Король-Провидец - Банч Кристофер. Страница 7

Остатки каравана были окружены трупами лошадей, волов и людей. Но там были и живые нумантийцы, и они еще держались.

Я поискал взглядом врага и через некоторое время заметил нескольких хиллменов, хорошо замаскированных в своих балахонах песчаного цвета за скалами на дальнем берегу. Ниже по течению я увидел еще один отряд горцев, пересекавший реку вброд с явным намерением окружить людей Тенедоса.

– Неплохо, сэр, – сказал эскадронный проводник. – Хиллмены подождали, пока отряд Провидца не подошел к переправе, где обычно начинается толкотня и неразбериха – все стараются удержать лошадей и напоить вьючных животных. Тут-то горцы и ударили по ним. Правда, если бы засадой командовал я, то напал бы неподалеку от реки – пусть выжившие после первой стычки бесятся от запаха воды, до которой им не дотянуться.

Он снова выглянул в долину и прищелкнул языком.

– Боюсь, это не лучшие хиллмены, которых мне приходилось видеть. Они даже не позаботились о резерве.

– Отлично, Биканер. Я уверен, что как стратега вас ожидает великое будущее, – суховато отозвался я. – Итак, одна колонна под командованием майора Уэйса отделяется, чтобы разобраться с теми, кто сейчас переходит реку. Остальные встретятся с главными силами атакующих у брода. Вода там по колено, не больше. Затем по сигналу рожка выстраиваемся клином, проходим сквозь них... вон там, – продолжал я, указывая пальцем. – Сминаем противника, разворачиваемся и подчищаем остатки. На отряд посла вообще можно не обращать внимания: я не хочу, чтобы они послужили причиной нашего промедления.

Полковой проводник Биканер промолчал. Я повернулся к нему.

– Вы уверены, что это все приказы, которые вы хотите отдать, сэр? – с непроницаемым видом спросил он.

Наверное, я покраснел, но все же воздержался от резкого ответа. Боевое безумие еще не овладело мною.

– Что я пропустил?

– Посмотрите повнимательнее, сэр. На этом поле действует магия.

Я вгляделся пристальнее и на этот раз увидел легкую дымку, плывущую над переправой – что-то похожее на колыхание разогретого воздуха или даже облачко мерцающей пыли. До этого я видел такое лишь однажды, во время учебной демонстрации в лицее. Эта дымка (прошу прощения за сумбурность описания, но у меня нет более подходящего определения) собралась над трупом слона, ближайшим к вражеской позиции. Неподалеку валялась белая лошадь, пронзенная тремя или четырьмя копьями.

Я услышал крики, доносившиеся снизу, а затем увидел, как нумантийцы поднимаются и осыпают стрелами атакующих. В их центре стоял безоружный мужчина, делавший руками странные пассы. Очевидно, при этом он читал заклинание. Я вспомнил, как капитан Меллет называл нумантийского посла Провидцем, и обрадовался тому, что Тенедос еще жив.

Биканер указал на небольшой холм, отстоявший немного к востоку от места сражения. На вершине холма я увидел человека в длинном балахоне с колдовскими знаками. Его тело окружала такая же легкая дымка, какую я видел у переправы.

– Это один из их чародеев, – сказал Биканер. Он вытянул шею и вгляделся вдаль: – А вот и другой, в арьергарде атаки за рекой. Должен быть и третий...

Он повернулся и посмотрел вверх и направо.

– Ага, вон он где, ублюдок!.. Я ошибся насчет их замысла, сэр. Это хороший план. У них есть три чародея, и в центре треугольника, где был нанесен удар, их магия сходится как бы в фокусе. Заклятья наверняка обычные, те, к которым они всегда прибегают, – замешательство, страх, чувство беспомощности, когда человек не может правильно натянуть тетиву или отбить удар.

Я заметил третьего чародея на скале немного впереди нас, над дорогой. На мгновение мне показалось, будто я слышу тихое, зловещее песнопение, исходившее с трех сторон одновременно.

– Может, у этого дипломата и есть силенки по части волшебства, – продолжал Биканер, – но с тремя против одного у него мало шансов.

– Тогда давай уравняем шансы перед атакой.

– Это можно, сэр, – согласился Биканер.

