Король-Воитель - Банч Кристофер. Страница 39

– Вам немало известно, – заметил я.

– У нас есть свои сильные волшебники, и они смогли выяснить едва ли не все о том, что в действительности произошло в Камбиазо, – ответила женщина. – Но это осталось в прошлом. Тенедосу нельзя позволить снова захватить трон, поскольку он обязательно вызовет для своих целей могучих демонов, таких демонов, с которыми может не справиться, и тогда они, неуправляемые, начнут бесчинствовать на земле.

– Эти демоны, – язвительно заметил я, – могут нанести немалый ущерб вашему культу.

– Всем и каждому, – твердо поправил меня Джакунс. – Или вы считаете, что Тенедос ограничится только властью над Нумантией?

Ответ мне давно уже был хорошо известен.

– Он сразу же выступит против Майсира, – продолжал Джакунс, – а в случае успеха – против других стран; ни вам, ни мне не известно, против каких. Он будет двигаться вперед, добиваясь все большей власти, будет одерживать новые победы, поскольку его жажда не может получить утоления. А что произойдет, когда весь этот мир окажется в его руках? Может быть, он пойдет войной на миры демонов? Или миры богов, если они существуют? А может быть, в этой Вселенной имеются другие миры, населенные людьми? Если он сможет при помощи колдовства хотя бы раз их увидеть, то не успокоится до тех пор, пока не изобретет средства, чтобы добраться до этих миров и запустить в них свои когти.

Риторические высказывания Джакунса нисколько не тронули меня. Я знал все это ничуть не хуже, чем он, и потому он напомнил мне священника, произносящего проповедь перед своими певчими, которые и так давно уже обращены в его веру.

– Его необходимо остановить, – с несколько наигранным пылом воскликнул Джакунс, – а мы не уверены, что у вас хватит сил, чтобы это сделать, несмотря на ваш большой военный опыт и знания. Даже при помощи ваших новых союзников из Никеи.

– Ваши шпионы великолепны, – сказал я.

– Вы правы, – согласилась женщина.

– Мы пришли сегодня, – продолжал Джакунс, – не для того, чтобы причинить вам вред, но, напротив, предложить свою помощь. Если вы примете наши условия, то Тенедос наживет себе смертельных врагов в лице всех Товиети, от маленького ребенка, который будет следить за его разведчиками в лесу, или маркитанта, готовящего для его солдат отравленные вина, и до самых могущественных наших волшебников. Но он узнает об этом слишком поздно.

– Это интересно, – заметил я.

И действительно, это стоило внимания: всем внезапно захотелось присоединиться ко мне.

– Вы сказали, что все Товиети станут врагами Тенедоса, – задумчиво произнес я. – Но я слышал некоторое время назад, что после… исчезновения Тхака и поражения вашего восстания вы больше не существуете как единая организация и действуете отдельно, разрозненными группами, преследуя общую цель. Неужели положение изменилось? Или вы снова нашли демона, за которым могли бы следовать?

– Ничего не изменилось, – ответила женщина. – Все так, как вы сказали. Но ради победы над Тенедосом все объединятся.

– Вот как, – нейтральным тоном заметил я. – Ладно, какие у вас условия?

– Прежде всего, – вновь заговорил Джакунс, – в качестве доказательства вашего согласия вы должны выдать нам Кутулу. Он убил слишком много Товиети, что бы мы могли позволить ему и дальше жить на свете. Его необходимо устранить. Второе…

Я поднял руку.

– Не трудитесь продолжать, – сказал я. – Я могу дать ответ, не выслушивая ваших прочих условий. Кутулу не только один из самых важных для моей армии людей, но еще и мой друг. Леди, обычно я заранее прошу прощения, когда собираюсь произнести такие слова, какие вы услышите сейчас, но сегодня не стану этого делать. Мне наплевать на вас! Наплевать на всех и каждого из вас, вероломные подонки! – последние слова я выкрикнул так, что они вполне могли сойти за плевок в лицо.

– Ну, теперь тебе конец! – прорычал Джакунс, и второй из «моих» солдат поднял свой игрушечный арбалет.

