Дипломат особого назначения - Щеглов Сергей Игоревич. Страница 22

Олег мысленно пожал плечами. Паника компьютера была ему вполне понятна; существо, способное моделировать в реальном времени целые планеты, не могло не расстроиться, узнав, что модели эти не вполне соответствуют действительности. Олег же таких способностей не имел, и ему было без разницы, производится ли внушение электрическим током или же неизвестным науке взаимодействием.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Мы столкнулись с невозможным. В Кодексе на это тоже есть статья. Запускай «Рой», и дело с концом.

Разумеется, Олег вовсе не хотел, чтобы все закончилось именно так. Но сейчас он просто не смог удержаться, чтобы не поддразнить компьютер.

— Двойка вам за знание инструкций, — ответил комп. — Феномены такого класса проходят не под графой «уникальные явления, связанные с особенностями конкретной планетной системы», и даже не под графой «явления, необъяснимые в рамках существующей модели Вселенной». Это — явление, несущее прямую угрозу нормальному функционированию Содружества.

Додразнился, подумал Олег.

Угроза Содружеству — это по меньшей мере карантин. А если яйцеголовые не расколупают, в чем тут дело, то и пожизненное. Съездил на стажировочку.

Впрочем, сообразил Олег мгновением спустя, есть одно обстоятельство. Связь-то с Содружеством отсутствует. А значит, компьютер сейчас и есть Содружество. Собственной персоной.

— И что же ты теперь будешь делать? — спросил Олег.

— Как что? — усмехнулся комп. — Паниковать. Чем успешно занимаюсь все эти шестнадцать часов. Я тебя потому и вызвал, что эта задачка мне не по зубам.

Очень мило, подумал Олег. Значит, мне теперь еще и мир спасать. На пару с компьютером-паникером.

— Ну-ка, еще раз, — сказал он, чувствуя нарастающее раздражение. — С чего паниковать-то?! Ну, зателепали меня неизвестным науке образом. Ну, запрещено в таких случаях технический потенциал Содружества обнаруживать. Но при чем тут моя стажировка?! Точнее, — вспомнил он позавчерашний разговор, — моя самостоятельная практика? Какая статья Кодекса запрещает мне довести расследование до конца?

Комп не сразу нашелся, что ответить.

— При чем тут Кодекс, — наконец пробормотал он. — Ты что, не понимаешь, что тебя могут убить в любую секунду, и я ничем не смогу помочь?!

Ах вон оно что, сообразил Олег. Орбитальный бог потерял контроль над ситуацией! Есть из-за чего в панику удариться.

А убить и в самом деле могут, подумал он чуть позже. Остановят дыхание под гипнозом — и привет. Или самому себе шею свернуть заставят. И никакая матрица не спасет, потому что… А почему не спасет, собственно?

— Как это — ничем? — возмутился Олег. — Матрица работает? Коннектор работает? Страж-птица над монастырем кружит? Чего ж тебе еще надо?

— Все это работает только против известных мне воздействий, — раздраженно ответил компьютер. — Мы же столкнулись с чем-то сверхъестественным!

— Не со сверхъестественным, — поправил Олег, — а с обычным гипнотическим воздействием под рабочим названием «руки вверх». Ну, не можешь ты засечь физический носитель; так что с того? Попробуй хотя бы в соседнюю комнату шоковую гранату бросить, а потом уж рассуждай, можешь ты мне помочь или нет!

— А это идея, — спокойно сказал комп. — Странно, как это я упустил из виду…

Он замолк, погрузившись в обдумывание найденной «идеи». Олег почувствовал, что комп вот-вот уйдет со связи.

— Постой, постой, — заторопился он. — Вот тебе еще одна идея! Ты можешь с помощью коннектора хоть что-то подправить у меня в организме? Так, чтобы я хотя бы думать мог, пока они Дю Марте обрабатывают?

— Они возвращаются, — протелепатировал комп. — Чуть попозже!

Ну вот, подумал Олег, о самом главном, как всегда, и не поговорили.

И это была последняя мысль, которую он смог подумать.

Века или минуты спустя Дю Марте открыл глаза.

— Какой же я был дурак, — пробормотал он, поворачиваясь на спину. — Господи, какой же я был дурак!

