Сказ о ведьме Буяне - Шумская Елизавета. Страница 41
«Так, а где все?» – подумала сонная ведьма. После того как по настоянию варлока, которому, видите ли, было мало места, терем перестроили, тот стал совсем уж неприличных размеров. Порой девушке даже казалось, что без магии найти в нем что-либо или кого-либо не представляется возможным. Хотя… с умениями ее домочадцев наводить вокруг себя шум и разрушения…
– Свет мой зеркальце, скажи…
Буяна с открытым ртом застыла перед дверью в светлицу. Около зеркала сидела сестра ее названая Милана и разговаривала с оным. В этом-то как раз ничего странного не было, но вот тон и текст!!!..
– Че надо-то? – как раз ответствовало нахальное стекло.
– Да всю правду доложи…
– Ой, не нарывалась бы ты на правду, Милана-знахарка.
– Да что ж это такое?! – тут же возмутилась девица-красавица. – Ты дослушаешь до конца или нет?!
– А там что, еще что-то есть? – заинтересовалось зеркало.
– Ага! – вновь воспылала энтузиазмом светловолосая травница. – Слушай! Тут такие слова, залюбуешься! Так, как же там… Свет мой зеркальце, скажи да всю…
– Это я уже слышало! – не преминула влезть вредина.
– Ну чего ты меня сбиваешь?!
– Ладно-ладно, молчу! Продолжай!
– Свет мой зеркальце, скажи да всю правду… – волшебный предмет уже совсем собирался еще что-нибудь ляпнуть, но при виде доброго-предоброго лица знахарки все-таки воздержался, – доложи, – победно закончила травница фразу, глубоко вздохнула и продолжила: – Я ль на свете всех белее…
– Всех белее зубы у Мыколы-кузнеца, – заржало зеркало. – Ибо все познаётся в сравнении!
Знахарка вскочила и, сжав кулачки, возгнедовала:
– Да я щас!!! Я же тебе объяснила уже раз пять!!! Ты должно говорить: «Ты на свете всех белее»…
– Милан, ты чего? – наконец справилась с упавшей челюстью Буяна.
Сестрица названая повернулась так резко, что коса просвистела по воздуху не хуже иного кастета. Зеркало ойкнуло, сообразив, что только чудом сейчас избежало страшной участи быть разбитым.
– А я что… я ничего! – Щечки травницы полыхнули маковым цветом. Потом она спохватилась и выдала: – Ты не понимаешь, сестрица, это же сейчас самое модное!
– Что именно? – осторожно поинтересовалась ведьма, с опасением наблюдая за восторженными искорками в глазах сестры. Они, как уже не раз было проверено на собственном – почему-то по большей части печальном – опыте, не предвещали ничего хорошего.
– Ну вот такие зеркала. Ты им говоришь…
– Да, я слышала, – перебила колдунья, с ужасом представив, что ей придется еще раз выслушать «Свет мой зеркальце…». Брр!
– Ну… – знахарке не нравилось, что ей не дали еще раз продекламировать сей дивный текст, – значит, говоришь, а они тебе: да, мол, ты всех краше и милее, ну и так далее в подробностях. Вот тут у меня записано, что говорить-то! – Девушка протянула Буяне бересту. Ведьма так хмуро глянула на кусочек березовой коры, что тот как-то сразу поблек и скрутился.
– Да ладно тебе! Хорошая же идея! Знаешь, как настроение поднимает! Для здоровья дюже пользительно, – продолжила знахарка. – Одна сплошная радость! Не то что твоя вредина!
– Что?! – взревело разобиженное зеркало. – Меня?! Меня?! Меня променять на какую-то… какую-то!!! подделку!!! Которая только по-заведенному говорить может!!! А-а-а-а!!! – Создавалось впечатление, что сейчас из стекла в разные стороны забрызжут слезы.
– Ну вот! Посмотри, что ты наделала! – возмутилась Буяна. Подбежала к зеркалу и принялась его утешать, поглаживая раму: – Успокойся, ну успокойся, милое, никто тебя ни на что не поменяет! Я тебе обещаю… Ну не плачь.
– Ага, – продолжало всхлипывать то, – а вот захочется тебе слова какие льстивые услышать и поменя-а-а-ешь!!!
– Не поменяю! Если мне что хорошее хочется услышать, я к мужу пойду. Если занятное – к Велиславе. А вот зазнаться мне ты не дашь.
– Да? – приободрилось зеркало. – Правда? Да, это я могу! Вот, например, ты сегодня вообще причесывалась, а, хозяйка?
