Розанн. Смеющийся полицейский (сб.) - Шеваль Май. Страница 22

— Сегодня ни у кого, — заявил Гюнвальд Ларссон. — Сегодня он уже лежит на дне Стрёммен. В тридцати метрах под водой.

— Возможно, — сказал Мартин Бек. — Но у кого он был четыре дня назад?

— У какого-то сумасшедшего финна, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Надо устроить облаву и схватить всех сумасшедших финнов, которые живут в этом городе. Веселая работенка.

— Прессе сообщим об этом? — спросил Колльберг.

— Нет, — предупредил Мартин Бек. — Прессе ни слова.

Воцарилось молчание. Это была первая зацепка. Сколько понадобится времени, чтобы найти вторую?

Дверь распахнулась, в кабинет вошел молодой человек и с любопытством осмотрелся вокруг. В руке у него был серый конверт.

— К кому? — спросил Колльберг.

— К Меландеру, — ответил молодой человек.

— К старшему ассистенту Меландеру, — поправил его Колльберг. — Вон он сидит.

Молодой человек положил конверт на письменный стол Меландера. Он уже собрался выйти, как вдруг Колльберг сказал:

— Что-то я не слышал, чтобы ты стучал.

Молодой человек, который уже взялся за дверную ручку, замер, но ничего не ответил. В наступившей тишине Колльберг медленно и отчетливо, словно давал пояснения ребенку, произнес:

— Перед тем как войти в комнату, следует постучать в дверь, подождать, когда ответят «войдите», и только после этого входить. Понятно?

— Да, — буркнул молодой человек, глядя на ноги Колльберга.

— Это хорошо, — сказал Колльберг и повернулся к нему спиной.

Молодой человек быстро выскользнул за дверь и бесшумно закрыл ее за собой.

— Кто это? — спросил Гюнвальд Ларссон.

Колльберг пожал плечами.

— Он чем-то напоминает Стенстрёма, — добавил Гюнвальд Ларссон.

Меландер вынул изо рта трубку, открыл конверт и вытащил оттуда зеленую книгу сантиметровой толщины.

— Что это? — поинтересовался Мартин Бек.

Меландер перелистал зеленую книгу.

— Заключение психологов, — объяснил он. — Я попросил переплести его.

— Ага, — сказал Гюнвальд Ларссон. — У них тоже имеются гениальные версии? Наш несчастный преступник, совершивший групповое убийство, якобы однажды в переходном возрасте вынужден был отказаться от поездки в автобусе, так как у него не было денег на билет, и это событие оставило такой глубокий след в его впечатлительной душе…

Мартин Бек прервал тираду Ларссона.

— В этом нет ничего смешного, Гюнвальд, — сухо сказал он.

Колльберг бросил на него быстрый удивленный взгляд и обратился к Меландеру:

— Ну и что там у тебя в этой книге?

Меландср вытряхнул из трубки пепел на листок бумаги, сложил его и выбросил в корзину.

— В Швеции прецедентов не было, — сказал он. — Разве что если углубиться в прошлое вплоть до времен Нордлунда и бойни на пароходе «Принц Карл». [7] Им пришлось опираться исключительно на американские исследования за последние несколько десятков лет. — Он продул трубку и продолжил, набивая ее: — У американских психологов, в отличие от наших, нет недостатка в материале для подобного рода исследований. Здесь упомянуты среди прочих душитель из Бостона; Спек, убивший в Чикаго восемь медсестер; Уитмен, выстрелами с вышки убивший шестнадцать человек, а ранивший намного больше; Анрэг, который вышел на улицу в Нью-Джерси и за двенадцать минут застрелил тринадцать человек, и множество других случаев, о которых вам наверняка известно из газет. — Он перелистал зеленую книгу.

— Групповые убийства — это, кажется по части американцев, — заметил Гюнвальд Ларссон.

— Да, — согласился Меландер, — в этом труде излагаются несколько довольно правдоподобных теорий, обобщающих это явление.

— Апология насилия, — произнес Колльберг. — Общество карьеристов. Продажа оружия по почте. Грязная война во Вьетнаме.

Меландер сделал затяжку и кивнул.

