Розанна - Вале Пер. Страница 46

Медленно и со скрипом дверь открылась.

Ольберг вылетел наружу. Мартин Бек и Колльберг попытались пролезть в дверь одновременно, и каким-то чудом им это удалось.

Полицейский стоял наготове с блокнотом в руке.

— Что здесь произошло?

— Заткнись! — заорал Колльберг. Полицейский тут же его узнал.

— Бежим! — закричал Ольберг, имея уже фору в пять метров.

Несколько неуверенных рук пытались их задержать. Колльберг врезался в перепуганного продавца сосисок.

Четыреста пятьдесят метров, подумал Мартин Бек. Тренированный спортсмен преодолеет их за минуту. Но они не тренированные спортсмены. И бежали они не по гаревой дорожке, а по асфальту под ледяным дождем. После ста метров Мартин Бек почувствовал, что у него вот-вот разорвется грудная клетка. Ольберг бежал в пяти метрах впереди, но на пригорке поскользнулся и едва не упал. Это стоило ему форы, теперь они бежали рядом к Эриксбергсплан. У Мартина Бека перед глазами мигали жгучие точки. Он слышал, как сзади тяжело сопит Колльберг.

Они прибежали на угол, повернули и мчались по парку. Все трое одновременно увидели слабый прямоугольник света на третьем этаже дома на Рунебергсгатан. Он означал, что в спальне горит свет и опущена штора.

Точки перед глазами исчезли, боль в груди тоже прошла. Пробегая по Биргер-Ярлсгатан, Мартин Бек подумал, что ни разу в жизни так быстро не бегал, но, тем не менее, Ольберг был в трех метрах перед ним, а Колльберг рядом. Когда они добежали до дома, Ольберг уже открыл дверь.

Лифта внизу не было, но никто о нем и не вспомнил. На первой лестничной площадке Мартин Бек понял, что, во-первых, он не может отдышаться, а во-вторых, Колльберг куда-то исчез. План работает, этот чертов план, думал он, преодолевая последние ступеньки с ключом в вытянутой руке.

Он вставил ключ в замок, повернул, толкнул дверь, она приоткрылась на десять сантиметров. Он видел, как в щели натягивается цепочка. Из квартиры не доносилось никаких звуков, кроме непрерывного, дребезжащего звона домофона. Время остановилось, он видел в прихожей узор ковра, полотенце и одну туфлю.

— Пригнись, — хрипло, но, к удивлению Мартина Бека, спокойно сказал Ольберг.

Раздался грохот, словно весь мир разлетался на кусочки. Ольберг выстрелил в цепочку, и Мартин Бек скорее ввалился, а не вбежал в прихожую и гостиную.

Картина была нереальной и неподвижной, как в музее восковых фигур. Она производила такое же впечатление, как недоэкспонированная фотография, залитая беловатым светом, на которой Мартин Бек различал самые незначительные смертельные детали.

Мужчина все еще был в плаще. Коричневая шляпа лежала на полу, наполовину прикрытая разорванным платьем из голубого хлопка.

Это был мужчина, который убил Розанну Макгроу. Он склонился над постелью, левой ногой он стоял на полу, коленом правой упирался в левое бедро женщины. Большая загорелая рука закрывала ей рот, а два пальца сжимали нос. Это была левая рука. Правая находилась ниже, она искала горло и почти его нащупала.

Женщина лежала на спине. Между растопыренными пальцами были видны вышедшие из орбит глаза. По ее лицу стекала тонкая струйка крови. Правую ногу она согнула и ступней упиралась ему в грудь. Двумя руками судорожно держала его правое запястье. Она была голая. Каждая ее мышца напряглась, сухожилия были видны, как в учебнике анатомии.

Сотой доли секунды хватило, чтобы все эти мельчайшие подробности глубоко и надолго врезались в его память. Мужчина в плаще ослабил захват, встал на обе ноги, восстановил равновесие и обернулся; все это он сделал мгновенно.

