Летопись безумных дней - Малиновская Елена Михайловна. Страница 48

Я чуть не поперхнулась после этих слов. Но затем легкомысленно улыбнулась и принялась усиленно дегустировать напиток. Когда еще доведется случай отведать столь бесценное вино, тем более абсолютно бесплатно.

После двух бокалов жизнь начала казаться на редкость приятной и беззаботной. Подумаешь, пытались убить пару раз. Так не получилось ведь, и то благо. Ну замужем оказалась, зато весьма удачно – за вторым по могуществу человеком в империи. Неплохо, особенно если учесть, что первый человек – мой кровный родственник. Очень и очень удачно устроилась. И даже гибель Верховного Старца от моих рук уже не казалась ужасным преступлением. Сам первый начал. Нечего было обзываться и огнем плеваться.

Все это я заплетающимся языком втолковывала Мердоку. Тот понимающе кивал и подливал мне еще и еще вина. После очередного бокала я, горестно всхлипывая, принялась разглагольствовать о своей нелегкой судьбе на чужой стороне. Колдовать я так и не научилась, друзей не обрела, и любить меня никто не любит.

– Неправда, – неожиданно мягко возразил Мердок. – Любят. Просто ты не даешь шанса этим людям показать свои чувства.

Я обиженно зашмыгала носом. Было жалко себя, жалко окружающих и даже Старца жалко. Может, он не виноват, что таким злобным уродился. Может, я ему насолила как-нибудь по-крупному в прошлом.

Мердок ловко выудил откуда-то из пространства шелковый вышитый платок, в который я незамедлительно оглушительно высморкалась. Потом меня с неудержимой силой потянуло на берег. Хотелось купаться при свете звезд в белой от пены, теплой ночной воде. Хранитель покорно потащился за мной, но в воду не пустил. Да мне и самой расхотелось. Остатками здравого смысла я понимала, что как-то нехорошо будет нагишом предстать перед Хранителем – купальника-то у меня с собой не было, а в униформе Управления вдоволь не поплаваешь.

Мы сидели на медленно остывающем после дневного жара песке и пили пряный, хмельной напиток прямо из бутылки. Волны ластились к моим босым ногам, с тихим шипением играя мелкой прибрежной галькой. На черном небосводе шаловливо перемигивались звезды, и я вдруг ощутила, что счастлива. Чувствуя на лице ласковый южный ветер, напоенный ароматом цветущих трав, я блаженно щурилась, словно кошка, объевшаяся сметаной. А потом так и заснула – под умиротворяющее рычание океана на плече некогда любимого человека.

И тем ужаснее оказалось пробуждение.

Мне было очень плохо. Голова раскалывалась, словно в висках поселился отбойный молоток, который методично пытался разрушить мой мозг настойчивым стуком. Я застонала и попыталась умереть. К сожалению, видимо, я слишком грешила в своей жизни, так как смерть упорно не замечала моих попыток упокоиться в ее объятиях. А еще меня сильно тошнило. Однако не таким уж хорошим было вчерашнее вино. По крайней мере, похмелье от него ничем не отличалось от похмелья после веселой студенческой попойки с дешевым портвейном в качестве основного блюда. Еще бы вспомнить, чем закончился вчерашний вечер. Интересно, удалось ли мне устоять перед посягательствами Мердока, или все же я пала в пучину разврата?

– Я больше никогда не буду пить, – принесла я себе страшную клятву и рискнула открыть глаза. Увиденное мне не понравилось. Во-первых, я лежала обнаженной на огромной кровати в комнате начальника Управления. Нет, я все понимаю, но хотя бы покрывальцем накрыли. Во-вторых, рядом со мной сладко сопел этот самый начальник, с самым невинным видом прижимая меня к себе. М-да, вот тебе и романтический ужин. Впору идти вешаться. Или требовать зачисления на службу в эту организацию с двойным окладом.

Я тихонечко постаралась выбраться из объятий Мердока, кстати тоже не вполне одетого. Точнее – не одетого вообще. Не считать же за одежду узкую полоску обручального браслета на плече. Старательно отводя взгляд от этого весьма волнующего зрелища, я аккуратно поползла к краю кровати, пытаясь при этом не ругаться в полный голос. Нет, вот же нахал! Мало того что напоил, так еще и соблазнил. Вообще, после таких ситуаций честный человек просто обязан жениться на жертве своего вероломства. Правда, мы уже женаты.

