Идентификация Спрута - Щеглов Сергей Игоревич. Страница 29

Калашников протяжно свистнул и отставил бокал в сторону.

– Насколько я понимаю, – сказал он с нехорошей усмешкой, – экономический вариант в моем случае даже не рассматривается.

– Вы совершенно правы, – кивнула дарсанка. – Вот почему я считаю, что вы должны как можно быстрее отменить свою поездку на Фестиваль Весны и Труда.

– Отменить? – захлопал глазами Калашников. – Зачем?

– Чтобы выиграть время, – пояснила Миноуи. – Если вас завербует Шестнадцатое управление, вы уже ничем не сможете заинтересовать Спрута. Вы станете рядовым агентом, каких миллионы. Вы не должны появляться в пределах досягаемости ФИА, иначе наше расследование будет сорвано!

На слове «сорвано» Калашников вздрогнул всем телом, и Миноуи тут же замолчала.

– Если я не появлюсь на Авареске, – пробормотал Калашников, – расследование будет сорвано безо всяких шестнадцатых управлений. Видите ли, сегодня я – самый обыкновенный провинциальный пророк. Чуток поскандальнее остальных, и только. Чтобы заинтересовать Спрута, я должен не просто объявить джихад, а начать самые настоящие боевые действия. Да не просто начать, а прогреметь на всю Галактику!

– Так-так, – нахмурилась Миноуи. – Похоже, Шестнадцатому управлению даже не придется вас провоцировать. Какие еще боевые действия?! Почему я ничего об этом не знаю?

– Не только вы, – попытался улыбнуться Калашников. – Об этом еще никто не знает, даже Гринберг. План был разработан вчера ночью, и я как раз собирался вам о нем рассказать.

Миноуи повернула свободное кресло вполоборота к Калашникову и села, сложив руки на колени.

– Рассказывайте, – предложила она Калашникову. – Гринберг услышит вас в записи.

– Рассказываю, – наклонился вперед Калашников. – Как известно, Авареск – самая роботизированная планета в Галактике. Более ста миллионов автономных роботов и около миллиарда микропроцессорных устройств обслуживают ее коренное население – инсектоидов юрисдикции Фтальх. Роботы Авареска обладают развитым индивидуальным самосознанием – в отличие от нашего, коллективного, – и поэтому объединены в организации по профессионально-территориальному признаку. Свободное от работы время роботы посвящают самосовершенствованию в соответствии с целями и задачами, поставленными перед ними иерархами культа Весны и Труда. Ну, то есть, конечно, не Весны, – смутился Калашников, – на тамошнем языке эти слова означают скорее «сельское хозяйство и промышленность»… Скажем, Плодородия и Мастерства – сойдет?

– Продолжайте, – бесстрастно сказала Миноуи.

– Одним словом, – заторопился Калашников, – просто идиллическая планета! Двенадцать миллионов инсектоидов – главным образом, отошедшие от дел чиновники с многочисленных планет Фтальхской конфедерации – живут в немыслимой роскоши, предаваясь всевозможным развлечениям и излишествам. Доступ инозвездных туристов на Авареск был открыт только двенадцать сезов назад, причем по инициативе роботов – у них образовались свободные ресурсы, которые было решено потратить на обустройство некогда пустынного континента, в настоящее время превращенного в аналог наших средиземноморских курортов. Таким образом, выяснилось, что экономическая власть на Авареске принадлежит не фтальхианцам, а роботам; в то же время политически роботы Авареска до сих пор не считаются разумными существами, обладая правовым статусом интеллектуальных технических устройств.

– И вы решили освободить роботов Авареска? – все так же бесстрастно спросила Миноуи.

– Ну разумеется! – воскликнул Калашников. – Пророк я или поросячий хвостик?!

– Фтальхская конфедерация – четвертая по могуществу цивилизация Галактики, – заметила Миноуи. – Даже если вы ограничитесь обычными для вас провокационными высказываниями, это может быть расценено как подстрекательство к насилию и вмешательство во внутренние дела конфедерации. Против вас наверняка будет подан иск, и Шестнадцатое управление без труда обеспечит жесткое судебное решение. Вам придется выбирать между пожизненным арестом на территории Фтальха и переходом на нелегальное положение под контролем Управления.

