Люди Быка - Щепетов Сергей. Страница 28

Ситуация с местной «лингвой» оказалась довольно своеобразной – с такой Семен ЗДЕСЬ еще не сталкивался. Зато сталкивался ТАМ – в родном мире. Он предполагал, что придется долго мучаться, чтобы научиться свободно общаться с лесными земледельцами, поскольку их язык не имеет ничего общего с языком степняков. Первый же урок «звукового» общения, преподанный ему Нилок, заставил Семена сначала оторопеть, а потом облегченно рассмеяться.

Оказалось, что у местных жителей имеется как бы два языка – «нормальный» и «повседневный» Первый для обычной коммуникации почти не используется, да Нилок его толком и не знает. Второй же язык представляет собой… мат!

«Ничего особенного, – подумал Семен, сделав это открытие и отсмеявшись. – Многие ученые моей былой современности считают, что именно мат был первичным, изначальным языком людей. Во многих культурах он табуируется и постепенно угасает, теряя свое назначение. У нас же на Руси он живет и здравствует, а в перестроечные времена даже совершил экспансию: массово вторгся в бытовую речь простолюдинов и начальников, мужчин и женщин, проник в печать, на экраны и театральные подмостки. По себе знаю, что мужской коллектив (а иногда и женский!) вполне успешно может управляться без использования нормативной лексики. Мат – наш родной, исконный язык, и никакие татары его на Русь не заносили».

В общем, весь «бытовой» язык Семен освоил за два вечера, да и то потому, что не напрягался – мог бы и за один. Десяток глаголов, два десятка существительных, половина из которых к тому же имеют общие корни. Ну, а бесконечные варианты мимики, интонаций и жестов запоминать было не нужно – Семен их и так знал. На всякий случай он выучил счет до двадцати, несколько десятков «обычных» слов, кое-как освоил времена, склонения и спряжения, а потом слил все «в один стакан», размешал и из этого замеса смело стал лепить фразы. И его понимали! Более того: он сам понимал, что ему говорят!

Ободренный первыми успехами, Семен начал обогащать местную лингву изощренными комбинациями, выработанными в эпоху застоя советской люмпен-интеллигенцией. В деревеньке, где он впервые публично озвучил такой опыт, женщины чуть не забросали его камнями и палками, а мужики стали буквально носить на руках – пока не иссяк весь запас пива. Данный лесной народ возник, конечно, не вчера – он, безусловно, имел долгую историю, какую-то культуру и систему верований. Однако оказалось, что, оперируя лишь «матом», от всего этого Семен отрезан напрочь – надо учить «основной язык». Общаться же с толпой можно сколь угодно долго, но и затягивать не стоит – людям может и надоесть.

Примерно через полчаса Семен приступил к исполнению песен различных авторов. В перерывах слегка опьяневший Пит плясал вприсядку под дружные хлопки зрителей, изображал обезьяну, передразнивал кого-нибудь из публики и требовал платы. Полученное Семен у него отбирал – лепешки складывал в мешок, а пиво сливал во взятый напрокат жбан. Иногда при этом он выбирал женщину посимпатичней или мужичка поплюгавей и начинал выпытывать подробности их половой жизни и особенности отправления естественных надобностей организма. Присутствующим это очень нравилось.

Начало уже смеркаться, когда Семен решил, что, пожалуй, пора: под влиянием пива и волшебной силы искусства обстановка сделалась совсем непринужденной. На всякий случай – для проверки зрелости народных масс – он предложил пышногрудой красавице из третьего ряда пройти на «сцену» и прямо при всех кое-чем с ним заняться. Красавица покраснела и обозвала Семена несколькими словами, имеющими прямое отношение к гинекологии, проктологии и урологии. Толпа ужасно обрадовалась, потому что, как оказалось, рядом с красавицей стоял ее муж, а за подол держались дети, которым было ничего не видно. Этот муж сначала смеялся вместе со всеми, а потом что-то сообразил, стал грозить кулаком и сообщать во всеуслышание, что и каким способом он с Семеном сделает.

Оскорбленный в лучших чувствах артист заявил, что он так «не играет». Если почтенная публика (туды ее в качель!) желает продолжения представления, то женщины и дети должны быть удалены из зала. В ответ народ на разные голоса посоветовал Семену не выпендриваться, иначе он может лишиться кое-чего важного.

