Черный колдун - Шведов Сергей Владимирович. Страница 33

Хафтуру осталось только головой покачать, что он и с приличествующей случаю сдержанностью, дабы не раздражать своей неуступчивостью молодого короля.

– А вот, кажется, и наш знакомец, – улыбнулся Норангерский. – Как видишь, он прибыл в гордом одиночестве.

Благородный Сивенд не ошибся – это действительно был Ульф. Он рысью миновал поляну и одним махом взлетел на холм, подняв коня на дыбы в нескольких шагах от короля Гарольда, который невольно залюбовался ловким наездником.

– Приветствую тебя, меченый, – небрежно махнул рукой Гарольд в ответ на поклон Ульфа.

– Я не меченый, – холодно возразил Ульф, бросая на стороженные взгляды на Хафтура, норовившего зайти к нему в тыл.

– Разве слово короля не достаточная порука твоей безопасности? – осуждающе покачал головой Сивенд.

– Я верю только самому себе.

– Однако твои могущественные покровители хлопотали за тебя перед королем.

– Я не считаю Лаудсвильского своим покровителем, – надменно процедил сквозь зубы Ульф. – Он предложил мне встретиться с королем, я согласился.

– А ты не слишком вежлив, меченый, – прищурился Гарольд на дерзкого всадника. – Ты сидишь в седле, когда твой государь уже спешился.

– Я не меченый, – возразил Ульф. – И предпочитаю быть скорее невежливым, чем мертвым.

Он хмуро покосился в сторону дружинников короля, которые держали его под прицелами арбалетов.

– Что ты делал в замке вчера вечером?

– Хотел повидать одного своего родственника, – усмехнулся Ульф.

– Дерзость – не лучший способ добиться расположения сильных мира сего.

– Я не нуждаюсь ни в расположении, ни в покровительстве – я требую восстановления справедливости.

– Ты претендуешь на замок Хаар?

Ульф дернулся, словно его ударили. Гарольда такая реакция позабавила. Ульф был ему симпатичен дерзостью на грани отчаяния. Да и держался он неплохо, судя по всему, лесная жизнь не превратила его в дикого невежду. Пожалуй, его претензии на благородное происхождение были обоснованны, но замок и земли, это другое дело.

– Это мой замок, – почти крикнул Ульф. – Им владел мой дед, ярл Хаарский, потом моя мать, потом мой старший брат, Тор Нидрасский, который завещал этот замок мне.

– Но у Тора Нидрасского, как я слышал, есть сын?

– Бес согласен с волей отца. Ярл Грольф не имеет на мой замок никаких прав. Я, пожалуй, знаю еще одного человека, который мог бы претендовать на Хаар, но не стану называть его имя вслух, – Ульф насмешливым взглядом окинул присутствующих.

Хафтур отвернулся, старательно затягивая и без того затянутую до упора подпругу. Сивенд Норангерский с интересом разглядывал ближайший куст, словно искал там затерявшуюся с прошлого года ягоду. Гарольд хмурился. Дерзость лесного молодчика переходила все разумные пределы, но в его поведении был очевидный надлом, словно Ульф прыгнул вниз с головокружительной высоты и не ждет для себя ничего хорошего там, внизу.

– Вряд ли Грольф Агмундский легко расстанется с Хаарским замком. На что же ты рассчитываешь?

– А разве долг короля не в том, чтобы восстановить справедливость?

– А разве долг вассала не в том, чтобы верно служить государю? – усмехнулся Гарольд. – Как видишь, мы с тобой оба плохо справляемся со своими обязанностями.

– Выполни свой долг, король Гарольд, и я честно выполню свой.

– А почему бы тебе не сделать первый шаг, – предложил Сивенд. – Поступай на службу, и тогда у государя появится повод восстановить попранную справедливость. Пока же ты просто лесной разбойник с немалым количеством грехов.

