Люди Быка - Щепетов Сергей. Страница 38

Между тем в помещении оказались еще двое – Семенов охранник и предводитель отряда, взявшего его в плен. Они уселись справа и слева, образовав как бы квадрат с очагом в центре. Женщины, орудуя ремешками и палкой, закрыли дыру дымохода и вышли из вигвама. Стало почти темно – свет пробивался лишь в узкие щели наверху. Некоторое время все сидели неподвижно, а потом хозяин зашевелился. Не вставая с места, он положил на угли щепотку чего-то. Угли засветились, запах усилился, и Семен поставил окончательный диагноз: «Конопля. Она же гашиш, план и так далее». Он попытался дышать редко и неглубоко, чтобы оттянуть начало одурманивания.

Хозяин качнулся всем корпусом и произнес два слова. Семен их понял:

– Здравствуй, брат!

Мозги работали пока еще четко, и Семен попытался проанализировать смысловые слои данного приветствия: «Они тут все, вероятно, отождествляют себя со своими животными – так бывает. Обращение „брат" с такой вот интонацией означает признание меня человеком-быком, но как бы молодым, занимающим очень низкое положение в иерархической структуре стада. Грубо говоря, он обозвал меня теленком, родившимся позже, чем он сам, хотя и допускает, что мы сосали одно и то же вымя. Почему? Потому что я смог договориться с быком. Это – с одной стороны, а с другой стороны – продемонстрировал неумение ездить на нем верхом, позорно свалился. Значит, для них я „свой", но неполноценный, слабенький. Если с этим сейчас согласиться, потом что-либо исправить будет очень трудно. М-да-а-а… – вождь и учитель народов собрал волю в кулак, принимая решение: – Значит, надо „гнуть пальцы"! Причем, с запасом, не боясь переборщить! Эх, где, как говорится, наша не пропадала!»

– Здравствуй и ты, – спокойно ответил Семен. – Только я не сын коровы.

Ему показалось, что туземцы переглянулись в некотором замешательстве. Впрочем, длилось оно недолго:

– Кто же ты? – последовал вопрос.

– Мамонт, конечно, – пожал плечами Семен. – Разве не видишь?

Он не стал экономить ни художественное воображение, ни свои телепатические способности. «Мыслеобразы» пошли один за другим – объемные, яркие, живые. Вот дерутся два саблезуба, а вот огромный мамонт-самец ведет по заснеженной степи свое стадо. Сначала Семен сам ломал бивнями наст, а потом превратился в человека, сидящего на холке животного. Эти двое стали как бы одним целым – по всем правилам уподобления.

– Так, – сказал рогатый старейшина, – та-ак… Что же ты делаешь здесь, Мамонт?

– Ищу новые пути для «своих», – ответил Семен. – Чем же еще заниматься вожаку летом?

– Это наша земля, – пробормотал разрисованный парень. – Это – земля Быка!

– Конечно, – охотно согласился Семен. – Но она находится в мире Мамонта.

– Мамонт ушел, – сказал предводитель. – Много лет никто не видел его здесь.

– Еще увидите, – заверил Семен. – Бык всегда уступал ему дорогу.

– Это так, – склонил рогатую голову старейшина. – Это – так!

Глава 8

ОБРЯД

Посиделки в шатре у старейшины продолжались долго. Как Семен ни уклонялся, дыму он все-таки хватил. Правда, к тому времени его новые друзья были уже хороши – по полной программе. В какой-то момент они принялись мычать и стонать хором. Единственный слушатель не сразу понял, что это они поют. В песне рассказывалось о счастье и радостях жизни, а также о блаженном посмертии. Текст был примерно таким:

Семен решил не ударить в грязь лицом и тоже что-нибудь исполнить. Ничего путного, однако, в голову не пришло, и он обратился к дворовому року собственной юности. Имитируя низкий рев мамонта, бывший ученый и завлаб завел:

Он слегка перевел дух, откашлялся и грянул припев:

«Мыслеобразы» получились довольно яркие и рельефные. Слушатели их восприняли, но заинтересовались почему-то не чемоданом или лампочкой, а этим самым косячком. Семен подозревал, что так на соответствующем сленге называют папиросу или сигарету с «травкой». Однако он решил не усложнять себе жизнь и на пальцах объяснил, что такое курительная трубка. Одна такая – из обожженной глины – валялась на дне его рюкзака, но слушатели не попросили ее показать, а захотели исполнения на «бис». Семен не отказал, но предложил ему подпевать. Что и было сделано – причем не раз.

В итоге Семен проснулся поздним утром в вигваме старейшины – в обнимку с одной из его жен. Дыра дымохода была открыта настежь, так что света хватало. Это позволило ему немедленно реализовать свою первейшую потребность – проверить волосы временной подруги. Вшей не обнаружилось, и Семен вздохнул облегченно: «Кажется, хозяина зовут Танлель, если я ничего не перепутал…»

Смысл данного обряда объяснять Семену никто не стал – во всяком случае, так, чтобы он понял. Все это явно имело отношение к посвящению, к переходу подростка во взрослое состояние. Только происходило все как-то очень странно.

Прямо в центре стойбища были начерчены на земле два широких круга один подле другого. В них поставили обычные кожаные палатки-вигвамы. Шестеро мальчишек поселились в одном и четверо девочек – в другом. Переступать черту в обратном направлении им, вероятно, было запрещено. На протяжении трех дней молодежь вынуждена была топтаться на этих пятачках диаметром метров семь-восемь. Делать им там было почти нечего – мальчишки пытались играть и болтать с проходившими мимо людьми. Девочки вязали, иногда дразнили соседей по заключению имитацией мастурбации. Узникам даже нужду приходилось справлять на виду у всего стойбища. Последнее, впрочем, никого в данном народе не смущало. Кормили эту молодежь тоже довольно странно – два раза в сутки женщины передавали им сосуды с молоком. Его, кажется, было вволю, но никакой другой пищи не полагалось. Естественно, такую диету смогли вынести не все – у одной из девушек и у двух парней началось расстройство желудка. Все происходило прилюдно, и Семен сочувствовал им всей душой, особенно девушке…

А потом это странное заключение кончилось. Несколько воинов привели в стойбище двух быков и корову. Почти все жители собрались возле кругов. Танлель подошел к «мужскому», проговорил несколько совершенно непонятных фраз и заровнял ногой канавку, которая образовывала границу. Круг оказался разомкнут, и четверо парней под радостные вопли толпы его благополучно покинули. Их хлопали по плечам, обнимали и поздравляли, словно они совершили некий подвиг. Примерно то же самое случилось и с «женским» кругом, только заклинания произносила какая-то тетка. После этого толпа начала быстро расходиться, уводя с собой освобожденных. В итоге у кругов остались лишь воины, животные, Танлель и Семен. Больная девушка и двое мальчишек уныло сидели возле своих палаток.

– Все кончилось, – грустно улыбнулся Танлель. – Больше смотреть не на что.

– А эти? – не поверил Семен. – Что с ними будет?

– Их место не здесь, а в Верхнем стаде, – ответил главарь. – Сейчас их отправят туда.

– То есть?! – вскинулся Семен. – Убьете, что ли?

Собеседник отвернулся и промолчал. Воины же вошли в круг и стали неторопливо вязать парней кожаными ремнями. Те не сопротивлялись. В таком спеленатом виде их перенесли и уложили на спины быков. Точно так же поступили и с девочкой, но уложили ее на корову.