— Среди всего прочего, — согласился он.

— Я где-то читал, — сказал Колльберг, — что на тысячу американцев имеются один-два потенциальных преступника, способных совершить групповые убийства. Интересно, каким образом им удалось это установить.

— Анкетный опрос, — объяснил Гюнвальд Ларссон. — Это тоже американская выдумка. Обходят дома и расспрашивают людей, как им кажется, способны ли они совершить групповое убийство. Двое из тысячи отвечают: «Да, мне кажется это приятным».

Мартин Бек высморкался и покрасневшими глазами с раздражением посмотрел на Гюнвальда Ларссона.

Меландер откинулся назад и распрямил ноги.

— А что твои психологи говорят о характерных чертах такого убийцы?

Меландер отыскал нужную страницу и прочел:

— Ему чаще всего меньше тридцати лет, он робкий и недоразвитый, хотя окружающие считают его хорошо воспитанным и сообразительным. Иногда он пьющий, но чаще является абстинентом. Предполагается, что он небольшого роста, с каким-нибудь физическим дефектом, который выделяет его из общей массы. В обществе он играет незначительную роль, рос в нищете. Часто это ребенок разведенных родителей или сирота и в детстве ему не хватало ласки. Как правило, он не совершал до этого никаких серьезных правонарушений. — Он поднял глаза и пояснил: — Это основано на сопоставлении фактов, которые выясняются при допросах, и тестовых исследований американских преступников, совершивших групповые убийства.

— Да ведь такой убийца должен быть сумасшедшим, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Но по нему этого не видно до тех пор, пока он не выскочит на улицу и не убьет кучу народу.

— Тот, кто является психопатом, может производить впечатление абсолютно нормального человека до тех пор, пока не произойдет нечто, давшее толчок освобождению скрытой в нем болезни. Психопатия состоит в том, что какая-то или какие-то черты характера данного человека ненормально развиты, в остальном же он совершенно нормален, это касается одаренности, способности к работе и так далее. Людей, которые внезапно совершают групповые убийства, бессмысленные и внешне не имеющие причины, их друзья и родственники, как правило, считают рассудительными, хорошо воспитанными, и никто не ожидает, что они способны на такое. Большинство преступников, которых описали американцы, утверждают, что уже давно знали о своей болезни и пытались подавить в себе разрушительные тенденции, однако в конце концов поддавались им. Такой убийца может страдать манией преследования или манией величия, а также болезненным чувством вины. Нередко подобный преступник обосновывает свой поступок тем, что он хотел добиться признания, или тем, что ему хотелось, чтобы о нем писали в газетах. Чаще всего за таким поступком скрывается желание чем-либо выделиться или жажда мести. Преступник считает, что к нему плохо относятся, он чувствует себя униженным и непонятым. В большинстве случаев у них наблюдаются серьезные сексуальные отклонения.

После этого монолога Меландера воцарилась тишина. Мартин Бек смотрел в окно. Он был бледен, с темными тенями под глазами, и сутулился заметнее, чем обычно.

Колльберг сидел на письменном столе Гюнвальда Ларссона и соединял его скрепки в длинную цепочку. Гюнвальд Ларссон раздраженно отобрал у него коробочку со скрепками.

— Я читал вчера книжку об Уитмене, — сказал он, — ну, о том, который застрелил несколько человек с вышки в университете в Остине. Какой-то австрийский психолог, профессор, доказывает в ней, что сексуальное отклонение Уитмена состояло в том, что ему хотелось переспать с собственной матерью. Вместо того, чтобы ввести в нее фаллос, пишет этот профессор, он воткнул в нее нож. Не могу похвастать такой памятью, как у Фредрика, но последняя фраза этой книги звучит следующим образом: «Потом он поднялся на вышку, которая была для него символом фаллоса, и излил свое смертоносное семя, словно выстрелы любви, в Мать Землю».

В кабинет вошел Монссон с неизменной зубочисткой в уголке рта.

— О Боже, о чем это вы здесь говорите!

— Автобус тоже может быть своего рода сексуальным символом, — задумчиво сказал Гюнвальд Ларссон, — хотя и в горизонтальном положении.