Предложение Гарольда не явилось для Ульфа полной неожиданностью. Владетель Рекин через своего человека намекал ему на возможность вернуться в большой мир, а не гнить заживо в Ожском бору. Для меченых Ульф был, есть и будет чужаком. Это он понял давно, еще в детстве. Нельзя сказать, что его это сильно огорчало. Он не питал симпатий ни к кому из своих случайных сожителей по лесной крепости, кроме разве что Беса. Но Бес был его племянником, так же, как, впрочем, и молодой человек, перед ним сейчас, поразительно похожий на Тора Нидрасского, каким запомнил его Ульф. Но Гарольд обладал властью, которой никогда не будет обладать Бес. В его силах было вернуть Ульфу утраченное положение в обществе. Вот только согласится ли он сделать это из одного только родственного расположения, или от Ульфа потребуют жертвы? Последнее было более чем вероятным. В конце концов, королю Гарольду не за что любить своего нового родственника, хотя бы потому, что и этот родственник не очень-то расположен к нему.

– Хорошо, – сказал Ульф, глядя прямо в глаза Гарольда, – я согласен.

Весть о поступлении Ульфа на службу к королю прозвучала для Приграничных владетелей как гром среди ясного неба. Пожалуй, только Рекин Лаудсвильский был в курсе событий, но не спешил делиться знаниями со старыми друзьями. Пусть поволнуются, им это полезно, да и проще будет потом договориться. Поскольку Лаудсвильский стоял у истоков интриги с Ульфом, он был кровно заинтересован в ее успешном завершении.

– Мальчишку следует убрать, – стоял на своем Грольф Агмундский, измеряя комнату толстыми ногами. Его оплывшее за последние годы тело вяло колыхалось в такт претендующим на решительность шагам. Бьерн Брандомский тяжело дышал в своем кресле, борясь с подступающим кашлем и прислушиваясь к нарастающей боли в груди.

– Неизвестно, как король Гарольд отнесется к смерти вновь обретенного родственника, – хрипло сказал он и бросил на Грольфа недовольный взгляд.

– Король слишком горд, чтобы признать отцом авантюриста.

– Вслух, конечно, не признает, – согласился Рекин, – но в чужую душу не заглянешь.

– Гарольд должен быть нам благодарен за тот кусок, который мы бросили к его ногам.

Брандомский засмеялся и закашлялся одновременно:

– Полно, благородный Грольф, кто будет долго помнить об уже оказанной услуге? Мы славно поработали во славу нордлэндской короны, но и себя при этом не забыли. У всех нас есть интересы в Бурге, и ссориться с королем нам сейчас не с руки.

– А что ты предлагаешь? – Ярл Грольф перестал на конец метаться по комнате и присел к столу багровый от жары и распиравшего его бешенства.

– Почему бы нам не приручить Ульфа? – негромко заметил Лаудсвильский.

– Вот ты и приручай. – Ярл побагровел еще больше, казалось, что кожа его лица вот-вот лопнет под напором прихлынувшей крови, обрызгав собеседников. Рекин даже отодвинулся на всякий случай в сторону от взбесившегося Грольфа. Нет слов, отдавать всегда тяжелее, чем брать, но к чему так себя распалять – все в этом мире преходяще.

– Ульф хорошего рода, – мягко сказал Лаудсвильский, кося глазом в сторону неуравновешенного друга, – молод, неглуп, король Гарольд уже выказал ему свое расположение, а у ярла Грольфа две дочери на выданье…

– Почему бы тогда и тебе, владетель, не вернуть Ингуальд законному хозяину вместе со своей дочерью в придачу, – фыркнул Грольф.

– Мои дочери еще малы, ярл, но я подумаю над твоим предложением.

– Почему бы Бьерну не отдать дочь Бесу вместе с Ожским замком, благо, как говорят, молодец хоть куда, десяти Ульфов стоит.

Рекин поморщился, как от зубной боли, а Брандомский побагровел от гнева.

– Я пошутил, дорогой друг, – спохватился Грольф. – Но согласитесь, что ваше предложение не лезет ни в какие ворота. Вы сохраните свои земли, и только я один окажусь в проигрыше.

– Ты получишь зятя, дорогой друг, – пошутил Рекин, едва не испортив все дело. Ярл вскочил на ноги, и только вмешательство Брандомского предотвратило ссору.

– У меня есть земли неподалеку от твоего Агмундского лайка, ярл Грольф, я уступаю их тебе взамен Хаарских.

Пораженный ярл Агмундский едва не уселся мимо кресла. Рекин тоже был потрясен не меньше: владетель Брандомский, хитроумный Бьерн, отдавал свои земли! После этого следовало ждать по меньшей мере конца света.

– Конечно, они не столь обширны, как Хаарские, но удачно расположены, не так ли, благородный Грольф?