Незримое божество - Банч Кристофер. Страница 26

Правой рукой Вольф еле-еле коснулся ключицы Борова. Тот рефлекторно схватился за горло. В следующее мгновение глаза его закатились, тело обмякло и рухнуло ничком.

Вольф отскочил в сторону.

Стояла полная тишина.

Внезапно Кенфилд выхватил пистолет.

– Какая-то чепуха! – рявкнул он. – Вы еще меня обвините…

«Дыши… дыши…»

– Уберите пистолет, мистер Кенфилд. – Это был голос Стаутенберга.

– Нет. Я ухожу. Пусть вся неразбериха уляжется. Когда придете в чувство… ну, тогда и поговорим.

– Мысль хорошая, – сказал Стаутенберг, выступая вперед. – Но я не думаю, что вам стоит уходить. Я думаю, мы заслуживаем объяснений. Сейчас или утром.

– С дороги, святой отец. Не заставляй меня стрелять.

– Вы не погибший человек, мистер Кенфилд. Вы не станете стрелять в безоружного.

Кенфилд дышал часто, словно долго бежал бегом. Стаутенберг сделал еще шаг вперед. Кристина целилась, но Стаутенберг загораживал ей Кенфилда.

– Просто отдайте мне пистолет, – сказал пастор. – Довольно убийств.

Он был в двух футах от хозяина «Саратоги».

Вольф видел, как палец Кенфилда коснулся крючка, нажал…

Все замерло, застыло, обратилось в камень и лед, все неподвижно…

Палец Кенфилда побелел, но выстрела не последовало. Тони Стаутенберг взял пистолет за дуло, легонько повернул и убрал в карман.

– Думаю, это все, – мягко сказал он.

– Что теперь? – спросил Вольф, вытягиваясь в горячей ванне. Синяки ныли, и он приказал воде снаружи и крови изнутри унести боль.

– В каком смысле? – спросила Кристина. Она, все еще одетая, сидела на постели.

– Ну, я же ушел, а ты осталась. Решили они, что делать с Кенфилдом? Или завтра вечером, как похмелятся, им снова придет охота линчевать? Я так понимаю, из пробирной его не выпустят и ноги унести не дадут.

– Тони сказал, что соберет более-менее уважаемых жителей поселка на совет. Думаю, будет суд или что-нибудь вроде того.

– Значит, в Погост придут закон, порядок, мораль и честный покер. – Вольф зевнул. – А игра переместится в Счастливчик и Большой Централ. Непонятно, чего было стараться.

– У тебя такой голос, словно ты жалеешь.

– Ничуть. Кенфилд – мразь. Но почему из-за него надо сразу вводить правила парковки и переодевания к ужину?

– А ты чего хочешь? Анархии?

Вольф открыл было рот, закрыл, а когда заговорил снова, из голоса его исчез всякий оттенок шутливости:

– Не знаю. И порой об этом жалею.

Похожий на бурундука носатый коротышка разбудил Вольфа рано утром и сунул ему записку.

Она была написана простым шифром, который Джошуа помнил с войны.

«Вошел в систему. Жди через три Е-дня ».

Подписи не было.

– Вы могли бы остаться, – сказал Стаутенберг. – Кристина не рассказывала ни о себе, ни о вас, но мне кажется, вам особенно некуда податься.

– Верно, Тони, – отвечал Вольф. – Однако у меня есть одно дело, и то, чего оно касается, чуть больше и чуть важнее Погоста.

Стаутенберг кивнул:

– Если вы так считаете – да. Знаете, когда-то я мечтал о большом приходе, даже о епархии. Потом со мной, как, думаю, и с вами двумя, многое произошло. И сейчас мне вполне довольно того, что я вижу вокруг.

– Завидую, – без иронии отвечал Вольф.

– Джошуа, – сказала Кристина, когда они укладывали мешки в «ишака». – Мне надо кое-что тебе сказать.

Вольф повернулся, прислонился спиной к машине:

– Ты не едешь со мной.

– Откуда ты знаешь?

Он пожал плечами:

– Да так.

– Здешним людям нужен закон, – проговорила Кристина. – Ты не захотел… не смог… Я обещала Тони остаться.

Вольф кивнул.

– Он – хороший человек. А из тебя выйдет прекрасная блюстительница порядка.

