Генеральские игры - Щелоков Александр Александрович. Страница 43

— В машину, быстро! Едешь с нами. По дороге расскажешь.

Перед ней распахнули дверцу. Она забралась на заднее сиденье, стараясь успокоиться и прийти в себя.

Опять завизжали шины. Трогаться с места лихим рывком — особый шик у крутых.

Леночку придавило к спинке сиденья. Машина сразу пошла в гору и полетела, не снижая скорости на поворотах.

Один из грабителей, тот, что грозил ей пообрубать пальцы вместе с кольцами, лежал на полу под сиденьем, а в затылок ему упирался набалдашник глушителя. И амбал, державший пистолет в левой руке, повторял с равными промежутками:

— Ну, козлы, доигрались? Ну, козлы… — Он повернулся к Леночке. — Ты предупреждала, что застрахована?

— Они мне такое ответили…

— Может, не городские. Да ладно, разберемся. Машины выехали за город к мусорной свалке. Здесь обоих залетных, не знавших городских слов-оберегов, вытащили наружу. Раздели начисто, догола, не оставив ни трусов, ни маек. Швырнули на кучи мусора и долго охаживали дубинками по спинам и задницам. Затем уже недвижимых — черт знает, живых или мертвых, — оставили лежать там, где те упали.

На обратном пути один из охранников высыпал на сиденье содержимое большого портфеля — добычу грабителей. Сказал Леночке:

— Что твое, выбери.

В куче блестящих украшений Леночка нашла свои три кольца, золотую цепочку, сережки. Потом её взгляд остановился на двух перстнях — с сапфиром и александритом. Она взяла их и небрежно бросила в сумочку: разве не было у неё права на часть добычи?

— Все.

Охранник собрал оставшиеся цацки в портфель.

— Окончен бал, погасли свечи.

Каждый гражданин общества процветающей демократии, желавший попасть на прием к губернатору, должен был миновать сперва милицейский пост у входа в здание администрации, затем пост у входа в лифт, который ходил только до третьего, губернаторского, этажа. В большом предбаннике, через который нужно проследовать, прежде чем достигнешь приемной, сидят четыре мужика. Двое в штатском с хорошей выправкой, двое — в сером камуфляже. Все четверо похожи один на другого — мышцы из-под одежды прут буграми, прямые затылки без изгибов переходят в шеи, толстые, крепкие. Это уже личная стража. И только в конце пути, похожем на чистилище пред вратами рая, человек попадает в светлую комнату, где за компьютерами сидят две милашки — брюнетка и блондинка.

Злые языки говорят, что у губернатора есть график, по которому он ласкает то Женечку — темненькую, то Валечку — беленькую. Впрочем, злые языки для того и нужны, чтобы злословить.

Объективно же система безопасности обеспечивает губернатору рабочее спокойствие на сто десять процентов.

Однажды в город приехал важный чин из Москвы из администрации президента. Его физиономия была всем хорошо известна, поскольку независимое столичное телевидение от этого господина зависело очень сильно. Так вот к губернатору он с ходу прорваться не мог. Сановного гостя проманежили у дверей более часа. Конечно, Носенко потом принес ему извинения, руку пожал. Объяснил убедительно, что к Москве все относятся с неимоверным почтением, но в охране состоят люди тупые, неумные, толщина шеи которых не свидетельствует о наличии извилин в мозгах, но он их все же научит разбираться в том, кто есть кто. Ну и так далее. Короче, сказано было все, что положено говорить в таких случаях. А когда москвич уехал, вся дежурная смена получила премию — по миллиону на рыло. И поняли ребята, что промахов не допустили.

Гулливер проходил к губернатору запросто, без задержек. Потому как был круче всех крутых, оберегавших сановное тело Носенко, и все знали — если идет, значит, так нужно.

Обеспокоенный кознями Муллы, Гулливер зашел к Носенко в неурочный час. Помахав ручкой, гость проследовал все посты, в приемной ласково тронул попочку Валечки, легонько ткнул пальцем в грудочку Женечки, бросил им на столы блестящие пакеты с колготками «Санпелегрино» и, сопровождаемый ласковыми улыбками секретарш, открыл тяжелую дверь губернаторского кабинета.

У Носенко сидел начальник управления железной дороги, но кто он против Гулливера? Потому Носенко сказал:

— Главное, Василий Егорович, мы обговорили. Зайди к помощнику, скажи, что я дал добро. Ко мне вот товарищ по очень важному делу.

Когда железнодорожник вышел, Гулливер вынул из внутреннего кармана пиджака плотный желтый конверт. Небрежно шлепнул его на стол.

— Это тебе, Игнат, на табак.

Носенко не курил, но не на чай же ему давать?

Впрочем, проделай подобное в этом кабинете кто-то другой, последствия могли быть самыми печальными: от возможности вылететь в дверь и скатиться по губернаторской лестнице до судебного дела за попытку всучить взятку должностному лицу. Губернатор не нуждался в крохах. Миллионные доходы ему давали акции ПАКТа. Он был достаточно обеспечен, чтобы не брать без разбору, и в то же время недостаточно богат, чтобы не брать вообще. Носенко брал с разбором, у тех, кому доверял, кого поддерживал.

Они обменялись рукопожатием.

— Садись, Алексей. Что скажешь?

— Пришел идею провентилировать.

— Крути.

— Сколько у тебя, Игнат, в городе казино?

— А хрен его знает. Задай вопрос полегче. У меня и без казино забот выше макушки.

— Плохо, Игнат. Не владеешь обстановкой. Спроси у меня.

— Сколько?

— Восемнадцать.

— И что?

— Нашему городу такого множества бардаков не требуется.

Носенко помял подбородок пальцами, стараясь понять, что имел в виду Гулливер. Понял. В смышлености губернатору отказать трудно: умен, хитер, изворотлив.

— Что предлагаешь?

— Двенадцать надо закрыть. Оставить шесть.

— Твои?

— Значит, понял.

— А как я их закрою? Сразу спросят: почему именно двенадцать, а не все сразу.

Гулливер знал, зачем шел к губернатору, и заранее все продумал.

— Как ты думаешь, Игнат, сколько казино в Баку содержат русские? А в Тбилиси?

Носенко сразу поймал нить логики.

— Так, так. Интересно. А что, все те двенадцать…

— Не все, но десять точно. Хозяин — Мулла. По паспорту Махмуд Салимов. Шнырь из Ленкорани. Анашист. Правда, у него все расписано на подставных лиц.