Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I - Штерн Борис Гедальевич. Страница 56
Офир искали на всех континентах, как Атлантиду или Эльдорадо — в Южной Африке, в Центральной Америке, на Соломоновых островах. В поле зрения попадала и Северная Эфиопия, где у Керена находятся древние покинутые рудники по добыче электрума. Франсуа Вольтер, посетивший Офир, писал в «Кандиде»:
«Золото здесь лежит под ногами, мы ходим по золоту. Вероятно, это та самая страна, где все обстоит хорошо, ибо должна же такая страна хоть где-нибудь да существовать».
«Офир — далеко ли это от Афгана?» — полюбопытствовал однажды какой-то очередной генсек у Сашка Гайдамаки (хотел выведать дорогу). Как раз завалили кабана, и, пока возвращались на лыжах в охотничий домик с парной, из Москвы вертолетом доставили карту Африки, и Сашко принялся объяснять генсеку месторасположение Офира. Азимуты, румбы и градусы, вечная тень Луны, Офир подвижен и почти не виден. Очередной генсек быстро скис. Тогда Сашко запросил Библию. Пошли париться; пока Сашко лупил генсека по жопе березовым веником, гебисты доставили Библию, и Сашко дал прочитать генсеку главу о царе Соломоне:
«Царь Соломон построил корабль в Ецион-Гавере, что на берегу Чермного моря, в земле Идумейской. И послал Хирам (финикийский царь) своих моряков, знающих море, с подданными Соломона; и отправились они в Офир (значит, морским путем), и взяли оттуда белого золота четыреста двадцать талантов, и привезли царю Соломону». Далее: «И корабль Хирамов, который привозил золото из Офира, привез из Офира великое множество красного дерева и драгоценных камней…
И все сосуды для питья у царя Соломона были золотые, и все сосуды в доме из Ливанского дерева были из чистого золота; из серебра ничего не было, потому что серебро во дни Соломоновы считалось ни за что. Ибо у царя был на море Фарсисский корабль с кораблем Хирамовым (значит, уже два корабля, эскадра); в три года раз приходил Фарсисский корабль, привозивший золото, и эбеновое дерево, и слоновую кость, и обезьян, и павлинов, и рабов. Царь Соломон превосходил всех царей земли богатством и мудростью».
Такие пути… Слоновая кость, обезьяны, рабы и даже золото генсека не заинтересовали. Он интересовался географией — теплыми морями и проливами, по которым можно проводить караваны русских танков к эфиопскому плоскогорью. Он закрыл Библию и похлопал Сашка, по плечу. Взялись за водку под карбонад.
В связи с так называемым «еврейским золотом» представляет интерес офирская легенда-апокриф о царе Салмане (Соломоне), который одним из первых посетил и описал Офир. Поначалу Салман искал не презренный металл, а потерянный рай; но, выйдя к Ахерону, увидел далеко на том берегу па месте райского сада сверкающие па солнце холмы и барханы элeктрума.
«Ну, и почем нынче перевоз?» — спросил Салман у негра-перевозчика Хирама (Харона).
«Бесплатно», — ответил Хирам.
«Не надо мне „ля-ля“, — сказал Салман. — Сколько?»
«Я не беру за перевоз. Мне платят из бюджета».
«Так не бывает. Все берут. Сколько?» — настаивал Салман.
«Отойди, а то как дам веслом!»
«Опусти весло. Бог и без того видит, что ты сопротивляешься взятке. Скажи тихо: сколько?»
«Бесплатно! — возопил бедный Хирам. — Садись, перевезу! Почему ты не хочешь бесплатно?»
«За бесплатно нет ничего. Завезешь черт знает куда. За свои деньги я должен быть уверен. Сколько?»
«Смотря куда», — ответил Хирам.
«Вот это другой разговор! — обрадовался Салман. — Мне на тот берег».
«Их два».
«Мы на этом, отвези на тот».
«На той стороне Ахерона два берега. Мы на этом, а на той стороне их два: Эдем и Аид. В Аид бесплатно».
«Мне в Эдем», — поспешно сказал Салмап.
«Мне нужен домик», — сказал Хирам.
«Какой тебе нужен домик?»
«Собственный, — волнуясь, сказал Хирам. — Я видел, такие строят в Израиле».
«Я знаю, что тебе нужно. Тебе нужен каменный двухэтажный особнячок. Восемь комнат, большая гостиная, водопровод, две ванны и два туалета. Сделаем».
«Два туалета — это слишком, — пробормотал Хирам. — Ладно, пусть будет два туалета».
«В гостиной тебе нужен белый рояль».
«Хорошо», — сказал бедный Хирам.
«Паркет, финские обои?»