– Знаешь, – продолжала Кристина, – когда Тони забрал у Кенфидда пистолет… я кое-что поняла. Можно обойтись без насилия. Всегда есть другой выход.

Вольф взглянул на нее, хотел что-то сказать, передумал.

– Хорошо, если ты права, – произнес он ровным голосом.

– И ведь ты сам говорил, что никакого «дальше» не будет.

– Говорил.

– Ты имел в виду нас с тобой?

– Да, – честно ответил Вольф. – Всех.

– Я по-прежнему не понимаю.

– Опять-таки… не могу сказать.

– Вот видишь? – В глазах Кристины была безнадежная мольба.

Вольф набрал в грудь воздуха, обнял ее и по-братски поцеловал.

– Спасибо, ангел, – произнес он. – Тони действительно очень хороший человек.

На пустом посадочном поле стоял корабль: длинный, угловатый, черный. Из двух портов высовывались пулеметные дула.

Одно из них следило за Джошуа. Тот направил «ишака» к зданию, залетел внутрь, вышел с двумя мешками, которые собрала ему Кристина.

Люк распахнулся, оттуда выступил высокий бородач. Дуло его бластера смотрело в землю, не на Джошуа.

– Ты – Вольф, – сказал он. – Я видел твою голограмму во время войны. Меня зовут Меррет Чесни.

– Я о тебе слышал.

– Ты запоздал.

– Непредвиденные дела.

– Надо пошевеливаться. Клиент спешит.

– Я тоже, – сказал Вольф.

Он направился к люку, но остановился и долго смотрел на далекие серые горы.

Потом взошел на корабль, и шлюз за ним задвинулся.

Глава 11

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧТЕНИЯ.

ВСЕМ ФЕДЕРАЛЬНЫМ АДМИНИСТРАТИВНЫМ РАБОТНИКАМ УРОВНЯ 54 И ВЫШЕ ОТ ДЕПАРТАМЕНТА ИНФОРМАЦИИ.

Вследствие некоторых чрезвычайных событий необходимо:

1. Немедленно ввести прослушивание межпланетных передач, особенно предназначенных для или исходящих от средств массовой информации.

2. Блокировать ВСЕ сообщения, включающие такие мифические понятия, как «красная смерть», «огненная смерть» или «межзвездная болезнь».

3. Глушить все упоминания о загадочно исчезнувших федеральных звездолетах или встречах с необъяснимыми явлениями.

4. Немедленно довести это распоряжение до руководителей средств массовой информации на вверенных вам планетах.

5. Разъяснить, что его никоим образом нельзя рассматривать как ограничение свободы слова. Мы лишь помогаем заинтересованным сторонам не разжигать панику и не допускать ошибок в освещении событий.

Джозеф Брин

Министр печати

Департамент информации

Федеральный штаб

Земля.

Глава 12

– А ты путешествуешь налегке, – сказал Чесни. – Большая редкость в наше время.

– Так было не всегда, – промолвил Джошуа, стараясь не думать об Ак-Мечет VI.

– У кого было? – Чесни грубо расхохотался. Он проверил контрольную панель, удовлетворенно кивнул, повернулся вместе с креслом. – Мы ведь с тобой разминулись на малый чуток. Возле одной из эльярских планет. Э1122—3. Жуткий тропический мир. Я прикрывал вашу заброску.

Вольф задумался.

– Вы пытались отбить пленных, – сказал Чесни.

Вольф вспомнил.

– Хреновая вышла история, – продолжал Чесни. – У меня было семь старых пепельниц класса «Альбе-марль», мы кувыркались над планетой, и тут откуда ни возьмись – три эльярских фрегата. Мы потеряли два корабля и еще жутко радовались, что отделались сравнительно легко.

– На планете было не веселее, – заметил Вольф.

– Я так и не знаю, что там у вас случилось, – продолжал Чесни. – Допуск был не тот. Спасать оказалось некого?

– Нет, – медленно отвечал Вольф. – Нет, там было почти семьдесят гражданских.

Он вспомнил людей, прошедших через эльярские допросы: шаркающая походка, бессмысленные, пустые лица.

Глаза у Чесни загорелись – он ждал подробностей.

– Ладно, как хочешь, – сказал он, поняв наконец, что Вольф продолжать не намерен. – Давняя история. Зато какие мы были ребята: молодые, крепкие. Жаль, что все кончилось, правда?