Сказ о ведьме Буяне - Шумская Елизавета. Страница 53

Видимо, что-то подобное происходило и с личиком самой затейницы, потому что Велислава посматривала на всех троих с одинаковым недоумением, плавно перерастающим в неодобрение.

Судя по всему, Родомил все-таки пришел к выводу, что спутники его разыгрывают. Впрочем, мешки-то они не таскали, куда уж дальше скрывать.

Княжна тоже почуяла подвох, потому как украдкой показала Буяне кулак, на что ведьма тут же изобразила всем своим видом полнейшую невинность. Никто ей не поверил.

Потом они спустились к реке. Вот уж тут Буяна с волхвом оторвались – как приятно пообщаться с человеком, который понимает, что ты делаешь, и может посоветовать что-то дельное, а то и своим умением поделиться.

– Долго вы еще? – заныла Велислава, которой быстро надоели разговоры, в которых она ровным счетом ничего не понимала. Ее молчаливо поддержал Родомил, на лице которого явственно читалось: «Уж лучше про мешки…»

– Уже идем! – с неохотой ответствовала Буяна.

– Тем более все равно делать тут больше нечего.

– Да?

– Да, – уверенно кивнул Ивор. – Надо куда-нибудь повыше подняться.

– Зачем? – Это уже княжна влезла. Ну не могла она долго не участвовать в разговоре.

– Нужно, – волхв понизил голос – так, чтобы поднимающийся впереди всех Родомил ничего не услышал, – у ветров старших поспрашивать.

– Есть одно замечательное местечко, – кивнула своим каким-то помыслам Буяна. – Думаю, подойдет. – И отвела всю компанию на высокий берег, где не так давно сидела сама, любуясь облаками.

– О да, – кивнул Ивор, оглядываясь. – Это место подойдет.

Речка плескалась внизу. Над головой плыли облака – уже другие. Поменьше и белого цвета. На том берегу все так же волновался травами луг. «Интересно, это маленький ветерок траву колышет или старший? – подумала Буяна, приложив ладонь ко лбу и посматривая в сторону Чудовой Чащи. – Чего только нового не узнаешь… Как там мой варлок?..»

Тем временем волхв перестал невидящим взглядом пялиться вокруг. Снял с коня притороченный к седлу посох и отошел на пару шагов. Замер, помолчал, потом недовольно дернул головой и с неодобрением уставился на уже усевшихся зрителей.

– Буяна и ты, княжич, отойдите шагов на сорок, – распорядился он.

– Моих или Родомила? – тут же оскалилась ведьма.

– Почему?! – одновременно с ней возмутился черноволосый.

– Родомила. Потому, что ты, княжич, не из этой земли будешь, мне это помешает.

– А я тогда почему? – мигом заинтересовалась Буяна.

– Твоя сила колдовская слишком веет… отвлекает.

– А мне тоже отойти? – почти робко отозвалась княжна.

– Ты сиди, – махнул рукой Ивор. – Магии в тебе нет, а сама ты плоть от плоти земли этой.

На том и порешили. Княжич, недовольно бурча себе под нос, отсчитал ровно сорок шагов и демонстративно уселся именно в этом месте. Буяна хмыкнула, сделала еще пару шагов и оказалась на небольшом – и пяти локтей не будет – холмике. Родомил зло зыркнул на нее, но уселся рядом – там много лучше было видно, да и бревнышко тут очень удобное лежало. Тимоша поворчал и влез между ними, прижавшись теплым бочком к хозяйке.

Тем временем Ивор продолжал все так же стоять на краю высокого берега. Велислава, раздираемая и любопытством, и неудобством, сидела недалеко от него прямо на земле. Волхв поднял вдруг руку и коснулся волос. Они тут же светлой шалью расплескались по его спине. Только теперь Буяна догадалась, отчего он так высоко их собирал, – иначе они практически до колен доставали.

Ивор чуть отвел руку с посохом в сторону и упер его в землю. Посмотрел куда-то ввысь… И тут началось волшебство. Вернее, нет – волшебство начиналось, когда ведьма колдовала, или варлок, или Яга. А тут было другое – то же самое, что тогда на стене. Только почему-то сейчас это чувствовалось много сильнее. Может, виноваты в этом были пушистые облака, что так близко плыли по небу, может, берег высокий реки и вид, что оттуда открывался. Может, ветер, что теребил длинные светлые волосы, а может, просто с посохом волхв выглядел представительней. Может, еще что-то, да только Буяна глаз не могла от него оторвать. Словно воплотилось в нем все лучшее, что было в этой земле. Вся ее сила и величие. Вся широта души и красота дивная.

