Зона зла - Щелоков Александр Александрович. Страница 23

И вот при ясной погоде, при свете солнца, в условиях отнюдь не чрезвычайных, «Ил» врубился точно в середину правого борта «двенадцатого Антона».

Последствия были ужасными. Обе машины – пассажирская и десантно-транспортная – развалились на части. Люди падали с огромной высоты живыми. Падали на колхозное картофельное поле, выбивая в мягкой земле своими телами большие ямы.

Верочка потом видела привезенные с места катастрофы автоматы Калашникова, со стволами, скрученными в спирали, пистолеты Макарова, согнутые пополам, как гвозди, не пожелавшие забиваться в доску.

Отец и сын упали на землю вместе: отец прижимал Витька к груди, так же, как некогда прижимал к себе Верочку. Но не было на нем в этот раз парашюта…

Нередко после смерти любимого мужа, хуже того – мужа и ребенка сразу, женщина ломается" теряет волю к жизни, утрачивает интерес к окружающему миру. С Верочкой все происходило иначе. Да, чувства ее словно закаменели. Она не обращала внимания на мужчин, которые бросали красноречивые взгляды на вдову, полную обаяния и зрелой красоты.

Она отворачивалась от чужих детей, чтобы в каждом не угадывать своего – потерянного.

Но в то же время ей стало нравиться идти навстречу опасностям. Она теперь принадлежала не себе, а тому прошлому, которое оказалось утерянным с Витьком и Максимом. И будущее казалось ей темным туннелем, в конце которого не было заметно даже светлого пятнышка.

Однако желание добраться, дойти до конца туннеля ее не оставляло.

Стараясь забыться, Верочка полностью отдалась парашютному спорту. Она словно пыталась постоянным риском пытать свою судьбу. Затяжные прыжки, которые она совершала, пугали безрассудной смелостью даже ее командиров. У некоторых возникали мысли, что добром такая отчаянность не кончится.

Однако отстранить от прыжков спортсменку, которая регулярно привозила «золото» с международных соревнований, никто не хотел.

Чуть позже стало ясно, что отчаянность Верочки, ее безрассудство – это не поиск способа свести счеты с жизнью. Она не таила в себе сумасбродных комплексов, умела за себя побороться и постоять…

Шли обычные тренировочные прыжки мастеров на точность приземления. Верочка поднялась в воздух со второй группой спортсменов. В точке выброса подошла к открытому люку. Ветер высоты тугой струёй бил в лицо.

Из-под крыльев самолета выплывала знакомая панорама учебной базы парашютистов. Справа виднелись домики аэродромных служб, похожие на спичечные коробки. На зелени луга, пересеченного наискосок взлетно-посадочной полосой и двумя рулежными дорожками, хорошо виднелась мишень -круг, в центре которого надо было приземляться соревнующимся.

Абсолютно спокойно, не испытывая ни страха, ни соревновательного азарта – с ее ли опытом волноваться? – Верочка шагнула вперед. Она быстро стабилизировала свободный полет. Сориентировалась по отношению к мишени. В нужный момент размеренным движением руки рванула вытяжное кольцо.

Парашют, полыхнув над головой языком оранжевого пламени, стал вдруг скручиваться в жгут. Она поняла – что-то неприятное случилось со стропой управления. Парашютистка неслась к земле, таща за собой как сигнал бедствия трепетавшее на ветру оранжевое полотнище.

Верочка ясно представляла всю отчаянность своего положения, но относилась к нему хладнокровно. Ее не пугала сама смерть. Она видела погибших мужа и сына. Помнила, как изуродовала, измяла их земля. И не столько желание сохранить жизнь, сколько боязнь, что ее именую такой же искалеченной увидят товарищи и друзья, помогла переломить обстоятельства.

Не думая о метрах, отделявших ее от земли, не считая секунды, которые, возможно, могли стать роковыми, Верочка быстро перебирала стропы, подтягивал купол к себе. Мысль ее работала холодно и четко. Анисимов рассказывал Верочке немало историй о критических ситуациях, возникавших в небе. Он не пугал жену. Он учил ее, как вести себя в минуты опасности и предотвращать ее.

Когда полотнище было рядом, Верочка аккуратно, словно оправляла юбку, расправила шелк и оттолкнула от себя вверх. Поток воздуха наполнил парашют. Оранжевый зонт хлопнул, раскрылся над головой.

