Монеты на твоей ладони - Шумилова Ольга Александровна "Solali". Страница 82

— Но как же…

— Теории — это только теории, пока они не подтверждены практикой. А время до сих пор объект…загадочный, — я уже в которой раз за эти несколько часов пожал плечами. Мы входили под естественную арку, заплетеную чем-то вроде плюща. Куда ни кинь взгляд — везде в землю, покрытую пышной травой и мхом, врезались белесые Пути. И зелень, зелень, зелень… Яркая, но уже…отцветающая. И это было — вовсе не в цветах, вовсе не в желтых листьях, вовсе не в легком холодке. Оно, печальное, сумрачное и умиротворенное, разливалось ровным слоем в воздухе. Не знаю, как сказать иначе. Но оно — было.

Через несколько минут я понял, что мы идем на шум воды. Вода, в виде небольшой речки, действительно обнаружилась минут через десять. Пушистые кусты, ровная, будто подстриженная трава, высокие раскидистые деревья. И — черноволосая голова, склоненная, естественно, над книгой. Он сидел вполоборота к нам, привалившись к особенно толстому стволу, развернув крылья шатром.

— Почему гостей не встречаешь, хозяин? — крикнула Скай.

— Ну слава Богам, я уже начинал волноваться, — Хан неуловимо быстро поднялся и взмахнул крыльями.

— Что, теперь и ты у нас провидец? — Скай улыбнулась. Невесело, одними губами. А в глазах плескался мировой океан тревоги.

— Нет, просто… просто испугался. Что ты не справишься. И потому слушал все, что трепали, пока это было возможно. Как тебе удалось?… — спросил он совсем тихо. Скай бросила на меня косой взгляд. Я отошел, делая вид, что меня безумно заинтересовала форма листьев близрастущего куста.

Оставив их шушукаться в свое удовольствие, я неторопливо побрел по едва заметной тропинке. Птицы над головой радовались каким-то своим, птичьим, делам, заливаясь неуловимо-весенними трелями. Порыв ветра, промозглого, осеннего, притушил, прибил к земле весну, сорвал с дерева несколько мелких, затейливо вырезанных листиков, и они закружились, медленно падая вниз. Я машинально проследил за ними взглядом. И поднял голову вверх. Нет, это ненормальный мир. Весеннее небо, стройное, звонкое и прозрачное, будто отмытое ночной грозой. И тусклое, глухое, холодное,отцветающее солнце.

Я попытался сосредоточится на извечном вопросе «Что делать?». По-прежнему уже ничего не будет. И строго, говоря, никогда и не было.

У меня наконец появилась цель, мой шкурный интерес в скорейшем решении задачи, поставленной давным давно… И? Задача выполнена, сэр! Курсант готов к прохождению службы! А цель… Была и нет. Пустышка. А дальше что? Я и не человек, и не сумеречный, на Земле мне тесно, в космосе я чужак. Я уже не принадлежу себе. Но и людям тоже… Я стал аморфен, как амеба, и впереди — темный тоннель без всяких признаков света.

Тропинка вывела к маленькому деревянному домику. Перед домиком обрисовывался небольшой лужок. Похоже, ставил это строеньице сам Хан — дверь висит на одной нижней петле, мелодично поскрипывая в такт ветерку, крыша крыта неразбери чем (кое-где уже заколосилось разнотравье и мелкие кустики), да и прочие детали далеки от строительных норм. Заглянуть внутрь я не успел — двухголосый клич «А-а-алекс!!!» возвестил, что мое отсутствие наконец-то стало очевидным. Я повернул обратно.

Скай старалась выглядеть спокойной, что ей не слишком удавалось. Скай, потерявшая самообладание на людях — это еще серьезнее, чем я опасался.

— Ладно, пойду я. Кушай кашку, набирайся сил, — она криво усмехнулась.

— Очень смешно. Насколько с вами вообще можно расслабиться?

— Не думаю, что тебе сейчас стоит расслабляться вообще. Это крайне изолированное место, но на всякий случай держи ухо востро — мир явно сходит с ума.

— Не дури. Ты и так это делала достаточно в последние десять минут, — неожиданно резко сказал Хан.

— Прекрати. Мы это уже обсудили, — тихо, но твердо ответила Скай с каменным лицом. Потом снова повернулась ко мне. — Я думаю, ты уже достаточно самостоятельный мальчик, чтобы больше не ввязаться в неприятности по своей же глупости.

