Племя Тигра. Страница 68

– Разумеется, общаться с прибором вам придется самому. Это совсем не сложно. Только не надо повторять ваши…

«Во-от в чем дело! – почти обрадовался Семен. – Им действительно нужно от меня избавиться, но для этого зачем-то требуется мое согласие. Вряд ли у них нет технических возможностей сделать это насильно. Тогда зачем? Что тут за игры?»

– Послушайте, в тот раз я оказался за этим агрегатом после двух бессонных ночей и с немереным количеством алкоголя в крови. Чего стоит защита вашего прибора, если она не выдержала атаки пьяных мозгов провинциального ученого?

– Да, пожалуй, такого сочетания наши конструкторы могли и не предусмотреть. Это ценная информация: придется срочно доводить защиту всех действующих установок.

– Вот и доводите. А со мной что?

– С принципом работы прибора вы уже знакомы. Только панель управления здесь будет попроще – без бутафории. Отыскиваете свой мир и свое время, выбираете место, жмете на кнопку – и вы там.

– А если… А если это окажется не мой мир, а очень похожий? Или время не то, а? Назад ведь дороги не будет!

– Дорога назад будет: пять минут вам дается на оценку ситуации. В течение этого времени вы можете вернуться в исходную точку. И еще одна деталь: для переброски вам нужно хорошо представлять географию места старта. По ряду причин нам бы не хотелось знакомить вас с нашей базой или ее окрестностями. Так что вам лучше выбрать какое-нибудь знакомое место там – на севере, где вы странствовали. Вас туда быстро доставят вместе с прибором.

– Да что выбирать-то: откуда забрали, туда и доставьте!

– М-м-м… простите, но ведь вас, кажется, сняли со стоянки аборигенов? А впрочем, они все равно ничего не поймут. Да и недолго им осталось.

Семена передернуло, словно он схватился за оголенные электрические провода: «Что он сказал?! И КОМУ он это сказал?! Не понимает значения повязки на моей голове?! Спокойно, Сема, спокойно… Дыши ровно и улыбайся… Вот так, вот так… Да, он не понимает – где уж ему. А сам-то ты понимаешь? Уже решил, КТО ты? Семен или Семхон? Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь узнать, грозит ли лоуринам опасность? А если грозит, то… То ты уже не сможешь убедить себя, что с „твоими“ людьми здесь все в порядке. Не сможешь! Так нужно ли тебе это знание?!»

– Плохо себя чувствуете? – вежливо поинтересовался Нит-Потим.

– Все нормально, – усмехнулся Семен. – Волнуюсь просто. А почему же им недолго осталось?

– Для данного мира план запуска социальной эволюции предусматривает типовую шоковую акцию. В дальнейшем туземцы обычно называют это событие «Всемирный потоп». Заодно будет изменен наклон планетарной оси, что, естественно, вызовет резкую климатическую цикличность в высоких широтах обоих полушарий. Зоной нашего влияния здесь являются главным образом тропики и субтропики. Там цикличность будет выражена, конечно, слабее, но она увеличит разнообразие экологических обстановок и, как следствие, значительно ускорит социально-экономическое развитие.

– А эти… Ну, с которыми я… Которые на мамонтов охотятся… Вы их что, со счетов сбрасываете, да? – Волевым усилием Семен попытался взять себя в руки и продолжил: – Вы уж простите мое праздное любопытство, но я все-таки ученый – какой ни на есть, а исследователь. Когда еще представится возможность узнать, как происходит обустройство миров? Уж будте добры, если вас не затруднит…

– Ну, что вы, Семен Николаевич! Я вас прекрасно понимаю. Так вот, творческий потенциал северян оценен как нулевой. Может быть, это покажется жестоким, но, поверьте, для данного мира это будет наименьшим злом. Так или иначе, но какой-то частью населения придется пожертвовать. Иначе, со временем, они утопят друг друга в собственной крови – прогноз автономного развития весьма печален. По большому счету, северяне сами сделали выбор. На приледниковых территориях сотни тысяч лет проживала раса людей, которых у вас называют неандертальцами. Их умственные способности обычны – такие же, как у меня или у вас, – разума не бывает мало или много, он или есть, или его нет. Тем не менее они практически никуда не продвинулись: так и остались на уровне примитивных каменных орудий и пассивной охоты. За несколько последних тысячелетий в те районы мигрировала часть населения с юга. Это другая раса – те, кого вы называете кроманьонцами. В степи попали, как вы понимаете, представители периферийных этносов, но даже они смогли принести туда нечто принципиально новое. В материальном выражении это лук и гарпуны со съемными наконечниками. Надеюсь, вы понимаете, что для охотников на крупных млекопитающих это целая техническая революция? Но на этом все и остановилось.

