Забавы Пилата - Шубин Юрий Дмитриевич. Страница 81

Вероятно, существовало и лучшее решение, но опасность была слишком близка.

Пилат сидел в черной «Тойоте» и имел иной взгляд на вещи. Ему нужен был Сухарик, а стриженые братаны не нужны. Но они мешали выполнению задачи, потому что им тоже нужен Сухарик. Им – мертвый, Пилату – живой. Два взаимоисключающих состояния объекта не согласовывались с разными задачами, но чужая задача Пилата не волновала. Он бросил взгляд на зеркало и… не узнал себя. Из Зазеркалья на него смотрело незнакомое лицо лет на десять старше «оригинала». С густыми усами, прилизанными волосами и розовым шрамом на щеке. Они накладные, всего лишь маскировка. И только глаза были прежними – холодными и острыми, как сталь.

Торопливыми, но уверенными движениями наемник навинтил на ствол толстую трубку глушителя. Взвел затвор. Снял с предохранителя. Готовое к бою оружие он бережно опустил в продуктовый полиэтиленовый пакет. Пилат проворно вылез из машины, оставив ключ зажигания на своем месте. С собой он взял только брелок центрального замка.

Времени катастрофически не хватало. Сухарик запер дверь, вышел на площадку и вызвал лифт. С нудным гулом кабина двинулась к нему.

– Черт! Зачем мне лифт? – наконец дошло до парня. – Они уже внизу. Если пойти пешком, а они на лифте…

Хлопнул тормоз. Лифт гостеприимно распахнул двери. Надежда разминуться с непрошеными гостями эфемерна. Единственный шанс спастись – это чердак и крыша. Там есть поле для маневра. На чердаке его искать не будут.

Сухарик вошел в кабину и, секунду помедлив, нажал последний этаж. Пол дернулся и завибрировал. Невидимая сила подхватила хрупкую скорлупку и увлекла за собой. Земля провалилась вниз.

Ротан с Черепом вошли в подъезд и остановились перед лифтами.

– Какой этаж? – спросил Череп, стукнув торцом кулака по обоим кнопкам.

– Седьмой, – бросил бригадир.

Не сговариваясь, парни задрали головы и оба уставились на горящую над раздвижными дверями «грузовика» цифру 7. Второй лифт по обычаю не работал.

Внезапно огонек сорвался с отметки 7 и побежал вверх. Пацанам это показалось подозрительным. Обычно лифт ездит сверху – вниз или наоборот. Движение, не укладывающееся в схему, настораживало. Все как у животных.

– Этот «фуцин» нас засек, – сообразил бригадир. – Давай двигай пешком! А я дождусь лифта! – велел он напарнику.

Череп послушно рванулся к лестнице. Прыгая через две ступеньки на третью, он быстро взбирался по крутым лестничным маршам.

Тяжело дыша, Череп добрался до седьмого этажа и выскочил к лифту…

Но там никого не было. Братан вышел на площадку и осторожными шагами приблизился к дерматиновой двери Сухарика. Прислушался. В квартире тихо, как и вокруг. Только лифт натужно гудит, отсчитывая этажи и поднимаясь под самую крышу, да на оконном карнизе голуби воркуют. Громко так стараются, будто специально для людей песню поют.

Череп позвонил и привычно встал сбоку. Рука плотно обхватила рукоять пистолета. Палец нервно трогал спусковой крючок. Громила был готов с короткого разбега ударить подошвой дверь в районе замка и вырвать с корнем наброшенную цепочку или даже замок. Потом останется ворваться внутрь и выстрелом в затылок завершить дело. Хотя зачем так длинно? Дверь у фраера не стальная, пулю не удержит. Если фраер без ствола, то на все про все уйдет не более двух минут.

Ствола за дверью не было. Как и самого Сухарика. Выпрыгнув из кабины, парень застопорил двери коробком спичек и быстро взбежал на технический этаж…

Там его ждало глубокое разочарование: чердак и машинное отделение были заперты на такие амбарные замки, совладать с которыми без помощи лома или ножовки невозможно. Сухарик почувствовал муторное бурление в животе. От копчика до шеи промчались шустрые мурашки. Обычный паренек, коих по России миллионы, он был продуктом своего времени. Любил рэп и совсем не годился в супермены. К тому же жизнь далека от вымысла сценаристов, где даже смерть приукрашена. Жизнь не признает застывших форм и требует постоянного развития. Но неудачный дубль может никогда не повториться, а «карьера киногероя» навсегда закончится, так и не начавшись. В глубинах сознания Саши Калякина проснулся настоящий первобытный страх. Иррациональное чувство мешало сосредоточиться, путало мысли и грозило переползти в ступор. Парня загнали в угол, грубо смонтировав «конец фильма».

