Народ Моржа - Щепетов Сергей. Страница 55

Суда двигались вперед без помощи гребцов. Разглядеть левый берег Семен больше не пытался – они были в море.

А потом… Потом близкий берег исчез, и мощный плотный ветер ударил в лицо клочьями тумана. Он дул откуда-то справа и спереди. Набежала волна, захлестнула, перекатилась… Семен оглянулся, пытаясь сориентироваться. Ему это удалось, но стало страшно – его катамаран, шедший первым, стремительно уносило прочь от берега. И тогда Семен заорал, не жалея ушей своих спутников:

– Полный поворот кругом! Гребите обратно! Изо всех сил – обратно!

Каким-то чудом передовому катамарану удалось вернуться в «ветровую тень». Наверное, спасло то, что и без того низкая осадка (и, соответственно, парусность) стала еще ниже, поскольку в долбленках плескалась вода. Остальные суда команду выполнили, но обратного движения не получилось – слишком сильное течение. Семен не стал проверять, насколько хватит неандертальских сил, чтобы удерживаться на месте: «Надо высаживаться. Они не умеют плавать, они не понимают волну, но выхода нет».

И они высадились.

Как минимум пять человек погибли – накрытые, сбитые с ног волной они сразу переставали бороться. Наверное, жертв было бы больше, но им дико повезло – здесь был почти штиль и шел отлив. Удалось спасти большую часть груза и оба каноэ. Люди смогли удержать, оставить на грунте четыре малых катамарана. Потом Семен пожалел, что они занимались этим – суда свое отслужили, здесь они пригодны лишь на дрова.

С пляжа нужно было куда-то уходить до начала прилива, и Семен отправился на разведку – полез вверх по расщелине, пропиленной в скалах небольшим ручьем. Метрах в тридцати над берегом обнаружился довольно широкий длинный уступ, заваленный глыбами песчаника и известняка. Еще десятью метрами выше скалы кончились – в пределах видимости расстилалась тундра. Кое-где на ней торчали низкорослые, скрюченные, искалеченные ветрами лиственницы. «Здесь нам делать нечего, – решил первобытный Моисей. – Надо устраиваться в камнях».

Сделать себе приличную подстилку Семен не смог, и наутро все его тело затекло. Спать пришлось в сложной позе – причудливо изогнувшись между торчащими снизу камнями. Зато эта нора находилась на суше, была индивидуальной, и в ней почти не дуло. Семен долго кряхтел, ворочался, а потом решил, что вставать все-таки нужно – предварительно напялив на себя всю теплую одежду. Он не торопился делать открытия – никуда они не денутся – и решил сначала справить нужду. Пока он этим занимался, смог сформулировать, чего он сейчас хочет больше всего на свете: кружку горячего, крепкого (до черноты!) чая. И – с сахаром! Чтоб отогреться изнутри, чтоб душа и тело проснулись и начали дружно жить в новом месте! О чае, конечно, можно было лишь мечтать, так что пришлось ограничиться неким подобием зарядки. Вместо умывания Семен поплевал на палец и протер глаза – утренний туалет был закончен. Потом он обошел глыбу серого мелкозернистого песчаника, продрался через куст ольхи и оказался на краю уступа. В мозгу по какой-то странной ассоциации возникла дурацкая фраза, которая стала без конца повторяться на разные лады: «Зачем мы здесь и кто мы?»

Туман почти рассеялся или, может быть, поднялся, образовав низкую тяжелую облачность. Открывшийся мир оказался абсолютно, безусловно, стопроцентно иным – в нем правили другие боги. Горы, лес, степь, тундра по сравнению с ним казались освоенными и уютными, как собственная квартира.

«Море – в мутной дымке. Свинцово-серое и спокойное. Береговой обрыв высотой несколько десятков метров примыкает к воде очень близко. Справа, кажется, он образует скалистый мыс – до него-то, наверное, мы вчера и доплыли. Слева берег загибается куда-то в глубину суши, и вдали – за широкой водой – виднеются горы или, скорее, высокие сопки с пятнами снега на вершинах. Это, наверное, бухта, – вздохнул Семен. – Или губа, образованная устьем реки, по которой мы приплыли. Похоже, был отлив, и нас вынесло в море. Тоска какая!»