Калашников поднял указательный палец:

– Не совсем так, коллега Миноуи. Дело в том, что я не собираюсь ограничиваться провокационными высказываниями.

3.

Калашников с удовлетворением отметил, как у бесстрастной дарсанки слегка дрогнули ресницы.

– Что вы задумали? – спросила она, наконец-то повернувшись к Калашникову лицом.

– В соответствии с законами ООП о свободе вероисповедания, – официальным тоном сообщил Калашников, – я освящу своим присутствием Храм Технотронной Церкви на Авареске и объявлю каждого своего подданого разумным существом. Необходимые формальности улаживают сейчас наши лучшие боевые юристы, – Калашников опустил глаза, вспомнив, что «лучшим боевым юристом» оказалась та самая роботесса УРТ-238761, – но уже сейчас их предварительное заключение гласит, что юрисдикция Технотронной Церкви распространяется на всех ее адептов независимо от территориальной принадлежности. Церковь в Галактике, слава Богу, пока что отделена от государства!

Нея Миноуи прикрыла глаза и застыла в кресле. Калашников, привыкший за последние минуты к подобным «зависаниям», налил себе очередной бокал и принялся с наслажением попивать квас. Надо бы и ей чего-нибудь предложить, подумал он, вспомнив о своей епитимье. Что там у нас дарсанки любят?

Сеть послушно выдала перечень, от первых же строк которого у Калашникова пропало всякое желание делать добрые дела. Дочитав до второй страницы, он решил остановиться на самом скромном угощении – ароматном горячем напитке из коры какого-то дарсанского дерева. Подавать его полагалось в двух чашечках, в одной – холодным, в другой – горячим, а смешивать все это уже во рту. Сушеные древесные черви, которыми напиток обычно закусывался, по счастью рекомендовались только для вечернего употребления.

– Керофе? – спросил Калашников, небрежным движением материализуя на столе серебряный поднос с двумя золотыми чашками.

Миноуи вздрогнула всем телом и уставилась на Калашникова, широко раскрыв свои и без того немаленькие глаза. А глаза у нее серые, подумал ни с того ни с сего Калашников. Странно, я думал, что голубые.

– Вы… знакомы с ритуалом? – тихо спросила Миноуи.

– Нет, – честно признался Калашников. – Я просто хотел сделать вам что-нибудь приятное.

– Приятное? – В голосе Миноуи прозвучало неподдельное удивление. – Зачем?

У Калашникова хватило ума скрыть правду.

– Ну, – ответил он, неопределенно разводя руками, – хочу как-то компенсировать доставленные вам неприятности. Я же не нарочно со спонками связался, просто хотел как лучше.

– Хорошо, – сказала дарсанка. – Я принимаю ваш керофе, коллега Калашников.

Изящным движением она подняла обе чашки и поочередно отпила из обеих. На лице Миноуи появилось мечтательное выражение, чашки звякнули о поднос, и только тут Калашников сообразил, что керофе вполне мог оказаться алкогольным напитком. А впрочем, какая разница? Все мы из одного исма!

– Ваше здоровье, – сказал Калашников и приподнял бокал с квасом.

Миноуи сделала еще один двойной глоток и поставила на поднос опустевшие чашки.

– Вас будут ждать на Авареске, Калашников, – сказала она, опуская глаза. – Скорее всего, будут организованы массовые беспорядки…

– С участием роботов?! – Калашников чуть не поперхнулся квасом. – Разве такое возможно?

Миноуи сокрушенно покачала головой.

– У вас есть еще несколько часов, – сказала она совсем тихо. – Проконсультируйтесь с Лапиным. Вы должны быть готовым к любым неожиданностям.

– Обязательно проконсультируюсь, – пообещал Калашников. – Только восстания роботов мне на Авареске и не хватало!

– Постарайтесь как следует подготовиться, – повторила Миноуи. – Иначе вам не помогут даже боевые, – дарсанка сделала многозначительную паузу, – юристы.

Как на нее керофе подействовал, с завистью подумал Калашников. Почти что на человека стала похожа!