– Ах так? – сказал артист. – Ладно… Я вас предупредил – чтоб потом без претензий! Смотрите и слушайте!

Когда установилась относительная тишина, Семен заныл-завыл попурри из всех известных ему медленных и томных мелодий. Начал он тихо, а потом прибавил громкости и даже попытался танцевать в такт собственному напеву. При этом он воображал и «транслировал» толпе смутные образы обнаженных женских тел. Люди перестали жевать лепешки, прихлебывать пиво и щелкать орехи.

Почувствовав, что внимание завоевано, главный артист дал знак Нилок. Она поднялась на ноги и вступила в игру. Была она в просторной Семеновой меховой рубахе, которая оставляла открытыми лишь босые ноги и обритую наголо голову. Если бы не груди, подпирающие одежду спереди, ее вполне можно было принять за парня-подростка. Под Семеновы завывания девушка начала танцевать – если можно так выразиться, конечно…

«Дело в том, что большинство женских танцев издревле имеет эротическую имитативную природу, – мысленно усмехался режиссер-постановщик. – С развитием и усложнением культуры эта эротика прячется под слоями условностей, становится аллегоричной до неузнаваемости. Простейший пример: «Во поле береза стояла…» в исполнении ансамбля русской народной песни и пляски. Кое-какие танцы у местных девушек, конечно, имеются, только Нилок их не знает, поскольку была как бы парией, и ее на «танцульки» не звали. Некоторое чувство ритма у нее есть, а вот интуитивная «грация и пластика» отсутствуют напрочь. Поэтому она просто имитирует (пардон!) мастурбацию или соитие».

Когда Семену показалось, что зрители правильно поняли эту «музыкальную» пантомиму, он подал танцовщице новый сигнал, и она потянула завязанный на бантик ремешок, которым был зашнурован ворот рубахи. Шнуровку она ослабила и стала потихоньку вылезать из одежды. Когда на свободе оказалась левая рука и плечо, толпа издала томный стон и придвинулась ближе.

«Кажется, я не ошибся, – оценил результат Семен. – Вообще-то, стриптиз, наверное, самое древнее шоу в мире, но тут случай особый».

Идея постановки такого номера возникла следующим образом. В результате общения с Нилок и собственных наблюдений Семен сделал удивительный вывод: при всей словесной «развязности» у туземцев строжайшее табуирована нагота человеческого тела. Причем и мужского, и женского! Обычай дозволяет женщине обнажать при посторонних стопу и половину голени или руку до локтя. Сам же локоть или голая коленка – это м-м-м… Мужики даже в сильную жару своих пропотевших рубах не снимают. Купаются в реке женщины и мужчины строго раздельно, дети отдельно от взрослых. Когда Нилок привязывали на лесном капище, это делали женщины, чтобы кто-нибудь из мужиков, не дай бог, не увидел ее голой. В общем, и смех и грех!

Это было тем более смешно, что, по уверениям Нилок, внутри семей, то есть за дверями жилищ царил сплошной разврат. Отцы семейств не только грешили снохачеством, но и… В общем, сказать стыдно. Но – в темноте!

Такое этнографическое открытие, естественно, потянуло за собой хулиганскую идею устроить туземцам стриптиз – в коммерческих целях, конечно. Тем более что в труппе имелась юная особа, которой терять было решительно нечего. «А не побьют? – засомневался сначала Семен. – Могут, конечно, но шуты и скоморохи издревле зарабатывали тем, что балансировали на грани общественных запретов или даже демонстративно их переступали. Им как бы дозволялось то, что не дозволено нормальным людям. За это много веков подряд артисты были одновременно любимым и презираемым сословием. Достаточно вспомнить фильм „Андрей Рублев" и скомороха в исполнении Р. Быкова».

Неуклюжий, но однозначный танец продолжался. Нилок еще больше распустила ворот рубахи, потянула ее вниз и извлекла наружу довольно аппетитную грудь. Семен смотрел не на нее, а на зрителей, и пытался понять, что женщины-то в этом находят интересного?! В толпе же происходило невнятное движение – не отрывая взгляда от «сцены», мужики пытались продвинуться вперед, а женщины их как бы не пускали.