Спрятаться от этого хмурого, холодного, негостеприимного мира было негде. Семен опустился на корточки и начал себя уговаривать, мирить с окружающей действительностью: «На самом деле все произошло на редкость удачно и благополучно – жаловаться просто грех. Опыта приморской жизни у меня очень мало, но достаточно, чтоб представить, что могли с нами сделать волны, ветер, туман и подводные камни. В общем, этот мир принял нас как родных…»

Пока Семен занимался самовнушением, поднялся ветер, и дымка над водой исчезла – словно бинокль навели на резкость. Это позволило увидеть много нового и интересного. Лед. Точнее, льдины. Плавающие – большие и маленькие, с торосами и без них. Кое-где они образуют целые ледовые поля. Граница плавучего льда неровная, между ней и берегом не меньше километра открытой воды. И в этой воде – совсем недалеко – мелькает что-то длинное и белое, рядом еще одно и еще… «Я знаю вас, – улыбнулся Семен. – Вы – белухи, полярные дельфины. А там что? Точнее, кто?»

Полчаса назад этот открытый всем ветрам угрюмый мир казался Семену напрочь лишенным жизни. Менее угрюмым пейзаж не стал, но наблюдатель уже улыбался: оказалось, что жизнь здесь есть, и ее немало.

Присутствие рядом еще кого-то он почувствовал давно и теперь решил обернуться. Бывшие школьники – Килонг и Лхойким – стояли и смотрели на него. В глазах их плескался ужас непонимания.

– Будем охотиться! – заявил Семен и задумался, не прихватить ли кого-нибудь еще. Решил, что на первый раз двоих хватит. – Возьмите самострелы, по пять болтов к ним, гарпуны и ремни.

Чтобы вытащить из расщелины самое большое каноэ и дотащить его до воды, пришлось позвать на помощь еще несколько человек. Это кожаное корыто изначально было предназначено для перевозки грузов. Без этих грузов на воде оно держалось боком и весел слушалось плохо. Трое человек для него серьезным грузом не являлись, так что пришлось грузить балласт – камни. В конце концов они смогли отчалить, даже не сильно промокнув.

Семен решил не гоняться за плавающими в воде животными, а сразу взял курс к кромке плавучих льдов. Ему, честно говоря, было очень страшно удаляться от берега – страшнее, наверное, чем его спутникам. В отличие от них, он представлял, чем это может грозить. Однако повода для отступления не находилось – с моря дул слабый ветер, волна была довольно низкой и не захлестывала бортов. Правда, течением лодку упорно сносило куда-то в сторону, но с этим вполне можно было бороться.

Сначала Семен нацелился на несколько темных пятен с краю обширного ледяного поля. Потом оказалось, что расстояние между этими пятнами довольно большое, и он выбрал одно из них – самое крупное. Семен объяснил гребцам курс и перестал смотреть вперед – боялся спугнуть удачу. До льдины оставалось метров 10—15, когда он решился-таки поднять глаза.

«Крупные массивные тела, кожа покрыта морщинами и складками, у самцов в верхней части туловища она образует еще и бугры или шишки размером чуть ли не с кулак. Большинство лежат неподвижно, а те, кто двигается, делают это медленно и с трудом, опираясь на все четыре конечности. Головы относительно небольшие, а вот тупо срезанные морды здоровенные. На них большие и довольно густые усы-вибриссы, направленные вниз. Глазки маленькие, отодвинутые далеко назад. Окраска на спине темная, грязно-зеленоватая, на брюхе – рыжевато-коричневая. Меха, по сути, и нет – просто какой-то волосяной покров. У мелких (молодых?) он погуще, у крупных (старых?) довольно редкий буро-желтого цвета, а местами шкура просто лысая. Оценить на глаз вес такого живого мешка с жиром трудно – не меньше тонны, наверное. И, наконец, главное: из верхней челюсти свешиваются клыки – до метра длиной!

Это – моржи.

Одни из самых крупных животных отряда ластоногих. И, пожалуй, самых беззащитных перед человеком».

Лодка медленно плыла мимо ледовой залежки. Звери поднимали головы, с интересом смотрели на незнакомый предмет – ни тени страха. «Это не потому, что они непуганые. В XIX—XX веках, говорят, их не могли испугать даже шум судового двигателя и грохот лебедок, которыми в сотне метров от залежки поднимали на борт шкуры их сородичей, снятые вместе с салом. Сами туши обычно оставляли на месте разделки… Сколько же их тут? Несколько десятков, наверное…»