Люди Быка - Щепетов Сергей. Страница 53
– «Тебе причинен ущерб?»
– «Не знаю (не имеет значения)», – ответил Рыжий.
– «А для меня имеет! – отреагировал Семен. – Вдруг я смогу помочь?»
– «Сможешь. Но не сейчас (слишком рано)».
– «Да не желаю я тебя убивать! – возмутился человек. – Хочу, чтоб ты жил!»
– «Я тоже. Пока еще».
– «Тогда стой спокойно!» – потребовал Семен.
Ответ можно было перевести примерно так: «Отстань, угомонись, займись чем-нибудь полезным». Рыжий отвернулся, выломал хоботом приличный пучок веток и принялся запихивать его в рот. Семен обошел мамонта по кругу и насчитал три торчащих в нем стрелы. Четвертая просто запуталась в шерсти и висела на боку. Прикинув толщину слоя этой самой шерсти, шкуры под ней и длину древка, человек пришел к выводу, что, скорее всего, они если и пробили кожу, то наконечники сидят в слое жира – вряд это опасно. Сомнение вызывала стрела, торчащая из нижней части бока: «Неужели пробила брюхо?! Этого хватит, чтобы мамонт начал загибаться от перитонита? Этакая живая гора может умереть от укола маленькой тонкой палочки?! А черт его знает – возможности проверить не было… Что делать?»
Зачехленным клинком пальмы Семен попытался раздвинуть шерсть возле стрелы. Ее оказалось неожиданно много, и рассмотреть он ничего не смог. Легонько стукнул по древку стрелы, потом чуть сильнее. Оперенная палочка упала на снег, оставив наконечник в шкуре. «И всего-то, – облегченно улыбнулся Семен. – Повезло тебе, парень! И с меня хоть одна забота долой – меньше совесть будет мучить. Но чего это ты?»
Мамонт действительно забеспокоился – перестал ломать куст, поднял хобот, переступил ногами, поворачиваясь в сторону. Семен зашел спереди, стараясь держаться на приличном расстоянии от бивней. Попытался встретиться взглядом.
– Ты чего? Больно, что ли?
Ответа человек не получил, но почувствовал нарастающее раздражение зверя.
– Да нет там у тебя ничего! – заверил Семен. – Считай, что комар укусил! Они ж издалека стреляли! И вообще, наверное, их стрелами твою шкуру не пробить!
Мамонт как бы не слышал его, хотя ментальный контакт не прервался. Его злоба усиливалась, и Семен всерьез забеспокоился:
– Прекрати! Все же в порядке!
– «Идут…»
– Кто?
– «Они…»
Человек сообразил, что мамонта интересует что-то другое, и торопливо повернулся лицом к слабому ветру. Они действительно шли: вдали цепочкой вышагивали пять быков. Кажется, на них были всадники. Двигались они явно по направлению к «укреплению» из нарт. Правда, были от него еще далеко.
– «Поубиваю гадов!» – принял Семен невнятную мысль животного. Мамонт шагнул вперед – прямо на него.
– Нет! – сказал Семен. – Они не нападают!
Мамонт, кажется, понял, но сделал еще шаг вперед.
– Не нападают! – стоял на своем человек. – Их слишком мало! А нападут – сами справимся! Без тебя!
– «Поубиваю гадов… – чуть спокойнее выдал мамонт и попросил: – Уйди, перестань мешать!»
– Нет! – категорически отказался человек. – В конце концов, это сначала мои враги, а потом уж твои! Значит, я первый. А ты – за мной!
Ответ не был отрицательным – скорее просто неодобрительным. Воспользовавшись этим, Семен развернулся и, отталкиваясь древком пальмы, с максимально возможной скоростью двинулся навстречу каравану. Метров через тридцать он оглянулся – Рыжий шел за ним. Всадники, вероятно, заметили это движение и остановились. «Сволочи! – ругнулся Семен, – Могли бы и поближе подъехать! У меня же лыжи не беговые, а этот волосатый слон, того и гляди, на пятки наступит! Это, получается, я на своих самодельных „дровах" в такую даль должен чапать?! И вообще, на фига я это делаю?! А что, собственно говоря, надо делать? Идиотизм какой-то…»
Когда «бежать» осталось метров двести, Семен остановился и повернулся к своему спутнику:
– Стой! Дальше я сам! Один! Видишь, они не двигаются?
Мамонт был явно недоволен, но остановился.