– Причешешься тут с вами, как же! – буркнула ведьма, запустив руку в волосы, отчего те еще и дыбом встали. – Ты чего смеешься, Милана?
– Да вот думаю, кто из нас страшная, злобная ведьма.
Тут в ворота замолотили. Кулаком… Или все же ногами? Миг тишины, потом к стуку прибавилась ругань и ехидный смех-скрип Черепа. Буяна клацнула зубами:
– Сейчас, похоже, кто-то это узнает.
– Эй, ведьма, отзови свое чудище! – раздался с улицы молодой, задорный голос.
Ведьма скривилась: утренних посетителей – даже если утро начиналось ближе к обеду – она не любила. Поэтому сейчас высунулась из окна по пояс, отлично зная, что представляет собой со сна – рожа помятая, волосы всклокочены, в глазах обещание всех мук Нижнего мира, голос и тот хрипит под стать чудищу лесному. Может, уйдет все-таки подобру-поздорову гость неурочный, а?
– Че надобно-то?! – О да, голосочек особо удался. А уж с громкостью никогда проблем не было. Странно, что тучи над головой не стали собираться.
Под воротами обретался незнакомый паренек в светлых одеждах и с посохом в руке. По виду – так с дороги, но при этом ни пыли на нем, ни усталости. Личико совсем молоденькое, но более всего девушек отчего-то поразил хвост светлых волос, нахально собранный на макушке. Оттуда прямые пряди падали куда ниже пояса. Ох непрост паренек, мигом сообразила ведьма. Даже в глаза смеющиеся не потребовалось заглядывать, сразу видать – силы колдовские не обошли его стороной. Хм… или не колдовские?
– Поговорить надобно, – тоже не особо заботясь о покое окружающих, ответствовал незваный гость.
Буяна напоказ хмыкнула.
– Ну заходи, коли не шутишь. – И, махнув рукой «привратнику», скрылась в доме. – Неужто еще один чародей на нашу голову? – пробурчала она, приводя себя в порядок. – Или знахарь? Вроде и сила есть, а по виду больше травник…
– Волхв, – не веря самой себе, произнесла Милана.
– Что? – не поняла колдунья.
– Это волхв, – ткнув пальцем почему-то в окно, повторила знахарка.
– Это?! – Ведьма аж рот открыла от такого кощунства. По ее глубокому убеждению, все волхвы просто обязаны быть древними старцами, с длиннющей бородой и мудростью в выцветших глазах. Мнение пришлось срочно пересматривать, потому как нутром чуяла она – права сестра названая, ох права. – Ну чтоб меня…
– Пошли уже скорее, – чуть не подпрыгивая, принялась канючить травница, желая получше рассмотреть это чудо природы.
– Да иду уже, иду.
Когда девушки наконец спустились в горницу, Веденя уже угощал гостя чайком с ватрушками. Странный же незнакомец сидел за столом, накрытым белой расшитой скатертью, поглощал кулинарные шедевры домового и о чем-то увлеченно болтал с Уладой, что вообще было делом невиданным: та редко даже хозяевам показывалась, не то что чужим людям. При виде красавиц молодец тут же поднялся, сверкнул глазами своими странными цвета непонятного, будто менялись они каждый миг, и поклонился в пояс одной и другой, здравствовать пожелал и улыбку подарил. А улыбка была знатная – задорная, будто солнечный зайчик, и понимающая, как летнее небо.
– Поздорову и тебе, мил-человек, – ответствовала за обеих колдунья. – Я ведьма Буяна буду, а это Милана-знахарка. А тебя как звать-величать, гость незваный?
– А я волхв. Ивором кличут. Мира дому этому, счастья хозяйке и подруге ее.
Вроде простые слова, а сила от них такая пошла, что защита чародейская содрогнулась. Что и говорить, привыкли люди к тому, что слова – это просто воздух сотрясенный, а что каждая буковка, каждый звук силу свою имеет, никто и не помнит уже. А вот волхв явно не из таких людей, силами природными и божественными дана ему власть вдыхать жизнь в слова… Только вот улыбка эта во всю физиономию… Это ж надо, такого зубоскала – и в волхвы взяли!
– Это в честь Ивора Переславича? – тут же восхитилась Милана, вспомнив весьма любимое народом, а особенно девицами помоложе, сказание про юного княжича и возлюбленную его, умевшую птицей оборачиваться. История была весьма романтичная, знахарка же вообще была падка на такие вещи, а как с Илюшей связалась, так и вовсе стала невыносима.