«Будь или не будь, делай что-нибудь…» – как признак отчаяния всплыла строчка из «пугачевско-галкинской» песни. Но она не давала рецепта. Звонить во все квартиры, кричать «пожар» и поднимать панику? Хороший вариант, но безвозвратно запоздалый. А что еще?..

С нижних этажей послышались торопливые шаги и пыхтение Черепа. Для Сухарика это стало точкой принятия решения. Как в авиации: или взлетать, или садиться. Иначе и то, и другое будет невозможно.

Быстрой деловитой походкой Пилат приблизился к мусорным бакам и вынырнул у «Мерседеса». Зёма проявил незапланированную беспечность: он не закрыл двери на фиксаторы, а увидев «проходящего мимо мужика», не успел почувствовать затаенную опасность и среагировать. Пилат сунул руку в пакет и… рванул дверцу иномарки. Зёма было возмутился и даже собрался «надавать лоху по рогам, чтоб к тачке копыта не тянул»… Но он не знал главного. Повернув голову, в узком дверном проеме Зёма увидел наставленную на него трубу с небольшим отверстием и мгновенную вспышку. Звука выстрела он не слышал, как не видел и слегка прищуренного левого глаза Пилата – рефлекс прицеливания, хотя при стрельбе в упор целиться нет необходимости.

Братану показалось, что в салон внезапно ворвался мощный ураган и, подхватив его невесомое тело, в бешеном вихре потащил в безвоздушное пространство, где настоящие звезды мерцали на фоне бесконечной тьмы, а теплый земной день сменялся на холодную вечную ночь.

Зёма не понял, что это его смерть…

Прикрыв дверь, Пилат спрятал оружие в пакет и, ускоряя шаги, направился к первому подъезду.

Добежав до последнего этажа, Череп никого там не обнаружил. Он услышал, как с тягучим гулом грузовой лифт отправился вниз. Боевик сунулся к чердаку, но тут же понял, что при всем желании просочиться за дверь «фраер» не мог.

«Если он такой дурак и собирается сплавиться на лифте, то на первом этаже его встретит Ротан».

Череп прислушался. Двери квартир не открывались, замки не щелкали, шагов не слышно… Значит, и у соседей «фраер» укрыться не мог.

«Неужели засел дома?» – снова подумал бритоголовый и кинулся обратно к лестнице.

Ротан нервничал, нетерпеливо наблюдая за движущимся огоньком указателя этажей. Четвертый… Третий… Второй…

Бригадир отошел в сторону. Рука нырнула под рубашку. Секунды тянутся как резина…

Лифт остановился. Ротан напрягся и приготовился к броску. Сквозь кожу проступили синие ветки вен. С металлическим лязгом, неимоверно медленно двери расползались в стороны, расширяя полосу света… Остановились. Ротан бросился в кабину… Но обнаружил, что там никого нет.

В этот момент со стороны подъездного тамбура хлопнула дверь. Не желая встречаться с пытливыми жильцами, бригадир тихо прошел к лестничному маршу.

Держа руку в пакете, Пилат почти ворвался в холл. Острый взгляд скользнул по помещению, высвечивая темные углы, как лазерный сканер. Зрение выхватило из полумрака светлый прямоугольник освещенного чрева лифта. Послышалось жужжание сходящихся дверей. Прямоугольник исчез.

В несколько прыжков Пилат оказался на площадке.

В чувствительной, как нерв, тишине послышались удаляющиеся шаги. Они доносились с лестницы. Значит, «конкуренты» там. Поскольку лифт не лучший способ передвижения к боевому рубежу, Пилат метнулся к лестнице. Знать бы еще – где этот рубеж пролегает?

Однако марш-бросок до седьмого этажа панельного дома – не слишком тяжелое испытание, а жилая квартира – не ракетная шахта на укрепленной базе противника. Самомнение и дерзость уголовников не шли ни в какое сравнение со специфическими знаниями и боевым опытом Пилата. Он не сомневался, что братков следует искать у квартиры Сухарика, и почти не ошибся.