Пособие для начинающей ведьмы - Шумская Елизавета. Страница 48

– Эта реликвия много лет принадлежала нашей семье! – горячился пришелец.

– Ты прекрасно знаешь – Пресветлая завещала мне ее. Значит, она – моя!

– После смерти Пресветлой ты два десятка лет не предъявлял на нее претензий!

– …Что не дает вам никакого права считать ее своей!

Светлый обиженно сопел, видимо, исчерпав все аргументы, но не желая расставаться с милой сердцу вещицей. Наконец, он справился с собой и тоном, очевидно, призванным передать торжественность слов, изрек:

– Пресветлый Хранитель просил тебя о великодушии…

Т’ьелх отмахнулся:

– Передай Пресветлому Хранителю, что, к моему величайшему сожалению, не смогу удовлетворить его просьбу… Передай ему… так: я забираю реликвию вашего дома не из прихоти. И если моя теория не подтвердится, верну ее вам. Всё! Давай ее сюда и отправляйся…

А потом… Ива уснула и окончание разговора проспала, хотя, скорее всего, ничего примечательного в нем уже не было.

Много позже травница проснулась. И вновь в одиночестве. Но о том, что ее ждут внизу, ей на этот раз сообщил нюх: по дому разливались совершенно восхитительные запахи жарящегося мяса, овощей и свежего хлеба.

Желудок жалобно сообщил девушке, что любовь это, конечно, хорошо, но организм надо и подкармливать, чтобы он и дальше был способен на подобные подвиги.

Ива завернулась в простыню и быстренько отправилась на поиски как любви, так и пропитания. Объект вожделения обнаружился на кухне за делающим мужчину невероятно сексуальным действием – приготовлением завтрака.

Эльф порхал по кухне от жаровни к разделочной доске и далее – к ведру с водой.

Знахарка застыла в дверях, кутаясь в простыню и подогнув одну ногу, в состоянии, близком к выпадению в астрал, – помимо всего выше описанного эльф был еще и почти обнажен. На нем, кроме коротенького фартучка, ничего не было. Но поскольку возлюбленный стоял к ней спиной, Ива видела только завязочки сей детали туалета, которые игриво перемещались из одной стороны в другую в такт пританцовываниям эльфа. Ива закрыла глаза, силясь хоть чуточку справиться с этим напевающим что-то «высокоэльфийское» наваждением, – не удалось.

Завтрак пришлось отложить.

Много позже перемазанные в чем-то, название которого травница не запомнила, но с огромным количеством помидоров, они, смеясь, обсуждали планы на ближайшее будущее.

– Мне наконец-то привезли то, что я ждал, и можно двигаться дальше. Скажи, душа моя, – его пальцы скользнули по ее губам, и восхитительно сочная вишенка попала девушке в рот, – ты хотела бы увидеть Город Златых мостов?

Ива нахмурилась, потом аж вскрикнула:

– Ты про Златославу?!

– Угу, – ухмыльнулся он.

– Хотела бы! Конечно, хотела бы!!!

Эльф рассмеялся, рывком притянув ее к себе, уткнулся в ее волосы:

– Тогда поехали…

Златослава – город, о котором пели менестрели, писали в толстых фолиантах летописцы, грезили маги всего континента. В него приезжали не за воинской славой, не за богатством, даже не за свободой, в этом городе жили знания, волшебство, а также легкость, беззаботность и радость. Это город, сотканный, казалось, из закатных лучей – самый прекрасный, самый мудрый, самый колдовской. В нем не воевали, не искали правды или лжи, не страдали, а просто наслаждались… золотым пивом, струящимся солнцем, шелковыми косами юных дев… жизнью, свободой, радостью…

Как и многих путников и до и после них, Город Златых мостов принял Иву и Т’ьелха с распростертыми объятиями. Знахарка и эльф ехали мимо белых статуй, мимо чуточку обшарпанных домов с черепичными крышами и корзинами цветов на балконах, мимо разлапистых вечно золотых кленов. А впереди был Тринай, неспешно несущий свои воды в далекие прекрасные страны, великий голубоволный Тринай, со своими знаменитыми на весь мир мостами. Они не были золотыми в привычном понимании этого слова, но когда заходило солнце и его золотистые лучи начинали плясать на кованых узорах и в складках одежд древних статуй, мосты преображались. И злато разливалось вокруг: по реке, на огненных листьях кленов, по булыжным мостовым, по бокалам не менее знаменитого пива, в глазах приезжих и хозяев.