Приземлилась Верочка в центре мишени.

Ее бросились обнимать, стали тискать в объятиях… Радость в такие мгновения и у товарищей, и у соперников бывает искренней.

На другой день после этого случая Верочку пригласил к себе командир воздушно-десантной дивизии генерал-майор Чупров. Он принял ее в своем кабинете: встретил у дверей, провел внутрь, усадил за столик. Сам сел напротив. Из фарфорового чайника разлил по горластым чашкам золотистый чай. Подвинул поближе к гостье блюдо с сухим печеньем.

– Вера Васильевна, – генерал говорил спокойно, размеренно, – позвольте мне еще раз выразить вам восхищение вашим мужеством. Мне даже неудобно говорить вам такой комплимент. Но слово «женственность», хотя и подходит к вам полностью, все же характеризует несколько иные качества. Верно?

Она слушала обязательные для подобных случаев фразы молча, не выражая эмоций.

Генерал был молод. В силу родства с командующим войсками военного округа, которому приходился племянником, Чупров не взбирался к высокому званию по крутым и утомительным ступеням карьерной лестницы.

Он подъехал к своей должности на эскалаторе везения. И теперь купался в радостях, которые дарило положение комдива молодому, полному сил и честолюбия мужчине.

Одетый в новенькую форму с золочеными пуговицами, чисто выбритый, орошенный модным дорогим одеколоном, Чупров явно любовался собой, гордился своей чуткостью и добротой.

– Если пожелаете. Вера Васильевна, я помогу вам устроиться на службу. Вы мастер парашютного спорта. Так?

– Да. – Она покорно опустила голову.

Генерал потянулся через стол и положил на ее руку свою ладонь. Верочка почувствовала, что в смазливом и сильном жеребчике загуляли совсем другие, далекие от простого сочувствия мысли, и убрала руку. Не просто отдернула, а сняла правой с левой ладонь генерала и положила ее на стол. Тот понимающе улыбнулся, показывая, что все нормально и его такое обращение не задело.

– У нас в дивизии… Вы, может быть, слыхали… Женское подразделение со спортивным уклоном…

– Да, слыхала.

– Я помогу вам устроиться туда. Пока есть вакансии. Заключите контракт… У вас получится…

Верочка действительно знала о подразделении специального назначения, которое официально именовалось «ротой мастеров». Оно формировалось из женщин, парашютисток высокого класса. Все члены этой команды участвовали во всесоюзных и международных соревнованиях, получали «золото» и «серебро», дипломы и премии, часто ездили за границу.

Их учили иностранным языкам, меткой стрельбе, владению всеми видами оружия – холодного и огнестрельного. На самом деле «рота мастеров» была диверсионным подразделением Главного разведывательного управления Генштаба Вооруженных Сил. Оно предназначалось для проведения специальных операций на территориях стран-противников в случае возникновения большой войны.

Два года спустя Верочка получила офицерское звание. К этому времени она знала немецкий, свободно владела английским. Множество раз выезжала в Бельгию и Германию.

Легко, без всяких трудностей ориентировалась в переплетении улиц Гамбурга, Брюсселя, Брюгге. Все это входило в ее профессиональные обязанности, к исполнению которых она относилась со всей серьезностью.

А обязанности не были простыми. Элегантно одетая, молодая и очень красивая женщина, какой она появлялась в Германии и Бельгии, в случае войны должна была выступить в роли террористки. Верочка все время знала, кого ей предстояло ликвидировать.

Сперва этого человека – председателя Комитета по ядерному планированию НАТО генерала Дугласа Хейга, она видела только на фотографиях. Потом встречалась с ним лицом к лицу в Брюсселе.

Генерал Хейг, плотный мужчина с прямой спиной, высокий, с невыразительным мясистым лицом и прямым носом, жил на тихой улочке пригорода в красивом двухэтажном коттедже. По утрам, уезжая на службу, он несколько кварталов проходил пешком, совершая моцион к ожидавшей его машине. Вечерами, возвращаясь домой, он двигался от машины к коттеджу тем же самым маршрутом. На небольшом удалении за генералом всегда шагал крепкий мужчина с черным чемоданчиком. По его конструкции Верочка без труда определила, что это не кейс для бумаг, а футляр пистолета-пулемета «микро-узи» израильского производства.