Истребитель драконов - Шведов Сергей Владимирович. Страница 59

– Выходит, Оноре де Бюси оговорил негодяй Бернар? – спросил Ираклий, внимательно слушавший Крафта.

– А вот в этом я как раз не уверен, – покачал головой Крафт. – Есть все основания полагать, что в замке де Фес действительно обитали вампиры. И появились они здесь в результате договора, который заключил с Люцифером сир Оноре де Бюси. Во всяком случае, так утверждает сын сира Бернара и отец нашего дорогого друга Шарля. Косвенно это подтверждается и кучей золотых слитков, которые Бернар де Перрон обнаружил в подвалах замка и показал сыну. Жану де Перрону в то время было пятнадцать лет, и он умолял отца выбросить это золото, ибо уже тогда несчастный юноша не сомневался в его дьявольском происхождении. Но благородный Бернар слишком долго шел к богатству и власти, чтобы остановиться на полпути. Трудно сказать, откуда он узнал магические заклятия, скорее всего, вырвал их у несчастного Оноре с помощью пыток, но так или иначе, а он решил повторить его путь. Видимо, у него возникли затруднения! Возможно, Оноре де Бюси дал ему неверное заклятие или перепутал что-то во время пытки. Но Бернар де Перрон был упрямым человеком и в конце концов добился своего.

– А ворон? – напомнил Ираклий.

– Ворон этот при дедушке Шарля был еще желторотым птенцом. Но, судя по всему, очень способным. Это Бернар выучил его произносить те самые заветные слова. Вероятно, считал, что заклятие, произнесенное черной птицей, сработает лучше, или просто сделал это от скуки. Так или иначе, но в один прекрасный момент Сезам открылся. Барон Бернар де Перрон ступил на порог бездны. Больше никто и никогда его не видел.

– Маленькое дополнение, – сказала Наташка. – Дело в том, что супруга сожженного Оноре Жозефина де Фес осталась жива. Более того, она стала любовницей Бернара де Перрона и его ближайшей подручной. По словам Жана де Перрона, который люто ненавидел свою родную тетку, именно она отравила его мать, а потом погубила и отца. Может, она мстила Бернару за мужа, но не исключено, что преследовала какие-то свои цели, а де Перрон и де Бюси были для нее лишь инструментами.

– И какие цели она преследовала? – спросил я.

– Не знаю, но, скорее всего, ответ мы найдем за этой открывшейся дверью.

По поводу Жозефины де Фес у меня появились кое-какие соображения. Она вполне могла добраться до Алатырь-камня и обрести если не бессмертие, то хотя бы долголетие. Именно это помогло ей дотянуть до середины пятнадцатого века, до той самой поры, когда на историческую арену выступил Влад Тепеш, прозванный Дракулой. Иными словами, Жозефина де Фес и леди Моргана – одно и то же лицо. Очень может быть, эта женщина знала, что, будучи дочерью рыцаря де Феса, она является почти точной копией внучки морского бога. А открылась ей эта тайна вблизи Алатырь-камня. Но, видимо, она то ли забыла часть заклятия, то ли никогда его не знала. Вот зачем ей понадобился Шарль де Перрон. Соблазнив несчастного менестреля, она стала бы полновластной хозяйкой замка и рано или поздно добралась бы до нужных ей сведений. Конечно, проще было просто захватить замок Перрон с помощью Дракулы и его вампиров, но, наверное, цели Жозефины де Фес и Влада Тепеша далеко не во всем совпадали.

– Ну что же, – сказал я, – самое время нам отправляться.

Особого энтузиазма у присутствующих мое заявление не вызвало. С одной стороны, все отлично понимали, что за этой дверью нас ждет нечто ужасное, чреватое гибелью, с другой – останавливаться в двух шагах от возможности постичь истину, для чего пришлось преодолевать трудности и лишения, никому не хотелось. Больше всех колебался Петр Сергеевич Смирнов, но, после того как Верка поднялась с лавки и решительно направилась к пролому, он не выдержал и присоединился к отважным исследователям адских глубин. Людмила последовала было за нами, держа на руках спящего младенца, но я остановил ее указующим жезлом. Уж кого-кого, а собственного сына я не собирался подвергать опасности. Я представил на миг квартиру Людмилы и решительно повел царским скипетром, подаренным мне любимым дедушкой.