– Не лезь в наши человечьи разборки! – вздыбил эмоциональную волну Семен. – Неужели не понимаешь, что для тебя и для твоих «плохие» двуногие опаснее любых саблезубов?! Дружи с «хорошими» двуногими, подпускай к ним детенышей, а от «плохих» просто держись подальше! И вообще…
Семен «грузил» мамонта, наверное, несколько минут. Он, собственно говоря, не столько хотел наставить его на путь истинный, сколько сам желал перевести дух и хоть немного просохнуть от пота. Когда же он оглянулся, то увидел, что расклад изменился: четверо всадников спешились и стояли на месте. Их быки нарушили строй и рыли копытами снег. Пятый же медленным шагом двигался прямо к Семену.
– Видишь, он один! – сказал человек мамонту. – Он не нападает. Может, он другой?
– «Нет, – молча ответил зверь. – Он такой
– Перестань! – рассмеялся Семен, кое-как расшифровав полученный мыслеобраз. – Просто от них ото всех одинаково анашой воняет!
Кажется, незваный союзник аргумент принял – опустил голову, двинул туда-сюда бивнями, разворошив снег, и стал выщипывать хоботом показавшиеся пучки сухой травы. Семену осталось утереть пот с лица, принять гордую позу и ждать.
Бык остановился перед ним метрах в пяти.
– Здравствуй, Брат-Мамонт, – сказал Танлель. Предводитель стада легко спрыгнул на снег, вынул изо рта трубку и хрипло взвыл: – «…Я на лампочке сижу-у! Обкурился как хочу-у!..»
– Приветствую тебя, Брат-Бык, – усмехнулся в ответ Семен и зарычал на предельно низких тонах: – «…Забива-аю косячо-ок, чтобы взял меня торчо-ок!»
Контакт состоялся, и Семен продолжил, чуть повысив тональность:
– Далековато забрело твое стадо! Разве ты забыл?!
– Я все помню, Мамонт! – скривился в виноватой улыбке старейшина. – Стадо не переходило реку. Со мной пришли лишь воины. Нас привела сюда жажда крови. Мы утолим ее и вернемся обратно.
– С каких это пор люди-быки пьют кровь?! – изобразил изумление Семен. – Давай, брат, рассказывай!
Танлель рассказал, и Семену осталось лишь удивляться, до чего тесен этот бескрайний и сравнительно малолюдный мир. И опять во всем виноват оказался именно он.
У тигдебов, как выяснилось, тоже бывает подобие осенних саммитов. В том смысле, что существует район, где стада пасутся в непосредственной близости друг от друга. Быки и люди ходят друг к другу в гости. У первых все просто – кто кого перебодает, тому и достанутся чужие коровы. Люди развлекаются более разнообразно, в том числе выпендриваются друг перед другом качеством имеющейся анаши: у кого эта травка волшебней, тот и молодец. Конечно же, Танлель не удержался и похвастался не только новым курительным приспособлением (трубкой), но и угостил братьев-предводителей «счастливым дымом». С трубками обошлось все благополучно – началось поголовное освоение их производства. С опиумом же получилось хуже. Он так понравился предводителям, что они только его и курили, пока у Танлеля не иссяк скудный запас. Большинство с этим смирилось и перешло на анашу. А вот предводитель Идущих Впереди Танлелю не поверил и стал требовать провести с ним обмен наркотиками. Ничего из этого не вышло, и расстались они почти врагами. Это «почти» исчезло после того, как в начале зимы Идущие совершили набег на ставку Танлеля. Защищать ее было почти некому, поскольку воины ушли с быками на поиски зимних пастбищ. Никакого «счастливого дыма» бандиты, конечно, не нашли и от обиды забрали общественные запасы анаши, а всех отловленных женщин изнасиловали. Если последнее деяние можно было хоть как-то понять и простить, то первое не лезло ни в какие рамки приличий народа тигдебов. Друзья, конечно, не оставили ограбленных в беде и поделились своими запасами, однако «сохранить лицо» Танлелю можно было, лишь отомстив соответствующим образом. Вместо нормальной человеческой (бычьей) разборки, Идущие совершили очередную подлость – откочевали на земли, которые, как они знали, клан Танлеля считает для себя запретными. Последнему ничего не оставалось делать, как тоже провести часть быков-воинов по льду замерзшей реки. Поняв, что номер не удался, Идущие согласились наконец бодаться по-человечески и даже место определили – вот в этой долине. Только в дело вмешались люди-мамонты и накрутили Идущим быкам хвосты. Зачем-то…