Крысы в городе - Щелоков Александр Александрович. Страница 8

— Не одно, капитан. Не одно. Вот тебе хватило ума понять — теория не права. Но разум должен был подсказать — другие вокруг не дураки, а коли так, то почему они придерживаются иной линии? И понял бы: такова установка сверху. Значит, надо идти в ногу со всеми. Ты знаешь, сколько я, министр, каждый день, да что там день, каждый час вижу несоответствий между теорией и практикой? Можно такую волну на науку погнать, ни один академик марксизма не устоял бы! А я этого не делаю. Может быть, потому и министр. Вот это по большому счету и называется разумностью. Пока она к тебе не придет, толку для ^службы от тебя не будет. Придется для урока вкатить тебе взыскание.

— Приму с радостью. — Голос Рыжова был полон дерзости. Министр встал. Слова его звучали холодной сталью.

— Шутишь, капитан? И с кем?!

— Нисколько. Просто для меня выговор от министра будет почти что орденом. Тысячи таких, как я, капитанов даже в глаза вас не видали. А мне личный выговор. Из рук в руки. На всю жизнь память.

Министр захохотал, и, судя по всему, искренне.

— Ко всему ты, Рыжов, еще и нахал. Иди, служи. Смехом министра и закончилась встреча. Но самым забавным все же стало то, что никакого взыскания (а оно напрашивалось само собой) Рыжов не получил. В академии решили, что лучше выждать, когда капитану вломит министр, а тот, должно быть, счел, что достаточно вызова к нему на ковер: для мелкой сошки, какой был Рыжов, он послужит уроком.

Тем не менее где-то в таинственных недрах управления, которое коротко именуют «кадрами», где живые люди представлены только бумажными карточками и личными делами, перед фамилией «Рыжов» чья-то рука сделала особую пометку, перекрывающую капитану карьерный кислород. Многие его коллеги, даже те, что схлопотали по два-три взыскания за промахи, оплошности и недостатки в работе, продвигались по лестнице должностей и званий, а Рыжова удача обходила стороной. И тогда он ушел из милиции в прокуратуру. Ушел, так и не став человеком разумным в том понимании, которое ему старался привить могучий министр.

КАТРИЧ

Высокая квалификация часто становится проклятием для человека, если он выпадает или его выталкивают из дела, к которому он больше всего расположен и приспособлен. Капитана Артема Катрича, талантливого сыщика, смелого бойца, уволили из милиции после предупреждения о неполном служебном соответствии. Чашу терпения начальства переполнило интервью, которое Катрич самостийно дал газете «Голос Дона». Без всякой дипломатии капитан привел примеры подкупа стражей порядка криминальными элементами. Факты настолько взволновали общественность, что несколько сотрудников милиции попали под следствие, а с Катрича при первом удобном случае сняли погоны.

Теперь второй месяц капитан искал работу, но то, что ему предлагали, его не устраивало, а того, что бы устроило, не находилось.

Ранним утром, когда Катрич собирался в очередной раз отправиться на поиски вакансий, в его квартире зазвонил телефон. Событие это за последнее время было не частым. После увольнения некоторые сослуживцы, раньше считавшиеся друзьями, от опального товарища отшатнулись: демократия демократией, а узнает начальство…

Катрич снял трубку настороженно: плохие новости ему в последнее время сообщали чаще хороших.

— Здравия желаю, господин есаул! Катрич узнал голос Рыжова и обрадовался. Даже чужой веселый голос способен поднять настроение.

— Здра-жла, господин генеральный прокурор! Чем могу служить?

— Нужен совет. — Голос Рыжова стал твердым. Катрич насторожился. Отношения с «важняком», следователем прокуратуры по особо важным делам Рыжовым, у него всегда были сугубо деловыми, хотя внешне они почти всегда облекались в шутливую форму. Поэтому догадаться, была ли просьба Рыжова о совете серьезной или он снова хохмил, было непросто.

— Оплата консультаций по тарифу. Устроит?

— Принято. — Рыжов согласился без сопротивления. — Теперь скажи, если бы я нашел миллион в кошельке, какое мне положено вознаграждение за возврат?

— Ты не шутишь?

— Господин есаул! Стал бы я из-за шутки звонить человеку отставному, отовсюду изгнанному демократией?