От столь сложной дилеммы голова у меня разболелась еще сильнее. К тому же и Хранитель, что-то недовольно проворчав, железной рукой пригвоздил меня к кровати, отрезав все пути к отступлению. Как говорится, если не везет, то не везет во всем.

Я озлобилась и заработала локтями сильнее, пытаясь наконец-то освободиться.

– Не буянь, – неожиданно попросил Мердок, с легкостью возвращая меня на первоначальное место. – Я спать хочу.

– А я тебя убить хочу! – сразу же заорала я, испытывая острое желание завернуться в одеяло с головой. Еще бы найти это самое одеяло в пределах досягаемости.

– Меня много кто хочет убить, – не открывая глаз, сообщил Хранитель. – Но все они обычно милостиво ждут моего пробуждения.

– Ты сволочь! – продолжала я буйствовать. – Ты меня напоил и соблазнил! А теперь думаешь, что я так просто это тебе прощу?

Мердок глубоко вздохнул и наконец-то соизволил на меня взглянуть. Представляю, что за вид ему открылся: красная от негодования, голая девица с фингалом вполлица, от которой к тому же несет крепким перегаром.

– И не смотри на меня! – взвизгнула я, прикрываясь руками. – Я неодетая!

– Я заметил, – ворчливо произнес Хранитель, с любопытством меня разглядывая. – Вообще-то это я тебя вчера раздевал. И попутно отбивался от всяких непристойных предложений с твоей стороны.

– Чего? – поперхнулась я.

– Что слышала, – невежливо перебил меня Мердок. – Между прочим, прежде чем орать на бедного, ни в чем не повинного мужчину, стоило бы узнать, было ли между вами хоть что-нибудь прошедшей ночью.

– А что, не было, что ли? – недоверчиво переспросила я.

– Ну ты-то не возражала, – ехидно ухмыльнулся Хранитель. – Более того, всячески приставала. Но я подозревал, что на следующее утро ты меня с потрохами съешь, если я уступлю этим наглым домогательствам. Поэтому вел себя как паинька. Просто приволок тебя домой, раздел и уложил спать. Правда, ты долго кричала, что тебе слишком холодно и одиноко на моей большой кровати. Пришлось составить компанию, иначе ты грозилась пойти на поиски настоящего мужчины, который сумеет тебя согреть этой ночью.

– Обалдеть, – прошептала я, неприятно удивленная, и на всякий случай поинтересовалась еще раз: – Прямо-таки ничего и не было?

– Нет, – с сожалением вздохнул Мердок. – Сам поражаюсь своей выдержке. Знаешь ли, просто не очень люблю пьяных женщин.

Зря он это сказал. Если у меня и проснулась благодарность после рассказа о его в высшей степени благопристойном поведении, то последними словами начальник Управления полностью и бесповоротно уничтожил во мне веру в человечество. И в него, как отдельного представителя этого самого человечества.

– Ну не очень-то и хотелось, – мрачно пробурчала я, пытаясь как можно более незаметно сгореть от стыда. Затем я бочком сползла с кровати и завернулась в покрывало. Будь моя воля – вообще сразу же ушла бы в монастырь. Босая и непричесанная.

Мердок же совершенно не торопился прикрыть свой неприличный вид. Напротив, с удовольствием потянулся и положил руки под голову, с интересом наблюдая за моими передвижениями. Я тут же нырнула в ванную и там в голос завыла от отчаяния и стыда. Как, ну как жить дальше? Мало того что вела себя отвратительно, так еще, как оказалось, совершенно не нравлюсь своему мужу.

– Элиза, не рыдай, – строго прикрикнул Мердок из-за запертой двери. – Лучше умойся и выходи. Нам надо серьезно поговорить.

– Не выйду, – всхлипнула я, стараясь не глядеть на свое опухшее, страшное отражение в зеркале. – Мне стыдно-о-о.

– Выходи, я сказал! – В голосе Хранителя послышались непререкаемые нотки. – А не то я сломаю дверь!

Дверь сразу же едва не слетела с петель, словно подтверждая серьезные намерения начальника Управления.

– Оставь меня в покое! – возмущенно закричала я, на миг даже перестав плакать. – Я ведь тебе не нравлюсь? Так иди и найди себе какую-нибудь трезвенницу. А мне и без тебя неплохо.