ХОЛОД МАЛИОГОНТА - Щупов Андрей Олегович. Страница 14
– А ведь ты меня напугал, дорогуля. Прямо как подкрался!.. Слепо покосившись на часы, Александр выбрался из фонтана. В черной громаде гостиницы не горело ни единого окна, улицы дышали ночной прохладой. Над головой звенели комариные голоса, и следователь машинально шмякнул себя по щеке… Все правильно. Фонтан – место свиданий и комариного разгула. Пожалуй, это было его первой трезвой мыслью. Туман ирреальности улетучивался, дрожь проходила.
Что же с ним все-таки произошло? Что, черт возьми?!.. На лбу примостился еще один комар, и Александр зло растер его рукавом. Снова взглянув на остановившиеся часы, медленно побрел по площади.
– Эй! Роднуля! Куда ж ты в таком виде? Может, зайдешь обогреться? Я тут неподалеку живу…
Не оглядываясь, следователь махнул рукой.
– Не сыпь мне соль на ра-а-ну, – дурашливо затянула женщина. Сама себя оборвав, крикнула вдогонку. – Иди, иди, полуночник! Может, под машину попадешь…
Александр промолчал.
– …Она еще боли-и-ит… Эй, ныряльщик! – женщина кричала, должно быть, сложив руки рупором, – Ночью добрые люди дрыхнут, а не плавают по фонтанам! Не спит только жулье и тараканы…
Ее хриплый раскатистый смех он еще слышал на протяжении нескольких кварталов.
Под машину Александр Евгеньевич однако не попал. Благополучно добравшись до дому в третьем часу ночи, он открыл ключом дверь и, рухнув на диван, уснул мертвым сном.
Глава 6
– А вы не думаете, что все наши сведения могут оказаться липой?
– На этот раз источник железный, – Борейко сунул в зубы сигарету, бодро защелкал зажигалкой. – Так что не дрейфь, опер! Парень, считай, у нас на крючке.
– На крючке-то на крючке, да уж больно хлипкая личность.
– Что, не похож на насильника? – Борейко рокочуще рассмеялся. – А я вот все больше склоняюсь к мысли, что именно такие и тянут на маниакальный шиз. С виду, верно, – тихони, а внутри гниль. Как болото пучит газами, так и эта гниль – нет-нет, да и прорывается наружу. Или ты хотел поймать его на месте преступления?
– Почему бы и нет? Уговорили бы Галину из химлаборатории, и сидели бы сейчас в засаде. Ей такие дела не впервой проворачивать – дама боевая. Так что риска никакого.
– Риск, Паша, всегда есть, – Борейко выдохнул облако дыма, слезливо прищурился. – Не забывай, этот тихоня уже натворил дел. Пятеро загубленных – не шутка. А насчет улик не беспокойся. Припрем группой крови, пальчиками, – не отвертится. А упорство проявит, – по психике шарахнем. Или думаешь, этого мало?
Оперативник пожал плечами. Протянув руку, Борейко взял рацию.
– Коля, что там у тебя? Этот паршивец еще не заснул?
– Свет горит, товарищ майор.
– Горит, товарищ майор, – пискляво передразнил Борейко. – Второй час ночи – и все горит… Эдак мы весь завтрашний день себе попортим, – он швырнул рацию на сиденье. – Не знаю, как вы, братцы кролики, а я, если не высплюсь, то потом – хоть вешайся.
– Будем брать прямо сейчас? – помощник с готовностью выбрался из машины. Разминаясь, подергал руками и ногами.
– А ты как думал! – привычным движением Борейко проверил за пазухой пистолет. – Передай Коле, чтобы лез на балкон. Тут невысоко, так что через минуту будет на месте.
– Нам что делать? Изображать почтальонов?
– Зачем? Представимся по всей форме. Окажет сопротивление, ему же будет хуже. Колянчик подстрахует с улицы.
– А если у него оружие?
Борейко насупился.
– Если бы да кабы… Горазд ты выдумывать глупости. Откуда у него оружие?
– Ну, мало ли…
Борейко решительным шагом направился к подъезду. На ходу обернулся.
– Тогда ты, как самый шустрый и прозорливый, побежишь за подмогой…
Спустя каких-нибудь десять минут Борейко пасьянсом выкладывал перед подозреваемым фотографии погибших женщин. Зачастую подобный трюк срабатывал. Впрочем, данный случай осложнений не обещал. Гарин Петр Иванович, электромонтер сорока трех лет, в прошлом мелкий воришка, в настоящем убийца-маньяк, едва держался на ногах. Его трясло, как в лихорадке, и Борейко моментально сообразил, что клиент на грани признания. Поэтому рядом с фотографиями он предусмотрительно положил перо и чистый лист.
