Генеральские игры - Щелоков Александр Александрович. Страница 59

Рубцов выскочил из засады и с тылу подскочил к прицепу. Схватился за борт. Поставил ногу на колесо. Заглянул в кузов. Там на куче металлолома лежал битый и ржавый кузов «Ниссана-Максимы». Крутой хозяин ухитрился долбануть машину с такой силой, что даже её крыша попита гармошкой. Задней двери на месте не было.

Рубцов, не раздумывая, лег животом на борт и скользнул в прицеп.

Водитель и его напарник вернулись из кустов к «КамАЗу», все также весело гогоча. Стукнули дверцы. Машина рванулась с места, как ракета со старта. Рубцова швырнуло, и он больно ударился боком о выступ порожка «Ниссана». Смачно выругался, но тут же плотно закрепился, упершись руками и ногами в стенки кузова.

Прицеп лихо прыгал на выбоинах. Трясло нещадно. Железо, заполнявшее кузов, глухо гремело. Знай Рубцов, что ехать придется с такими удобствами, он бы не полез.

Зверь-шоферюга скорее всего был когда-то танкистом. Он дергал машину, сразу пуская на полный ход, потом, не сбросив скорости, бил по тормозам. Визжала резина, скрипели сочленения прицепа, гремело железо, нагруженное в кузова. Как ни старался Рубцов зафиксировать тело в распор, его швыряло то вперед, то назад. Один раз он ударился головой, другой — коленями.

У ворот РТБ машину не осматривали. Она лишь на миг задержалась. Невидимый из кузова человек заорал водителю:

— Загони на разгрузочную! Под электрокран.

— Пошел ты! — Водитель был мужиком лихим и держался независимо. Отвечал он с такой же резкостью, как тормозил. — Мне сам Чуркин сказал к ангару гнать. Под пресс.

— Ну, если Чуркин…

Препирательства прекратились.

Машина вновь рванулась и заскакала по бетонным неровным плитам уже на территории базы.

«КамАЗ» быстро проследовал внутрь зоны, огражденной бетонным забором. У монтажно-испытательного корпуса пришлось подождать, пока откроются ворота цеха. И только уже внутри, под крышей, мотор заглох.

Последнее, что слышал Рубцов, были слова водителя. Он прокричал кому-то невидимому:

— С разгрузкой не тяни. Мне ещё одну ездку сгонять надо.

Тяжелый стук металлической двери ознаменовал наступление обеденного перерыва.

Рубцов осторожно приподнял голову, огляделся. Тело болело от ударов и тряски.

В огромном помещении производственного корпуса стояла тишина. Середину цеха занимал мощный гидравлический пресс. На зеленой станине Рубцов увидел табличку с названием фирмы-производителя — «ДЕМАГ».

Осмотрев цех, Рубцов легко разобрался, что заготовки — а это были корпуса старых автомобилей — поступали на пресс, и тот брикетировал их, сжимая мощными усилиями с трех сторон — с боков и сверху. При этом в глаза бросилась странность: любой кузов легковушки силой давления мог быть расплющен и сжат до размеров строительного кирпича. Между тем на стороне, куда выходила готовая продукция пресса, брикеты имели размеры пианино.

Что-то не вязалось, но что именно, объяснить себе Рубцов пока не мог.

За железной дверью цеха послышался шум. Рубцов огляделся. Вдоль глухой стены здания на разной высоте тянулись металлические балконы, соединенные трапами. Чтобы не греметь по железным ступеням, Рубцов снял ботинки. Быстро взобрался на первый ярус. Посмотрел вниз, подумал и поднялся выше. Внизу заскрипели двери.

Рубцов лег на балкон так, чтобы видеть цех через прутья ограждения.

На его глазах двое работяг, вошедших в помещение, приподняли за край брезент, покрывавший штабель, расположенный у противоположной стены. Открылась сплошная стена зеленых ящиков, поставленных один на другой. По их виду и форме Рубцов без труда определил — это стандартная заводская упаковка автоматов Калашникова. Количество оружия, хранившегося на базе акционерного общества «Ферэкс», торговавшего металлоломом, впечатляло.

Подхватив ящик, рабочие понесли его к разбитому корпусу «Вольво», который покоился на рогах автопогрузчика. Они аккуратно вложили упаковку внутрь развалюхи. Пошли за следующим ящиком. Принесли и таким же образом уложили в машину.

Всего внутрь кузова они поместили восемь оружейных ящиков.

Закончив укладку, из груды кровельного железа, лежавшего в углу, рабочие взяли несколько листов и втолкнули в кузов так, что те закрыли с боков упаковки с оружием. После этого один из работяг сел за руль автопогрузчика, тронул машину и подтащил груз к прессу. Его напарник включил станок и начал осторожно обжимать начиненный ящиками кузов с боков и сверху.

Гудели электродвигатели, приводившие в действие гидравлический пресс, скрежетал сжимаемый металл… Всего три минуты ушло на то, чтобы превратить останки «Вольво» в аккуратный блок прессованного железа.

Автопогрузчик, сняв тяжелую компактную глыбу металла с пресса, оттащил её к другим такого же вида блокам.

Работяги, покончив с одной машиной, вернулись к ящикам и начали готовить к загрузке новый кузов. Работали они скоро, без перекуров, и штабель прессованных кубиков в конце производственной линии быстро возрастал. Никто за все время в цеху не появлялся, работу двух специалистов не контролировал. Видимо, лучшим погонялой и надсмотрщиком для них был хороший заработок.

Рубцов чувствовал себя не лучшим образом. Пол оказался неровным, волнистым, и металл до боли жал бока. Давало себя знать и выпитое перед «экскурсией» пиво. Жидкость требовала выхода, низ живота сильно давило, и иногда казалось, что синеет в глазах.

Рубцов со злостью вспомнил о «либеро» — подгузниках нового типа, которые так упорно рекламировало телевидение. Будь они у него в штанах, проблем с выпитым не было бы.

Терпеть пришлось долго. Только в шесть вечера рабочие прекратили работу. Они выключили пресс и ушли из цеха. Грохнула дверь, и в помещении стало тихо.

Рубцов торопливо спустился вниз и, не имея сил далеко уйти, сбросил давление прямо у станины пресса. Только потом он старательно обследовал цех, стараясь найти выход. Однако двери — их оказалось целых три — были надежно заперты.

Походив среди металла и оружейных ящиков, Рубцов остановился возле канализационного люка, закрытого чугунной крышкой. В груде металлолома нашел железный прут. Используя его как крючок, сдвинул крышку в сторону. Присел рядом с отверстием, принюхался. Пахло сыростью. В темной глубине журчал ручеек.