Надо сказать, что ситуация в общем-то довольно обычная. Пока есть свободные пищевые ресурсы, которые можно осваивать, так сказать, пассивно, никаких изменений в обществе не происходит. Социальные структуры крепнут и гасят любые проявления творческой активности. В ней просто нет жизненной необходимости, а меняться любое общество не любит. Приведу простейший пример. Наличие керамической посуды позволяет производить глубокую термическую переработку природных продуктов, позволяет резко увеличить в рационе долю растительной пищи. Южане, живущие в условиях относительной перенаселенности и ограниченности ресурсов, керамику освоили давно. А вот жители приледниковых степей и не пытались – зачем? Термическая обработка позволяет использовать тушу убитого животного процентов на 60–70, если не больше, но зачем, если еды достаточно? Можно использовать процентов 20–30, а остальное пустить в отходы, правильно? Скажем, тушей мамонта какое-нибудь племя могло бы питаться несколько месяцев, но зачем, если можно отъесть кусочек и пристрелить следующего?

– Мамонтов убивают не ради пищи, – буркнул Семен.

– Тем более! В таких условиях человек, вооруженный луком, уподобляется крупному хищнику, который просто не может полностью использовать свою добычу. Тигру не позволяет обгладывать кости строение его зубного аппарата – он способен вырывать и проглатывать лишь куски мякоти, а люди ведут себя так же в силу традиций, которые, заметьте, сами же себе сотворили. Зачем что-то менять, если, перебив окрестных бизонов, можно откочевать в другой район, где их много? Или просто сократить свою численность, устроив войну с соседями? В итоге мы имеем то, что имеем: за многие тысячи лет зафиксирована единственная вспышка творческой активности. Да и то оказалось, что ее автор не местный.

– Это вы на меня намекаете? – догадался Семен. – Интересно, а как вы эту самую активность отслеживаете?

– Ну, там, где ее нет или очень мало, это не сложно – по материальным проявлениям. Дистанционный молекулярный сканер на автоматическом зонде. Вас, в частности, выдали спирт и керамика.

– Та-ак, – почесал затылок бывший завлаб, – значит, если бы это изобрели сами туземцы, то операция «Всемирный потоп» была бы отменена, да?

– Или, по крайней мере, отложена на неопределенное время. Наши действия жестко контролируются, и нарушать инструкции мы не можем.

– Послушайте, но они же… – начал было Семен и осекся: стоит ли демонстрировать перед ЭТИМИ свое отношение к туземцам? Может быть, попробовать иначе? – Послушайте, а вам не кажется, что такой подход может оказаться принципиально неверным? Вот вы говорите, что знакомы с моей реальностью, а ведь в ней есть замечательный прецедент. Вся наша жизнь последние две тысячи лет крутится в основном вокруг религий, которые называют АВРААМИЧЕСКИМИ. В их основе лежит предание о некоем патриархе Аврааме, который то ли и правда жил когда-то, то ли это собирательный образ. Так или иначе, но идеологические основы нашей цивилизации заложил крохотный полукочевой народец, обитавший на глухой периферии древних государств и империй. Этот народ называют евреями или иудеями. Он тянет свою историю, кажется, уже четыре тысячи лет и за это время решительно ничего не создал материального – такого, чего у других еще не было. Только мысли, только идеи. Причем мысли о самом что ни на есть возвышенном – о Творце-Вседержителе. Отдельные представители этого народа внесли и вносят огромный вклад в культуру и науку… других народов и человечества в целом, но как народ евреи ничего материального не создали. Были, правда, в их истории два Храма – два чуда архитектуры, но вряд ли они являлись оригинальными произведениями, поскольку свидетельств о наличии какой-то особой иудейской архитектуры, кажется, не имеется. Думаю, что если бы вы пощупали своим сканером Иудею первого века нашей эры, то, наверное, оценили бы творческий потенциал населения как нулевой. А ведь как раз в это время там рождалось христианство!