Внутреннее содержание - Шукшин Василий Макарович. Страница 1

Василий Шукшин

ВНУТРЕННЕЕ СОДЕРЖАНИЕ

В село Красный Яр из города (из городского Дома моделей) приехала группа молодых людей. Демонстрировать моды.

Было начало лета. По сельской улице пропылил красный автобус, остановился возле клуба, и из него стали выходить яркие девушки и молодые парни с музыкальными инструментами.

Около автобуса уже крутился завклубом Николай Дегтярев, большой прохиндей и лодырь. Встретил. И повел устраивать молодых людей по квартирам.

На щите у клуба — ДК, как его упорно называл Дегтярев, — появилось объявление:

Народу в клуб пришло много. Большинство — молодежь, девушки. Дегтярев толкнул речь.

— В наш век, — сказал он, — в век потрясающих по своему восхищению достижений, мы, товарищи, должны одеваться! А ведь не секрет, товарищи, что мы еще иногда пускаем это дело на самотек. И вот сегодня сотрудники городского Дома моделей продемонстрируют перед вами ряд достижений в области легкой промышленности.

Закончил Дегтярев так:

— И если когда-то отдельные остряки с недоверием говорили: «Русь, культуришь?», то сегодня мы смело можем сказать: «Да, товарищи, мы за высокую культуру села!»

Потом на сцену вышли парни с инструментами, стали полукругом и заиграли что-то веселое, легкое. На сцену вышла девушка, одетая в красивое, отливающее серебром белое платье… Прошлась легкой поступью, повернулась, улыбнулась в зал и еще прошлась.

— Это вечернее строгое платье, — стала объяснять пожилая неинтересная женщина, которую сперва никто не заметил на сцене. — Фасон его довольно простой, но, как видите, платье производит впечатление.

Девушка в платье все ходила и ходила, поворачивалась, улыбалась в зал. Музыканты играли. Особенно старался ударник: подкидывал палочки, пристукивал ногой. Аккордеонист тоже пристукивал ногой. И гитарист тоже пристукивая ногой.

Девушка в серебристом платье ушла. Тотчас на сцену вышла другая — в другом платье. Это была совсем еще молоденькая, стройненькая, с красньми губками. Она тоже прошлась по сцене мелкими шажками, повернулась… Да с таким изяществом повернулась, что в зале одобрительно загудели.

— Это платье на каждый день. Оно очень удобно и недорогое. Его можно надеть и вечером…

Братья Винокуровы сидели в первом ряду и все хорошо видели.

Иван, старший, сидел, облокотившись на спинку стула, и поначалу снисходительно смотрел на сцену. Но все веселее играли музыканты, выходили другие девушки, в других платьях, улыбались… Иван сел прямо.

Младший, Сергей, как сел, так ни разу не шевельнулся — смотрел на девушек.

Вышла полненькая беленькая девушка в синем простеньком платьице. Стала ходить.

— Это платье удобно для купания. Оно легко снимается…

Полненькая девушка остановилась как раз против братьев и стала расстегивать платье. Иван толкнул коленом Сергея; тот не шевельнулся.

Девушка сняла платье, осталась в одном купальнике и так прошлась по сцене.

В зале стало тихо.

Девушка улыбнулась и стала надевать платье. Надела и ушла.

Завклубом (он сидел в первом ряду, у прохода) обернулся и строго посмотрел на всех. Отвернулся, подумал немного и захлопал. Его поддержали, но неуверенно: многие считали, что аплодисменты тут ни к чему.

Потом выходили молодые люди в костюмах, тоже прохаживались и улыбались…

Потом было кино.

Когда вышли из клуба, Иван стал обсуждать манекенщиц.

— Вообще я тебе так скажу: ничего в них хорошего нету, — заявил он. Иван жил в городе, и когда приезжал в отпуск в деревню, смотрел на все свысока, судил обо всем легко и скоро — вообще делал вид, что он отвык от деревни. — У них же внешность одна, а нутра на пятак нету.

— Брось, — недовольно заметил Сергей. Он не любил, когда брат начинал умничать. — Сам сейчас мечтать будешь…

— Я?

— Ты, кто же.