Глаза Ивора были устремлены куда-то вдаль и вверх, и казалось, что он ведет разговор с самими богами, с силами, недоступными простым смертным настолько, что они даже не уверены в их существовании. И вот сейчас словно приоткрылись невидимые врата, и это мощное и древнее обратило взгляд на находившихся тут. И было ясно, что этими силами нельзя манипулировать или их использовать, их нельзя упросить или им солгать. Можно только узнать их волю и покориться ей. Хотя бы потому, что она является истинной и непреложной.

И Ивор имел силу говорить с ними на равных, не лебезя и не боясь. «Интересно, а чувствуют ли это остальные?» – подумала ведьма. Княжич сидел с невозмутимым лицом. Да и куда ему почувствовать? Магии в нем ни на грош. Зато Тимоша с восторгом в щенячьих глазах разглядывает то ли волхва, то ли что-то еще, но в той стороне. По Велиславиной спине ничего не прочтешь, посетовала Буяна.

Неведомо, сколько времени прошло, но вряд ли много. Впрочем, и немало. И вдруг все прекратилось. Будто и не было силы древней, волшебства неизвестного. Волхв опустил посох и качнул головой, будто соглашаясь или просто заканчивая разговор. Кинул каких-то пару слов княжне. Та поднялась, и они направились к сидящим. Родомил тут же подорвался и бросился навстречу Велиславе. В глазах его угольных читалась тревога. Ведьма же поднялась не спеша.

– Ну что? – спросила она, когда остальные подошли.

Волхв задумчиво глянул на спутников:

– Долгий это разговор. И слова его мне обдумать надо, прежде чем воздух понапрасну сотрясать.

Только Буяна открыла рот, чтобы возмутиться, как вдруг влезла княжна:

– А у нас поесть ничего нет?

Вид у нее был самый невинный. Ведьма только покачала головой и отправилась к лошадям за едой. Остальные последовали ее примеру. В четыре пары рук быстро справились. Расстелили скатерть, яствами разными ее уставили. Квас по кружкам разлили. Побежала беседа неспешная. Под нее и время быстрее короталось и веселей стало.

Как только солнце коснулось краем темного леса вдали, так и начали собираться. Волхв только и успел шепнуть девушкам, что хорошо бы встретиться у Буяны в тереме.

Вечер коротали именно там. Ведьма сидела рядышком с мужем. Лихослав внимательно разглядывал Ивора. Велислава сосредоточенно грызла бублик, слушая волхва.

– Уж простите, что полдня томил ожиданием. Да только не хотелось мне слова эти при княжиче чужеземном говорить.

– Да какой же он чужеземный? – оторвалась Велислава от своего увлекательного занятия. – Из Белограда самого. Белоград никогда к нам спиной не поворачивался. В помощи не отказывал. Подлостей не устраивал. Что-то ты мудришь, волхв.

Тот только повел плечами:

– Может, и мудрю, Велислава Ладимировна. Только я уж лучше поосторожничаю, чтобы потом не расхлебывать еще и слов собственных последствия.

– А что, есть что-то кроме них расхлебывать? – спросила Буяна. Она давно заметила, что княжну будто кто за язык тянул – лишь бы Ивору попрекословить.

Волхв кивнул и отпил чая из высокой кружки.

– Уж и не знаю, может, это страх, как в пословице, у которого глаза велики. Только вот чудится мне, что не все так просто с этими ветерками-ветерочками. Знаю я эту легенду о колеснице Посвиста, сына Стрибожьего. Да только не все так просто. Может, и покажется это кому-то кощунством, да только и боги невсесильны. И колесница эта не всегда под присмотром бога находится. И пробраться к ней можно. Надо только не человеком являться, а силы подневольные собрать, которые ветрам родственны. А что может быть более родственным им, как не младшие братья-сестры?

– И зачем же кому-то это делать? – Лихослав, как казалось, серьезнее всех воспринимал слова Ивора. Ему вообще сразу тот понравился. Да и привык чародей во всем опасность искать. О безопасности княжества наперед думать. Где и как вороги могут оборону прорвать. Где слабые места в охране. Всегда силами, что могут противостоять его чародейству, интересуется. Далеки от Буяны эти мысли. Понимает она их, да только не то ее сердцу мило. Ей бы с людьми да нечистью общаться. Дела добрые да полезные творить для них, а о судьбе государства пусть князь да советники его беспокоятся.