Олег осознавал мысли своей психомаски, как за несколько часов до этого созерцал ее воспоминания. Дю Марте сжимал кулаки, вспоминая, как ушла в монастырь его любимая девушка, как погиб, сорвавшись со скалы, его друг. Несомненно, здесь не обошлось без происков Церкви! Он скрежетал зубами при мысли о том, что судьба его была решена еще до рождения. Он бил себя по лбу и обзывал кретином — ведь не раз и не два приходили ему мысли, что не дело служителям Господа оттачивать фехтовальное искусство и смешивать смертоносные яды. Но он продолжал исполнять приказы, существуя точно в каком-то кошмарном сне, пока мессир Игнар не открыл ему глаза на истинное положение вещей.

Дю Марте сел на соломенной циновке и помассировал виски. Ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда за прожитую жизнь. Денло был прав, думал он со всей искренностью раскаявшегося грешника, я выбрал не того покровителя. Мне нет прощения, я должен умереть. Нет, Игнар говорил, что я уже умер; так значит, я могу надеяться?..

Нет, решил Дю Марте. Мне нет прощения. Я сделаю то, что должен, и хотя бы перед смертью верну себе честь.

Он поднялся на ноги и изо всех сил ударил в дверь.

— Откройте! — закричал он. — Мне немедленно нужно видеть мессира!

Он барабанил в дверь до тех пор, пока в коридоре не раздались шаги.

— Мне нужно сообщить мессиру нечто весьма важное, — на этот раз очень тихо произнес Дю Марте.

— Я все слышал, сын мой, — ответил из-за двери размеренный голос. — Я извещу мессира, и он пришлет за тобой.

Шаги его стихли в дали коридора.

Олег по-прежнему отчаянно — и безуспешно — пытался вернуть себе хотя бы способность думать. Но в сознании метались лишь мысли Дю Марте, лишь его слова висели на кончике языка. Мессир должен знать о последних происках Церкви; Молчаливые на подозрении, вот-вот начнется прощупывание под видом переговоров!

Лишиться мыслей оказалось для Олега куда худшим испытанием, чем он мог себе поначалу представить. Олег буквально задыхался, пойманный чужим сознанием, прямо на глазах становящимся все более самостоятельным. Раньше Олег просто не мог думать; теперь же Дю Марте думал за него. Мысли его крутились в голове, одни и те же, словно навязчивая фраза, от которой никак невозможно избавиться. Олегу довелось один раз пережить нечто подобное, когда он перезанимался перед экзаменом по сравнительной лингвистике и несколько часов провел в полной прострации, безостановочно проговаривая про себя длинные фразы на внеземных языках. В тот раз он взял ситуацию под контроль, сосредоточившись на визуальных образах, пропуская собственные мысли как бы мимо ушей. Сейчас Олег неожиданно для себя обнаружил, что пристально рассматривает серый квадратик окна, забранного плотной решеткой. Рассматривает сам, по собственной воле, в то время как Дю Марте по-прежнему думает свои нехитрые мысли.

Теперь я знаю, в чем сила Молчаливых, думал он, ожидая вызова к мессиру. Она — в Истине. Они открывают глаза, они помогают увидеть правду. И это — страшное оружие против всех, чья сила во лжи и обмане. Церковь никогда не смирится с таким врагом; Молчаливых ждет обвинение в колдовстве, отказ в Чистоте Веры и отлучение. Я, и только я могу этому помешать!

Олег перевел взгляд с левой верхней четвертинки окна на правую нижнюю. В словах это могло бы означать — ох, и кретин. Но возможность управлять хотя бы взглядом наполнила Олега надеждой. Пока сознание Дю Марте было увлечено самовосхвалением, его бессознательные движения — в том числе и взгляд — оказались в распоряжении Олега. Оставалось лишь научиться ими пользоваться, пользоваться тонко и незаметно. И Олег начал учиться, потому что больше заняться было поистине нечем.

Дверь в келью с мягким скрежетом открылась. Два монаха пригласили Дю Марте следовать за собой и повели его знакомыми коридорами. Дю Марте успокаивал себя мыслями о мудрости мессира и готовился к почетной смерти.

— Дю Марте, мессир, — доложил шедший первым монах.

Дю Марте вошел в знакомый кабинет. За последние часы в нем ничего не изменилось. Даже Игнар стоял на том же самом месте, что и в прошлый раз.