– Браво, Чарнота, – покачал головой Ираклий. – Теперь я верю, что вы великий маг.

– Хотите вернуться домой? – прямо спросил я драматурга.

– Нет уж, ваше высочество, я еще не дописал до конца свою пьесу.

В тоннеле было довольно светло. Отполированные временем стены отражали наши напряженные, да что там греха таить, испуганные лица. Когда спускаешься в преисподнюю, трудно сохранить самообладание. Это был не первый мой поход туда, не знаю куда, но, пожалуй, впервые мне предстояло сразиться с врагом рода человеческого, порождением не земных, а космических сил. Задача, что и говорить, масштабная, и я далеко не был уверен, что она по плечу простому человеку, пусть даже он и числится в неких высших, а по сути, мифических инстанциях внуком и одним из воплощений Чернобога.

Шли мы недолго, минут десять, после чего тоннель закончился – и мы оказались у подножия довольно высокой горы, чем-то напоминающей пирамиды древних ацтеков. Скорее всего, это была та самая гора Меру, о которой я столько слышал и на вершине которой находился знаменитый Алатырь-камень. Не берусь судить, кто построил эту пирамиду, атланты ли постарались, или это сделала природа, но на вершину горы вела довольно широкая каменная лестница. Перед ней мы остановились. По моим прикидкам, подниматься нам пришлось бы на высоту никак не менее километра. Но, разумеется, не это было нашей главной заботой. Не приходилось сомневаться, что за Алатырь-камнем охотимся не мы одни. А тут еше Наташка вылезла со своими пророчествами, ибо, по ее мнению, мы не ко времени произнесенными заклятиями не только открыли себе дорогу к горе Меру, но и освободили от оков самого Люцифера, и этот непутевый сын дракона Крада и титаниды Геи сделает все от него зависящее, чтобы испортить нам настроение.

– А что ж ты раньше молчала? – справедливо возмутился Ираклий Морава.

– Можно подумать, я произносила эти магические заклятия.

Справедливости ради надо заметить, что Наташка была права. Так уж получилось, что заклятие сложилось как бы само собой, усилиями полоумного вампира Шварца, который под влиянием ломки и гнетущей атмосферы стал выкрикивать доставшиеся ему от далеких предков заклятия, и глупой черной птицы. Ну и Вацлав Карлович внес в эту прозвучавшую вслух абракадабру свою лепту. Словом, винить, в сущности, было некого. А вот поторопиться стоило бы. Особенно мне. Я должен был опередить проснувшегося Люцифера и избавиться от Алатырь-камня раньше, чем он до него доберется.

– Всем оставаться на местах.

Мое распоряжение было выполнено далеко не всеми. За мной увязались Марк, Вацлав Карлович, Макар Ефремович Сусанин и Наташка. А где-то на середине пути нас догнал еще и Ираклий Морава, которому уж точно абсолютно нечего было делать на горе Меру. У меня появилось сильнейшее желание спустить драматурга вниз по ступенькам, чтобы не путался под ногами озабоченных людей, но я побоялся навредить его драгоценному здоровью. Подобного обращения с видным представителем андеграунда цивилизованное человечество никогда бы мне не простило. Другое дело, что наверху нас ждало такое страшное чудовище, которому абсолютно было наплевать как на цивилизованное человечество вообще, так и на славных представителей андеграунда в частности. К тому же Ираклий не отличался хорошими физическими данными, и Марку то и дело приходилось помогать ему.

– Я всегда говорил, что алкоголь погубит человечество, – сказал де Меласс, оборачиваясь к драматургу. – Из-за твоего пристрастия к спиртному, Ванька, мы можем проиграть бой Люциферу.

Морава только пыхтел и упорно карабкался вверх, на споры с шустрым на ногу рьщарем у него уже просто не было сил. Подъем на гору Меру отнял у нас уйму времени, но, кажется, мы опередили своего оппонента. Скорее всего, его путь до Алатырь-камня был значительно длиннее. Площадка, на которую мы поднялись, оказалась довольно вместительной – приблизительно сорок метров в длину и двадцать в ширину. Словом, проводить здесь полковые смотры или футбольные матчи было бы затруднительно, а вот для игры в бильярд места вполне хватало.