«Хорошо».
«Я запишу, чтобы не забыть, — Салман достал китайский путевой, блокнот с рисовой бумагой и американскую авторучку с обнажающейся девицей. — Финские обои… Еще завезем немного украинского чернозема и высадим маленький садик по израильской технологии».
«Еще мне нужен котел, — взволновался Хирам. — Большой бронзовый котел. И повар-раб».
«Или кухарка-рабыня? Во-от такая…» — подмигнул Салман и описал руками соответствующие округлости.
«Нет, я предпочитаю повара», — смутился Хирам.
«Что ж, за неимением горничной имеют дворника, — согласился Салман. — Еще тебе нужен сервиз из мейсенского фарфора на шестнадцать персон. Тебе много чего нужно в хозяйстве. Все сделаем».
«Еще мне нужен ножик», — вспомнил Хирам.
«Какой тебе нужен ножик?»
«Перочинный ножик с лезвиями из хорошей стали, — мечтательно сказал Хирам. — Я видел такой… В открытом виде он похож на взъерошенного скорпиона в боевой стойке. С ножничками. С лопаточкой. С пилочкой для ногтей. Со штопором. С шилом. С отверткой. С кусачками. С ножовкой. С консервовскрывателем. С вилкой и ложечкой. С компасом».
«У меня как раз есть такой, из крупповской стали „два близнеца“, — сказал Салман, вынул немецкий перочинный ножик и продемонстрировал Хираму открывание лезвий. В самом деле — в открытом виде ножик был похож на взъерошенного скорпиона. — Это аванс, — сказал Салман, передавая скорпиона Хираму. — А это презент».
Он перевернул авторучку, и американская девица скинула трусики.
Хирам сглотнул слюну, а Салман выполнил обещание: привел корабль, построил Хираму дом с двумя туалетами, нанял Хирама лоцманом и под завязку загрузился еврейским золотом на века вперед.
Гамилькар вел к Офиру по одному ему известным приметам. Он уже чувствовал запах столицы Амбре-Эдема. В пустыне все больше попадалось беспризорных, одичавших верблюдов — это был хороший признак; как птица в океане предвещает моряку близость земли, так беспризорные верблюды, которых стражники отгоняют от ворот, в Сахаре предвещают появление Эдема. Поймали одного верблюда, навьючили на него бахчисарайскую колонку и аккордеон, посадили графиню.
— «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в рай», — процитировал Гамилькар. — Но при чем тут верблюд?! В этом верблюде нет никакого смысла! Канат! На иврите «верблюд» (камелос) и «канат» (камилос) звучат и пишутся почти одинаково, и древний переводчик спьяну перепутал канат с верблюдом! «Легче канату (канату!) пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в рай!» Бедный, бедный верблюд! Из-за плохого переводчика ему никогда не попасть в рай!
Западные врата Офира как всегда неожиданно сверкнули па фоне Лунных гор. Недавно они были отреставрированы и позолочены, стража вышколена, две старинные чугунные пушки отполированы, как рояли. В эти врата кто только не входил, и не выходил. Входил Иисус, из этих врат имели несчастье выйти Адам и Ева. Врата описаны многократно разными путешественниками, — наиболее полно все тем же Ливингстоном. Некоторые говорили о «двух вратах», по это неверный перевод с офирского — врата «двустворчаты», объясняет Ливингстон.
К райским вратам приходили уставшие после жизни праведники, их встречали таможенные ангелы («60 мириад ангелов», что, конечно, нонсенс, — но из этого наблюдения пошли богословские споры о количестве ангелов на острие иглы), приказывали сбросить земные одежды и проводили голыми через врата, на предмет обнаружения греховных помыслов. «Входите узкими вратами», — так сказано в Писании. Райские врата имеют в ширину 7 м 32 см, в высоту — 2 м 44 см, толщина чугунных стоек и перекладины — 12 см, и своим голым остовом — без створок, украшений и всяческих причиндалов — в точности совпадают с размерами футбольных ворот (см. ПРИЛОЖЕНИЕ к ГЛАВЕ 9). Ворота звенели или не звенели. Потом вели к водопаду помыться после долгого (500 лет пути) и потного перехода между жизнью и смертью, и надевали на праведников «восемь одежд из облаков славы» (надо полагать, выдавали восемь предметов одежды — трусы? носки? майку? шорты? белую хламиду? рубашку с короткими рукавами? ремень? сандалии-тапочки?), и возлагали «две короны — из жемчуга и парваимского золота» (не очень понятно — расшитые панамы, кипы, тюбетейки, ушанки?), и окружали «восемнадцатью видами роз» (опрыскивали дезодорантами?).