Мартин Бек впервые увидел человека, которого искал шесть месяцев и девятнадцать дней. Человека по имени Фольке Бенгтссон, так не похожего на мужчину, с которым однажды утром незадолго до рождества он беседовал в кабинете Колльберга.

Лицо его было каменным и без всякого выражения, зрачки сужены, глаза бегали, как у куницы, готовящейся напасть. Он стоял наклонившись и согнув колени, а тело его ритмично покачивалось.

Это длилось лишь десятую долю секунды, потом он бросился вперед, придушенно всхлипнув. Мартин Бек рубанул его ребром правой ладони по ключице, а Ольберг бросился на него сзади и попытался схватить за руки.

Ольбергу мешал пистолет, а Мартина Бека застала врасплох быстрота прыжка, потому что он не мог думать ни о чем, кроме того, что женщина на постели должна шевелиться, а не лежать неподвижно с чуть открытым ртом и закрытыми глазами.

Мужчина ударил его головой в живот с неожиданной силой, так, что Мартин Бек отлетел к стенке. Одновременно безумец вырвался от Ольберга и большими прыжками помчался к двери, все еще в полуприседе, его руки и ноги мелькали с быстротой, которая была такой же нереальной, как и вся эта абсурдная картина.

Непрерывно продолжал звонить домофон.

Мартин Бек отставал от него на половину лестничного марша, и это расстояние увеличивалось.

Мартин Бек слышал его шумное дыхание, но увидел его только тогда, когда выбежал в вестибюль на первом этаже. Он уже миновал внутреннюю стеклянную дверь И быстро приближался к относительной свободе на улице.

Колльберг отпустил кнопку домофона и отклеился от стены. Мужчина в плаще быстро размахнулся, целясь Колльбергу прямо в лицо.

В этот момент Мартин Бек понял, что все наконец-то кончилось, и через долю секунды действительно услышал короткий, болезненный вой, когда Колльберг перехватил руку мужчины и быстрым жестоким рывком завернул ее за спину. Мужчина в плаще беспомощно лежал на полу.

Мартин Бек прислонился к стене и слушал, как, казалось, сразу со всех сторон приближается звук сирены. Полицейский автомобиль уже приехал и на тротуаре патрульные отгоняли зевак.

Он смотрел на мужчину по имени Фольке Бенгтссон, который лежал там, где упал, лицом к стене, и по лицу у него текли слезы.

— Скорая помощь уже приехала, — сказал Стенстрём.

Мартин Бек поднялся лифтом на третий этаж. Соня сидела в кресле, на ней были вельветовые джинсы и шерстяной свитер. Он посмотрел на нее с виноватым видом.

— Приехала скорая. Они сейчас поднимутся.

— Я могу идти сама, — бесцветным голосом ответила она.

В лифте она сказала:

— Не смотри так печально. Не нужно. Со мной в общем-то ничего не случилось.

Он не смотрел ей в глаза.

Если бы он попытался меня изнасиловать, я бы, возможно, сумела с ним справиться. Но ему нужно было вовсе не это. У меня попросту не было шансов, абсолютно никаких. Она вздрогнула.

— Еще какие-нибудь десять-пятнадцать секунд и… или если бы не вспомнили о домофоне там, внизу: это его напугало. Словно перетерлась изоляция. Бр-р-р. Это было ужасно.

Когда они подходили к скорой помощи, она сказала:

— Бедняга.

— Кто?

— Он.

Через четверть часа перед домом на Рунебергсгатан остались только Колльберг и Стенстрём.

— Я приехал как раз вовремя и видел, как ты его скрутил. Я стоял прямо напротив дома. Где ты этому научился?

— Понимаешь, я старый десантник. Пользуюсь этим иногда.

— Дьявольская штука. Я такого еще никогда не видел. Таким приемом кого угодно можно скрутить.

— В августе шакал родился, в сентябре первый дождик пролился, я такого потопа никогда не видал, сразу же завыл шакал.

— Что это?

— Цитата, — ответил Колльберг. — Это написал некто Киплинг.