– Не будем морочить друг другу головы. Мы знаем, кто вы и что вы. Дело – за пустяком: вашим формальным признанием.
– Нет! – голос подозреваемого сорвался на визг. – Клянусь, я не делал этого! Честное благородное слово!..
– Без истерики, Петр Иванович, без истерики, – Борейко поморщился. – И ради бога не пытайтесь изображать из себя сумасшедшего. Мы не врачи, так что не поверим.
Из соседней комнаты вышел Коля Савченко, отрицательно качнул головой.
– Он действительно один. А это, – Савченко показал шелковую нить, на которой пучками были подвязаны человеческие волосы. – Это нашел на трюмо среди женских причиндалов.
– Так… – Борейко стремительно протянул руку, со значением покосился на Пашу Семичастного. – А ты боялся, что улик не хватит… Ну что, Петр Иванович? Расскажем все, как есть?
– Это она, клянусь! – подозреваемый прижал ладонь к груди, робко шагнул к стулу. – Можно я сяду?
– А как же? Конечно, сядешь, – перейдя с подопечным на «ты», Борейко плотоядно улыбнулся. – Так что ты нам хотел сообщить?
Заскрипев стулом, Петр Иванович подался вперед, сбивчиво зашептал:
– Я все расскажу! Можете мне верить… Но только я тут ни при чем. Она… Понимаете, ей ничего не стоило…
– Не спеши. Давай по порядку.
– Да-да, конечно!.. Все началось с той картины. То есть вообще-то я живописью не интересуюсь, а тут не удержался. Да и как удержишься… Весь багаж свалили на тротуар, а эти две картины сверху. И все без присмотра – подходи и бери. Скажите, гражданин начальник, разве можно так искушать? Ведь я живой – сами рассудите! Словом, попутал бес, цапнул ту, что поменьше, и ходу. Я ведь в антиквариате ни бельмеса и на музеи никогда не зарился, а в тот момент будто затмение нашло. Так бежал, что думал, сердце лопнет…
– А ну, постой! Ты что плетешь? Какой багаж, где? На вокзале, что ли?
– На автостанции. Я мимо проходил и увидел. Понимаете, целая гора ковров, баулы какие-то, узлы – и все прямо на тротуаре. Подсвечники там еще были, книги старинные – не то кораны, не то библии, и эти вот чертовы картины. Меня как током ударило – так и потянуло к ним! Честное слово! Может, на багет клюнул, не знаю. А может… – Лицо рассказчика побледнело, он стиснул горло рукой.
– Гражданин майор, да ведь… Это она с самого начала взяла меня в оборот. Как я сразу-то не допер! Не будь ее, стервы, не тронул бы я той клятой картины! Вот, значит, как скрутила… Подманила и заставила взять. А потом уже поздно было, все само собой пошло, – на висках Петра Ивановича выступили капли пота. – Я и пикнуть не мог. Эта ведьма крутила мной, как хотела, а девушки, что на фото, тоже ее затея. И локоны я срезал по ее приказу. Я ж как робот был!..
– Может, безымянное чудище обретет наконец имя? О ком ты толкуешь?
– О ведьме. Той, что на картине. Вообще-то она герцогиня, но по природе своей – самая настоящая ведьма. И замашки такие, что жуть пробирает. Я понимаю, гражданин майор, двадцатый век на дворе и все такое, но вот как на духу! – в первый же день она вышла из картины и чуть меня не придушила…
– Стоп! – Борейко прервал его взмахом руки. – Я же говорил Петр Иванович, мы не пентюхи и в байки не верим. А ты все-таки решил сыграть в сумасшествие?
– Да нет же, я…
– Лев Антонович, – Николай из-за спины подозреваемого делал странные знаки. – Картина там в самом деле имеется. И вроде бы старинная. Помните, Петя-Пиво рассказывал про узбека?
– Погоди-погоди!.. Кажется, припоминаю, – Борейко потер ладонью лоб. – Точно, Колянчик, точно! Молодец, что подсказал. Дело ведь Казаренку спихнули, а он знать не знает, как с ним быть. Ну-ка!.. – рывком поднявшись, майор проследовал в смежную комнату. Спальня. Самая обыкновенная, по-мужски не прибранная. Правда, запах духов… Или Петр Иванович сам увлекается?… У изголовья кровати он заметил троицу черных свечей. Самодельные что ли?… Прикоснувшись к ним, брезгливо посмотрел на пальцы. Нет, следов не осталось. Переведя взгляд на стену, улыбнулся. Премия Кольчику положена. Именно об этой картине и разорялся узбек. Дама в мехах из горностая на фоне извергающегося вулкана. Везувий какой-нибудь или Авачинская Сопка…