях, и чем привлекательнее и «круче» репетитор, тем больше он ценится. Может статься, они с Диланом думают об одном и том же: «Я крутой? », «Я классный? », «Я им нравлюсь? » Для Дилана, возможно, этим все и исчерпывалось, но для Ноя эти вопросы имели финансовую подоплеку.

Да, пока я не забыла, – окликнула его доктор Тейер. Он не заметил, что все это время она шла за ним. – Возьмите эту карточку. Это чтобы консьерж пустил вас сюда на случай, если Дилан не подойдет к телефону, а меня не окажется дома.

Ной взглянул на квадратик плотной бумаги. На нем было от руки написано его имя и стояло два значка: «гость» (изображение бокала мартини) и «обслуга» (изображение утюга). Он был помечен как «обслуга».

– Я не знала, что выбрать! – засмеялась доктор Тейер. Ной тоже засмеялся.

Доктор Тейер уплыла к себе в спальню, а Ной пошел в апартаменты Дилана. У двери в спальню он собрался и пригладил волосы.

– Как дела? – спросил он, зайдя в комнату.

Но Дилана там не оказалось.

В растерянности Ной сел на его кровать и оглядел комнату. Пуховое одеяло, постельное белье из грубого белого льна. На полу рюкзак Дилана, на него брошены смятые трусы. Ной посмотрел на книжную полку. Там подобралась разношерстная компания – от журнала «Максим» до первого тома «Гарри Поттера». Дверца встроенного шкафа была открыта, внутри все было заставлено раздувшимися пакетами из химчистки. Ной представил себе, как его соседка-доминиканка утюжит Дилану нижнее белье.

Тут он осознал, что, ничего не делая, заработал уже шестьдесят пять долларов. Надо было что-то делать. Но что?

В комнату впорхнула беспризорного вида девочка-подросток.

– Я Таскани, – шепнула она. – Вы из агентства?

Из агентства. Как если бы он был моделью, мальчиком по вызову или клоуном. Впрочем, работа репетитора совмещает в себе все три возможности. Ее длинные пальцы схватили одеяло.