Моя рука уже исчезла под рубашкой и мгновенно показалась вновь. Кинжал Перака, сверкнув клинком в свете ламп, лишь единожды перевернулся в воздухе и глубоко вонзился в руку арбалетчика, приколов ее к подлокотнику кресла. В молодости я так и не смог научиться метать ножи, несмотря на все усилия и грозное рычание офицеров, но доброе расположение Перака и других стражников, скука и бесчисленные часы упражнений помогли мне во время тюремного заключения в совершенстве постигнуть это искусство.

Человек громко вскрикнул и выронил оружие. На пол тонкой струйкой потекла кровь. Моя правая рука инстинктивно рванулась в сторону, и в ней оказался меч; одновременно я взял в левую руку отделанный серебром кинжал Йонга.

– Ну, – вызывающе бросил я (меня раздирал гнев, порожденный только что перенесенным унижением; его усугубляло и то, что мне не дали шанса сразу же ответить ударом на удар). – Вы можете попытаться убить меня.

У Джакунса в руке оказался длинный кинжал, а справа от себя я краем глаза заметил блеск меча. Я совсем было изготовился сделать выпад в прыжке, проткнуть мечом Джакунса, а затем приняться за остальных, когда раздался повелительный голос женщины:

– Стойте!

Четверо замерли на месте, и лишь человек с раненой рукой продолжал стонать.

Женщина вышла вперед и откинула с головы капюшон.

Она была очень молода, не более семнадцати-восемнадцати лет, ростом примерно в пять и три четверти фута и очень красива. У нее было одухотворенное лицо, имевшее, как мне показалось, небольшое сходство с кошкой, и еще мне каким-то образом, несмотря на полутьму, удалось разглядеть, что у нее изумрудно-зеленые глаза.

– Никто вас не убьет, – сказала она.

Возможно, у Товиети и не было предводителей, но я обратил внимание на то, что четверо мужчин сразу же убрали свое оружие в ножны.

– Вы не помните меня, Дамастес а'Симабу?

В ее облике было что-то знакомое, но не имена, ни обстоятельства не приходили мне на память.

– Я Симея Амбойна, – сказала она.

Боюсь, что в тот момент я утратил контроль над собой. Она происходила из рода, прославившегося своими колдунами, и была дочерью волшебника ландграфа Амбойны, возглавлявшего второе восстание в Полиситтарии. Его убила своим волшебством Синаит. Ее братом был Джалон Амбойна, еще более могущественный колдун, сраженный солдатской стрелой в тот момент, когда я пытался арестовать его как руководителя заговора.

– Из-за вас погиб мой отец, – сказала она. – И вы убили моего брата. Но сейчас пришло другое время. Это осталось в прошлом.

Я вспомнил Амиэль, умиравшую со стрелой Товиети, торчавшей между ребрами, умиравшую вместе с моим нерожденным ребенком. Вероятно, эти мысли отразились на моем лице.

– В свою очередь, мы… или, вернее, какие-то люди, считавшие себя Товиети, хотя я не стану отказываться от них перед посторонним, убили кого-то из тех, кого вы любили. Разве это не позволяет думать, что мы в расчете?

– А разве кровью хоть когда-нибудь можно рассчитаться? – почти прорычал я.

Она склонила голову, несомненно, поняв, что я имел в виду.

– Нет, – ответила она. – Но сейчас вопрос заключается в том, сможем ли мы объединиться против самого опасного человека, который когда-либо жил на свете.

Я попытался смирить мой южный темперамент и обдумал ее слова, но смог найти только одно решение.

– Нет, – ответил я. – Я не могу держать на своей службе человека, подчиняющегося другому командиру, и уж конечно не стану искать опоры в человеке, которому не смогу доверять. Если с Тенедосом не удастся справиться без помощи ваших проклятых богами – я употребляю эти слова в буквальном смысле – Товиети, то… возможно, мир заслуживает того, чтобы он им управлял!

Она некоторое время смотрела мне в лицо, а потом коротко кивнула:

– Вы глупец, Дамастес а'Симабу. Но благородный глупец.

Девушка подошла к корчившемуся в кресле арбалетчику, вытащила из его руки нож и отбросила в угол. Затем она дважды прикоснулась к ране. Кровь сразу же остановилась, и человек перестал стонать. Как и все ее родственники, она была волшебницей.