Король-Воитель - Банч Кристофер. Страница 91

– Ничего, – ответила она. – То же самое подтверждают и наши братья и сестры, пришедшие к нам в лагерь.

– У меня тоже есть в городе несколько агентов, – добавил Кутулу. – И донесения Товиети я читал. Похоже, что ничего серьезного ожидать не приходится.

– Значит, все это связано с их собственными интригами, – сказал я. – В таком случае мы будем вести себя так, будто этой записки никогда не было, и посмотрим, что из этого выйдет. Согласны?

– По-моему, это самый верный план, – согласился Линергес.

– И все равно мне это почему-то не нравится, – добавил я.

– Мне тоже, – отозвался Йонг. – Но, похоже, у нас нет выбора.

Незадолго до парада, ночью, мне в голову пришла одна мысль.

– Симея, – негромко сказал я, – мне бы хотелось, чтобы ты сделала одну вещь.

– Какую это? – спросила она с подозрением в голосе. – Знаешь, я по твоему тону сразу поняла, что ты что-то затеял.

– Все очень просто, – ответил я. – Ведь у тебя есть связь с Товиети в городе. Я хотел бы отправить им со общение. Только, пожалуйста, сделай так, чтобы Джакунс, Химчай и Джабиш тоже узнали об этом. Попроси своих братьев и сестер, чтобы они, когда армия будет проходить по городу, не приветствовали нас слишком уж восторженно, особенно в тех случаях, когда они узнают среди солдат кого-нибудь из своих.

– Но почему?

– Ведь сейчас никто не знает, кто из жителей Никеи является Товиети, правильно?

– Полагаю, что нет, – согласилась она. – Иначе стражники уже арестовали бы их, а то и поубивали бы.

– Вот и пускай они не выдают себя. Нам предстоит всего лишь парад, а война закончится еще не скоро. Очень может быть, что они понадобятся нам, понадобится их подпольная организация.

Она задумчиво посмотрела на меня.

– Ты действуешь все хитрее и хитрее, любовь моя.

– Ничего подобного. Все остальные соревнуются в подлости, а я всего лишь пытаюсь не отставать от них.

– Я вижу в тебе хорошие задатки будущего Товиети, – сказала Симея. – Ты не хотел бы получить ко дню рождения шелковый шнурок?

Я был так горд собою и той оценкой, которую дала мне Симея, что даже захихикал, вместо того чтобы разозлиться.

– Да, – добавила она после короткой паузы. – Да, я тоже думаю, что это хорошая мысль. Я сообщу Джакунсу, и если он и другие согласятся, то мы попросим наших братьев, чтобы они просто стояли и смотрели, когда мы будем маршировать мимо них.

– Только пусть не перестараются, – заметил я. – Разок-другой махнуть рукой – вот это будет в самый раз.

Рано утром в лагере появилась делегация никейских портных. С ними прибыл Скопас. Он был одет почти так же, как и все остальные, с одним лишь отличием: его одежду сшили из материи такого качества и стоимости, что вряд ли хоть один самый богатый мастер мог себе такое позволить. Он сразу же спросил, что я думаю о его предложении.

– Не могли бы вы сформулировать его как можно точнее? – попросил я.

– Мы, как прежде, хотим, чтобы вы стали верховным главнокомандующим.

– А как же Трерис?

Любой другой человек на месте Скопаса от неловкости провалился бы сквозь землю.

– Если он не пожелает служить под вашим командованием, то… то тогда его придется сместить.

– А другие ваши генералы? Драмсит? Тэйту?

– Они будут выполнять наши приказы.

– Давайте обсудим еще один вопрос, – предложил я. – Что произойдет после того, как мы разобьем армию императора? Кто будет управлять Нумантией?

– Вы получите самую высокую награду за свои под виги. Мы с Бартоу учредим титул третьего советника. Специально для вас. Втроем мы возродим Нумантию.

Мне захотелось спросить, почему все говорят о «возвращении» к прекрасным временам, а не о новых будущих успехах, но воздержался. Немножко помешкав для виду, я сказал Скопасу, что приму решение после того, как мы расположимся в нашем новом лагере.