— За эту глупость меня, кажется, уже пороли. Хватит.

— Ладно, — неожиданно согласилась она, — Я надеюсь, что думать ты начнешь головой, а не спинным мозгом. Ну что?

— Караул сдал. Караул принял, — вяло отозвался я, — Ситуацию обещаю не усугублять.

Она кивнула, еще немного посмотрела на меня, потом резко подпрыгнула — ее ноги прочно стали на дорожку.

— Ну, до скорого.

— Пока, — в два голоса ответили мы с Ханом. Она развернулась и пошла прочь, быстрым, размеренным шагом. Мы стояли и смотрели, до тех пор, пока она не превратилась в темный силуэт на блеклом Пути где-то высоко-высоко над головой. Я уже развернулся, чтобы уйти, как услышал, что Хан еле слышно прошептал: « Ни пуха…» И через мгновенье, не знаю, то ли воображение сыграло шутку, то ли было это на самом деле, только ветер донес жизнерадстно-задорное «К черту!»

Я посмотрел вверх, на отмытое до блеска майское небо, голубое и безмятежное, на макушки деревьев, и почувствовал всю ту непонятную, неправильную весну, возникшую неизвестно откуда, такую неподходящую, но такую знакомую, и понял, куда мне идти. В моем темном тоннеле всегда был свет. И пусть это свет от несущегося навстречу поезда, все равно, это — свет. Ведь правда?…

Как же, однако, все паршиво!

Меня почти физически колотило от мысли о том, сколько времени утекает сквозь пальцы. Но и изматывать себя раньше времени было бы слишком большой глупостью. Тише, не надо бежать. Еще набегаешься, ой, набегаешься, девочка.

Кто мне сейчас жизненно необходим, так это Вель и его фронтовые сводки. Хуже всего, что я не представляю, где его искать. Нет, представляю, конечно, но мне нужна конфеденциальная встреча, а не шухер у темных. Бездна, но как же… Ладно, он всегда находил меня вовремя. Будем надеяться, что и на этот раз этот всезнающий не опоздает… Нет, этот — точно не опоздает. Слышишь, Вель, я очень на тебя надеюсь! Рыжее, безответственное создание…

И крайне влиятельное. Это ведь он в свое время подсуетился касательно моего шастанья по Путям. Уж не знаю, на какие пружины он нажимал и чего ему это стоило, но — факт. Как ни странно, на все мои попытки выплатить этот должок он только ухмылялся.

Час проходил за часом, а план действий был все так же далек от совершенства. Точнее, его не было. Извечный вопрос «Что делать?» навис над моей головой огромным вопросительным знаком, торжествующим и беспощадным. Он регулярно снижался и в бреющем полете тюкал меня в макушку, после чего мыслительный процесс возобновлялся с новой силой. В конце концов я сдалась. Я не могла понять, есть ли смысл идти к Лойону (попробовать выбить сведения), или лучше припугнуть разоблачением вампира — в конце концов, если он в этом замешан, он уже сам выудил всю информацию, какую только возможно — это единственное, в чем можно быть уверенной. Мдам…

Занеся ногу для очередного шага, я поняла, что едва не проскочила нужный портал, а проблеска гениального озарения все нет и нет. Мысли метались из стороны в сторону, подгоняемые недостатком времени. Я поманила портал, и он медленно снизился до вполне приемлемой высоты. Подпрыгнуть, пригнуться, перемахнуть через низкие перила — и я все на той же платформе, с которой начинала путь, но почти сутки спустя.

Иногда я бываю на удивление тугодумной. Как сейчас, например. Я вздохнула и начала спускаться вниз. Темных не видно и не слышно. Хорошо я вчера разошлась. Наверное. Вопрос только в том, с кем успел поделиться своими открытиями милейший братец. А точнее, в курсе ли Сумерки? Кто знает…

Ступенька за ступенькой, пролет за пролетом, я спускалась на самое дно. Темень здесь стояла непроглядная даже для моих чувствительных глаз. Я временно выставила все размышления из головы и хлопнула гипотетической дверью, дабы по рассеянности не свернуть шею. Несколько последних пролетов приходилось двигаться очень, очень осторожно — ко всем своим достоинствам ступени еще и осклизли от постоянной сырости. Очаровательно. Просто великолепно. Я зло пнула столбик перил. Медитативно вздохнула. Пошла дальше.