Он подбежал к своей лошади и галопом поскакал к эскадрону. Двенадцать моих лучших лучников спешились и в сопровождении эскорта с саблями наголо разделились на две группы. Первая направилась вверх по узкому распадку, ведущему к скале, где чародей хиллменов продолжал выкрикивать свои заклинания, не обращая ни малейшего внимания на окружающее. Другая двинулась на восток, ко второму кейтскому чародею.

Через несколько минут одна группа приблизилась к ближайшему чародею на расстояние выстрела, и лучники тщательно прицелились. Три стрелы пронзили грудь под темным балахоном, и мне показалось, что мир содрогнулся. Я услышал вопль боли, как будто человек стоял рядом со мной. Потом колдун согнулся пополам и упал. Солдаты торопливо поднялись на вершину, чтобы убедиться в его смерти.

Как было оговорено заранее, мы не стали ждать, пока вторая группа лучников ликвидирует следующего колдуна, и изготовились к атаке.

– Рысью... вперед!

Эскадрон Пантеры 17-го полка Юрейских Улан лавиной устремился из-за гребня холма в долину реки Сулем.

Я услышал крики радости, а затем вой изумления и разочарования, когда хиллмены на другой стороне реки увидели нас. В считанные секунды мы достигли брода и поскакали вперед, расплескивая воду.

– Труби атаку! – крикнул я. Мой трубач поднял длинный рожок и заиграл сигнал, эхом раскатившийся по долине.

При звуках рожка я увидел нечто, чего никогда не забуду: одно из самых благородных зрелищ, какому мне приходилось бывать свидетелем в сражении.

Один из слонов, которого я считал мертвым, должно быть, служивший в регулярной армии, прежде чем состарился и был бесстыдно превращен во вьючное животное, услышал сигнал и, шатаясь, поднялся на ноги. Его хобот гордо поднялся, и он протрубил собственный боевой клич, обращенный к противнику. Потом слон прошел несколько шагов, пытаясь повиноваться давно забытой команде, и упал замертво.

Уланы перестроились на ходу, и теперь я возглавлял острие атакующего клина. Передо мной выросли люди в балахонах. Один из них натягивал лук, и моя пика ударила его в грудь – первого человека, которого я убил в своей жизни, – отшвырнув с дороги. Я развернул лошадь, рывком вытащил пику, вернулся на линию атаки и свалил другого хиллмена. Затем я отбросил пику и обнажил саблю, а весь эскадрон повторил мое движение так, словно мы были единым существом.

Возможно, хиллмены были мерзавцами, но, во всяком случае, смелыми мерзавцами. Я не видел признаков бегства и замешательства в их строю, что обычно происходит при внезапной атаке кавалерии на пехотинцев.

Вместо этого хиллмены удержали строй, а затем контратаковали, пытаясь валить наших лошадей копьями и нанося рубящие удары саблями, когда мы проезжали мимо.

Это была жестокая, кровавая сеча. Орущие люди наседали друг на друга, лошади с вывалившимися кишками падали на землю, и ярость взрывалась огненным шаром. Сабли были слишком хороши для такой работы. Кинжалы впивались в тела врагов, мелькали кулаки, растопыренные пальцы впивались в плоть, словно хищные когти.

Строй хиллменов надвинулся на нас, как будто регулярная армия, соблюдающая боевой порядок, и я предупреждающе вскрикнул.

Затем мир вокруг меня застонал, загудел, и произошло нечто невообразимое. Неподалеку от меня торчало копье, воткнутое в песок. Я увидел, как оно само собой вырвалось из земли, взмыло в воздух, устремилось вперед по широкой дуге и с силой вонзилось в грудь хиллмена. Ужас объял меня, когда я увидел, как другое брошенное оружие – стрелы, мечи, копья и кинжалы – присоединяются к сражению, словно подхваченное невидимыми воинами.

На открытом месте по ту сторону брода я заметил человека, которого считал Провидцем Тенедосом, и услышал громовые раскаты его голоса, посылавшего заклятье.

Хиллмены были готовы выстоять против любого врага – но не против колдовства. Раздались вопли ужаса, и хиллмены начали в панике разбегаться, бросая свое оружие, но безжалостное заклятье продолжало свою работу. Они падали один за другим в тщетных попытках ускользнуть от возмездия.