Скопас возвратился к остальным, старательно делая вид, что он всего лишь один из горожан. Очевидно, он считал, что окружающие не замечали ни на шаг не отходивших от него четверых молодцов с холодными внимательными глазами, не снимавших рук с рукояток мечей. Мне оставалось лишь надеяться, что, выезжая из Никеи, ему удалось лучше сохранить свою тайну.

Что же касается того дела, по которому к нам притащились портные… Мы немало повеселились. Выяснилось, что они были потрясены, когда увидели разношерстность и запущенность обмундирования моих солдат.

– Вы предлагаете поставить армии полный комплект обмундирования? – ошарашенно спросил я. – Сейчас, за несколько дней до большого парада? Да у вас для этого должно быть куда больше мастеров иглы и ножниц, чем я в состоянии себе представить. И еще: хочу заранее предупредить вас, что у нас нет сундуков, полных золота.

– Понимаю, понимаю, – отозвался старший портной (как оказалось, цеховой мастер). – А такой подарок, при всем том, что вы и ваши люди, несомненно, заслуживаете его, даже больше того, заслуживаете самых пре красных одеяний, сплошь расшитых золотом, напрочь разорил бы всех нас. Так вот, учитывая все это, мы предлагаем всем вашим воинам вот такие куртки и штаны.

Из группы вышел человек, облаченный в очень прилично скроенную темно-бордовую форму и обутый в ботфорты с отвернутыми голенищами. Костюм выглядел неплохо, но я тут же решил, что тот, кто его изобрел, конечно же, не подумал о том, что солдатам порой приходится прятаться, например, в лесу.

– Интересно, – сказал я, сохраняя на лице нейтральное выражение.

– Наши – ну, вообще-то, не наши, но люди, с которыми нам доводилось работать в прошлом и, надеемся, доведется и впредь, – волшебники смогут изготовить копии этой формы, и через два, ну, самое большее три дня вы получите тысячи, даже миллион комплектов.

Я пристально посмотрел в глаза представителю портновского цеха. Он, несомненно, был совершенно искренен и желал нам только добра, и потому я испытал крайне неприятное чувство, произнося то, что должен был сказать:

– Мой господин, вы имеете какое-нибудь представление о волшебстве?

– Нет, вернее будет сказать, не слишком разбираюсь. Разве что могу быстро сделать дубликаты выкройки для моих швей да еще, пожалуй, превратить один кусок материи в образцы различных тканей… Но, честно говоря, так, очень поверхностно.

– Когда армии идут на войну, – объяснил я, – каждая сторона, как правило, берет с собой волшебников, а те творят магию, чтобы причинить наибольший вред другой стороне.

– Это-то я знаю, – с несколько обиженным видом ответил портной. – Не такой уж я остолоп.

– Но эти волшебники также все время следят за действиями магов противника и творят заклинания, чтобы воспрепятствовать вражескому колдовству, – продолжал я.

Моего собеседника это явно озадачило.

– Как вы думаете, что случится с вашими нарядами, сотворенными волшебством, если против армии обратят заклинание, которое должно будет приостановить действие любой магии?

Кто-то из стоявших поблизости захихикал, а портной, наконец-то поняв, что я имею в виду, багрово покраснел и начал запинаясь бормотать извинения за то, что посмел занимать такой ерундой мое бесценное время. Я очень вежливо, с поклонами проводил гостей и только после этого дал волю одолевавшему меня смеху.

Но я еще не раз в самые неподходящие моменты представлял себе, как целая армия в разгар битвы вдруг оказывается голой, и неприлично посмеивался.

Рукава Латаны, как паутина, разбегались по Никее, но большинство из них были достаточно узкими, и потому их берега соединялись между собой мостами. Но на двух мостов не было – на проходившем через восточную часть города главном русле, по которому осуществлялось основное судоходство, и на широченном рукаве, ограничивавшем Никею с запада. Почти на самом берегу главного русла находился императорский дворец, а неподалеку от него тот особняк, в котором когда-то я жил вместе с Маран. Западный рукав огибал вытянутый полуостров в треть лиги шириной, куда по мере расширения города перемещались различные конторы и торговые склады.