Остановились наши герои в маленькой гостинице, где все было так уютно, что Ива мгновенно влюбилась в это место. Да и как можно было им не очароваться: цветы в плетеных кашпо, вышитые занавески, клетчатые скатерти.

Ужинали здесь же. Прежде чем сделать заказ, эльф долго и с упоением объяснялся с хозяйкой в забавном белом фартучке и чепце. Они усердно перебирали богатое меню и с очевидным взаимным удовольствием обсуждали достоинства тех или иных блюд. Ива смотрела на это с умилением любящей матушки. Результатом столь неторопливого выбора было восхитительное мясо в горшочках, повергшее знахарку в шок обилием различных приправ. Профессиональным взглядом, вернее, вкусом она насчитала их более двенадцати, причем не все были ей знакомы. После этого открытия познание местной кухни стало у травницы навязчивой идеей. Так что когда Т’ьелх, рассыпавшись в извинениях, убежал по каким-то своим эльфийским делам, Ива, занятая беседой с хозяйкой, почти не заметила этого. Ее спутник давно научился подмечать этот плотоядный взгляд, что появлялся в глазах любимой, когда речь заходила об обожаемых травках, так что оставлял девушку без каких-либо угрызений совести, зная, что в ближайшие часы она вряд ли вспомнит о его существовании.

Так и случилось. Когда он появился в таверне через пять часов, Ива только начала недоумевать, где можно так долго шляться. Поцеловав любимую в ушко, эльф увел ее, наконец, из зала.

– Ты какой-то грустный, – полувопросительно произнесла девушка. Сама она выглядела как утащившая всю хозяйскую сметану кошка.

– Да? – притворно удивился он. – Тебе кажется.

– Что-то не получилось? – не попалась на удочку она.

– Всё-то вы, женщины, знаете. Всё-то вы чувствуете, – вздохнул возлюбленный. – Помнишь, я говорил, что мне привезли вещь, что я ждал?

– Да, конечно, душа моя.

– Это древняя реликвия моего рода… вернее, одной из ветвей моего рода. Во время своего последнего путешествия я натолкнулся на очень похожую безделушку. Меня это очень заинтересовало, так как мои пресветлые, – с невыразимым ехидством передразнил он, – родственники все века кичились тем, что все артефакты у них уникальны.

– Эта вещица – артефакт? – заинтересовалась девушка.

– Да, определенно. Но какими бы искусными и премудрыми мои славные родичи ни были, никто так и не разобрался, в чем же его сила и какого гоблина его вообще создавали. Как всегда в таких случаях объявили великой эльфийской реликвией, заперли в самой дальней сокровищнице, боясь даже сдвинуть с места, не то что вынести за пределы леса. Но предыдущая глава дома завещала ее мне.

– Вот ты, наверное, удивился!

– Не то слово, душа моя! Я хоть и знал об этой «превеликой реликвии», но не поручусь, что вспомнил хоть раз после сдачи экзамена по генеалогии.

– Экзамена по генеалогии?!

– Это я так называю. Вернее, я и мои друзья. Я тебя с ними обязательно познакомлю. Нас всех – молодых эльфов – много лет мучили генеалогией, геральдикой, этикетом, историей и прочими «ну просто жизненно необходимыми для молодых эльфов» вещами. Представляешь, каково же было мое удивление, когда Пресветлая завещала Алисию – так эта дрянь называется – мне.

– Разве Алисия – эльфийское имя?

– Нет, конечно.

– Разве великая эльфийская реликвия может носить человеческое женское имя?

– Конечно. Одно из самых распространенных заблуждений то, что большинство артефактов создано эльфами. Это ведь чисто человеческая выдумка – заключить часть силы в неживой предмет. Другое дело, что через пару веков эльфы поняли всю ценность этой идеи. Так вот, тогда я не принял это близко к сердцу: ну, завещала и завещала. Может, пошутила, может, под конец совсем сбрендила, а Пресветлая – да простят меня звезды – всегда была с приветом, а может, ближайшим родичам хотела насолить. И вот недавно мне попалась почти полная копия Алисии.