— Во-первых, они не в моем вкусе — худые, — сказал Иван. — А главное, у них внутреннего содержания нету.

— А на кой черт мне ихнее содержание? — спросил Сергей.

— Здорово живешь! — удивился старший. — Серьга, ты какой-то… Ты что?

— Ну что?

— Содержание — это все! — убежденно сказал Иван. — Женщина без внутреннего содержания — это ж… я не знаю… кошмар!..

— Пошел ты, — отмахнулся Сергей.

Дома Винокуровых ждал сюрприз: к ним определили на квартиру двух девушек-манекенщиц. Сказал им об этом отец, Кузьма Винокуров. Кузьма сидел на крыльце, курил.

— К нам двух девах на фатеру поставили, — сказал он. — До завтрева.

Братья переглянулись.

— Которые в клуб приехали? Из города? — спросил Иван.

— Но.

— Ничего себе!.. — Иван даже слегка растерялся. — А где они сейчас?

— В горнице.

Сергей сел на приступку крыльца, закурил.

— Пойдем к ним, Серьга? — предложил Иван.

Сергей промолчал.

— А?

— Зачем?

— Так… Пойдем?

— Постучитесь сперва — они там переодеваются, однако, — предупредил отец. — А то вломитесь.

Сергей погасил окурок, поднялся.

— А что скажем?

— Добрый вечер, мол… Вообще, потрепемся.

Сергей вошел в дом, в прихожую избу, нашел в сундуке новую рубаху, надел.

— Ты только… это… не шибко там, — посоветовал брату.

Иван снисходительно поморщился.

— Спокойно, Сережа, — не таких видели.

Сергей кивнул на горничную дверь.

— Ну…

Иван постучал.

— Да! — сказали в горнице.

Братья вошли.

— Добрый вечер! — громко сказал Иван, не успев оглядеться. И остановился в дверях. Сергей оказался в дурацком положении: ему и пройти вперед нельзя — Иван загородил дорогу, — и назад поворачивать неловко — показался уже. Он тоже негромко сказал «добрый вечер» и ткнул кулаком Ивана в спину. Иван не двигался.

Девушки ответили на приветствие и вопросительно смотрели на парней.

— Мы здесь живем, — счел нужным пояснить Иван.

— Да? Ну и что?.. Мы не стеснили вас?

— Вы что! — воскликнул Иван и двинулся вперед.

Сергей пошел за ним. Он чувствовал себя скверно — стыдно было.

Одна девушка, та самая, что ходила по сцене в купальнике, причесывалась перед зеркалом, другая сидела у стола, теребила от нечего делать длинными тонкими пальцами скатерть.

— Ну как вы здесь? Ничего? — спросил Иван.

— Что? — девушка, которая причесывалась, повернулась к нему и улыбнулась.

— Устроились-то ничего, мол?

— Ничего, хорошо.

Иван тоже улыбнулся, присел на скамейку. Сергей постоял немного и тоже присел.

Иван не знал, что еще говорить, улыбался. Сергей тоже усмехнулся. Вынул из кармана складной нож, раскрыл его и стал пробовать лезвие большим пальцем — как проверяют: острый или нет.

Девушка с длинными тонкими пальцами громко засмеялась.

— Вы что, резать нас пришли? — спросила она.

Иван подхихикнул ей и тоже посмотрел на брата.

Сергей покраснел, вытер лезвие ножа о штанину.

— Можно и зарезать, — брякнул он и покраснел еще больше.

— У нас на днях, между прочим, одного зарезали, — сказал Иван. — С нашей шахты парень был… Идет по улице, а он подошел и сунул ему вот сюда. Тот согнулся. А он говорит: «Ты чего согнулся-то? Выпрямись». А ему же больно…

— Я что-то не поняла: кто кому говорит? — спросила девушка, которая ходила «на демонстрации» в купальнике; она кончила причесываться, тоже села к столу и смотрела на братьев весело.

Иван понял, что заговорил не так — не о том.

— Да тот, который ширнул ножом-то, — неохотно пояснил он.

Сергей незаметно сунул нож в карман, с тоской поглядел на брата.

«Заборонил», — подумал он о нем.

— А вы на шахте работаете? — спросила Ивана длинная тонкая девушка.