Черный трибунал - Щелоков Александр Александрович. Страница 14

Из небольшого проулка вышла молодая женщина и двинулась впереди в ту же сторону, куда шел Андрей. Он одним взглядом охватил сразу всю ее — стройные, крепкие ноги, тонкую, изящную талию, округлые, плавно покачивающиеся бедра, темные, блестящие волосы, уложенные на затылке в тяжелый пучок.

Андрей непроизвольно прибавил шаг. Охотничий инстинкт мужчины и естественное любопытство неизменно заставляли его догонять женщин, чем-то привлекших внимание со спины. Поравнявшись, он заглядывал им в лица, чтобы сопоставить предположения с действительностью. Разочарования случались часто. Природа безжалостна и не всегда милостива к людям, особенно к женщинам.

Он вспомнил, как отец шутя говорил, что для создания мужчины не надо ни особых материалов, ни старания. Набрал кривых ног, волосатых рук, приобрел два десятка яиц и кило сосисок — этого вполне хватит на то, чтобы слепить целое стрелковое отделение мужиков. А вот сотворить женщину... Отец обычно при этих словах возводил глаза к небу и просящим жестом возносил вверх обе руки. У женщины все должно быть на своем месте — от ноготка на мизинце до последней волосинки на голове. Женщина — венец и чудо природы...

Дальше отец в рассуждениях не шел и обычно глядел на мать. А она поистине обладала красотой неимоверной, и отцу не требовалось других доказательств.

Андрей догнал незнакомку у самого пустыря.

— Извините, вы не скажете, где дом четырнадцать?

Она обернулась. Он увидел ее глаза, большие, карие, нет, если точнее, то черные, блестящие, как агаты, обрамленные пушистымиресницами. Они сверкнули искрой живого света, доброжелательные, озорные, и улыбка, легкая, светлая, тронула полные губы.

— Пойдемте, я провожу...

Миновав пустырь, они дошли до восьмиэтажки.

— Это дом четырнадцать, — сказала она. — Вам в какую квартиру? Здесь три подъезда.

— В двадцать пятую.

— Это по пути. Я покажу.

Снова живым светом блеснули ее глаза, и улыбка тронула губы. Они вошли в подъезд. Подошли к лифту. Кнопку пришлось нажимать три раза подряд, пока она не залипла. Кабина тронулась. Скрипя и дергаясь, лифт потащил их на седьмой этаж.

— Как вас зовут? — спросил Андрей.

Она улыбнулась.

— Странно. Я ждала, что вы спросите гораздо раньше. Обычно военные более решительные.

— Почему вы решили, что я военный?

Она смерила его смеющимся взглядом.

— Не отрицайте. У вас выправка и глаза строгие. Командирские.

— Что еще вы можете угадать? — спросил он иронично.

— Что еще? Вы офицер. Скорее старший лейтенант. Лейтенанты не такие серьезные, а капитаны обычно постарше...

— Все же как вас зовут? — спросил он, скрывая растерянность.

Лифт остановился, двери открылись.

— Приехали, — сказала она и первой вышла на лестничную клетку. Подошла к двери с номером «25» на эмалированной табличке, достала ключи, открыла. — Входите!

— Да, но я... — смешался Андрей от такой неожиданности.

— Знаю, вы не ко мне. — Она засмеялась звонко, открыто. — Папа! К тебе пришли! Встречай!

Из глубины квартиры вышел хозяин, одетый по-домашнему просто. Вгляделся в Андрея и спросил недоверчиво:

— Вы Бураков? Андрей? Очень приятно. Где вы встретились с Наташей?

Михаил Васильевич походил на брата и в то же время был не полной, а увеличенной копией — пошире в плечах, повыше ростом, с более крупной головой и высоким лбом. Не меняя хмурого выражения, Михаил Васильевич еще раз оглядел Андрея, пожал протянутую руку и предложил:

— Давайте пройдем в беседку. Там нам будет удобнее. Они вышли на балкон, затянутый тенистым шатром дикого винограда. Здесь стояли столик и два кресла, плетенные из лозы, скорее всего плоды хозяйского рукоделия.

— Садитесь, — предложил хозяин. Они устроились друг против друга.

— Значит, вы Бураков? А вот на отца не похожи.

— Говорят, я в материнского деда.

— Простите, нет ли у вас документа?

Андрей пожал плечами, не совсем понимая, что так беспокоит хозяина, и вынул удостоверение.

Михаил Васильевич осмотрел фотографию, прочитал записи, удовлетворенно кивнул.

— Вы извините, но дело такое...

— Все нормально, — сказал Андрей. — Мне дядя Ваня сказал, будто вы знаете подробности...

Михаил Васильевич нервно встал, подошел к двери, притворил ее. Вернулся на место. Сказал, понизив голос:

— Какие там подробности? Так, кое-что. Если даже не меньше...

— Мне интересно все.

— Для чего, извините? — спросил Михаил Васильевич озабоченно. — Если для сообщения милиции, то я давать показаний не стану. От всего открещусь. Мне своя голова дорога...

— Вы чего-то боитесь?

— Боюсь, — ответил хозяин и снова встал. — Разве случай с вашим отцом не доказательство? А он как-никак полковник был. Теперь сравните: а кто я? Старший сержант зааса. Вот. — Михаил Васильевич большим пальцем отмерил на мизинце полногтевого сустава и показал Андрею. — Блоха. Прижмут и раздавят.

— Хорошо, — сказал Андрей.

Хозяин поерзал, устраиваясь поудобнее в кресле. Положил руку на столик, придвинулся поближе к гостю. Спросил:

— Вы с Мудраком знакомы?

— Нет. Майор начал служить с отцом, когда я уже был в Забайкалье.

— Значит, ничего не потеряли. А я этого мудака вожу. Каждый день. Иван — вашего отца, я — майора. Сперва мы ездили на «уазике», потом ту машину списали. Должность моя сохранилась. Стал возить майора на его собственной.

— Он что, сам не водит?

— Водить самому — одно, — вразумляюще пояснил Костров. — Иметь собственного водителя — другое.

Он замолчал. Андрей понимал, что подгонять собеседника при таком разговоре не стоит.

— Дней за десять до случая с полковником, — после паузы продолжал Костров, — я вез майора на Южнопортовскую товарную станцию. По дороге остановились у Казачьего бульвара. Мудрак приказал: «Подождем немного. У меня деловая встреча. Когда к нам подойдут, выйди минут на десять. Посиди в скверике. Я потом позову».

Костров говорил тяжело, обдумывая каждое слово, и буквально выдавливал фразу, будто через силу.

— Потом подъехала машина. Из нее вылез кавказец. Пока он садился к Мудраку, я ушел в сквер. Минут двадцать гулял, пока меня не позвал майор. Мы поехали. Потом я привез майора домой обедать. Он взял сумку. Сказал мне: «Подожди» — и ушел. Я ведь деньги получаю большей частью за то, что жду. В машине удобно. Включил магнитофон. Неожиданно вместо музыки пошел разговор. Сперва хотел выключить, потом подумал, что будет трепаться хмырь из кулинарного техникума, и оставил. Оказалось, совсем не он. Я даже испугался.