«Шутит», — понял Катрич, и на душе стало легче. Но ответил серьезно:

— Закон считает, что владелец денег обязан возместить нашедшему транспортные расходы за доставку находки. Значит, больше двух тысяч — билет на автобус туда и обратно — вам не заработать.

— Знаешь закон, — сказал Рыжов. — Потому готовь две тысячи. Я нашел твой кошелек, а в нем «пол-лимона».

Катрич понял: Рыжов предлагает работу. Смутился и обрадовался одновременно. Оказывается, кто-то о нем еще помнил и заботился. Чувство благодарности не позволило отшучиваться.

— Иван Васильевич! Может, лучше мне к вам подъехать?

— Ну, жмот! — притворно возмутился Рыжов. — Даже транспортные расходы оплатить мне не хочет.

Они встретились в сквере на набережной. Предложение поработать Катрич принял с радостью. Рыжов рассказал о деле.

— Типичное заказное убийство, — определил Катрич. — Будем копать. — И тут же спросил: — Кто ведет дело?

— От прокуратуры студент юрфака Васильев. Стажер. От милиции — Дронов.

— Что у них есть?

Рыжов поскреб затылок. Ему не хотелось сразу отпугивать напарника полной безнадежностью следственных телодвижений. Катрич все понял сам.

— Ничего, верно?

Главное слово было произнесено, и терять Рыжову стало нечего. Он изобразил возмущение на лице.

— Ты уж совсем, Артем! Нашли гильзу.

— «Макаров»?

— ТТ.

— Что еще?

— Ну, если ты ставишь вопрос принципиально, — Рыжов ясным невинным взором посмотрел на Катрича, — признаюсь: больше нет ничего.

— Что станем делать? — Голос Катрича не прозвучал рас-строенно. Начинать сыск с голого места на асфальте, омытом дождем, ему приходилось не раз. Задавая вопрос Рыжову, он хотел лишь выяснить, насколько тот не боится риска. Судя по всему, тбт не боялся.

— Искать будем, Артем. Не в степи все происходило, а на проспекте Победы. Рядом магазины. Киоски. К дому Порохов приехал на машине. Поскребем по сусекам — мусора наметем с избытком. А в мусоре только искать улики.

— Жаль мне ребят из оперативной группы, — вздохнул Катрин притворно. — Поставим мы им фитиль, это как пить дать.

— Нэ кажи «гоп», есаул, — остановил его Рыжов, — лучше седлай коня. Кстати, нужен еще один розыскник. У нас есть вакансия. Найдется кто-нибудь?

— Уже нашелся.

— Кто?

— Георгий Петрович Лекарев.

— Способный?

— Обижаете, Иван Васильевич. Жора — мой двоюродный брат. Гены общие…

— И когда я эти гены увижу? Катрич на миг задумался.

— Через два дня. Он послезавтра уходит в отпуск и будет с нами.

— Отлично, казак, поскакали!

Это только кажется, что можно совершить преступление, не оставив следов. Другое дело, что найти их удается не всегда. Отыскать невидимое способен только сыщик, наделенный талантом. А талант сыщика — в наблюдательности и терпении. Этими качествами Артем Катрич обладал в полной мере.

Работу он начал с осмотра места происшествия. Вошел во второй подъезд. Поднялся по лестнице до пятого этажа. Пешком спустился вниз. Потом лифтом подъехал до самого верха. К своему удивлению, на последнем, восьмом, этаже обнаружил сквозной пожарный проход, соединявший лестничные клетки всех четырех подъездов.

Освещения в проходе не было. Пришлось зажечь карманный фонарик, который Катрич всегда носил с собой. Пыльный пол был истоптан следами. Судя по всему, люди здесь проходили в обе стороны. В уголке лежала большая стопка газеты «Экстра-П» — придонское рекламное издание. Газету бесплатно опускали в почтовые ящики вне зависимости от желания жильцов. Правда, делалось это только в центральных районах, где жили люди побогаче — потенциальные покупатели рекламируемых благ.

Катрич машинально провел пальцем по газете, лежавшей сверху. Пыли на ней не было. Взял один из номеров, посмотрел на дату. «Экстра-П» оказалась свежей, выпущенной за два дня до убийства Порохова.